Маршальский жезл - Карпов Васильевич

Сель - это одно из местных стихийных бедствий. Во время ливня с гор несутся стремительные потоки воды, на пути они вбирают в себя быстрорастворимую глину и превращаются в мутную жижу. Большой сель может снести целый город.

Мне довелось видеть это буйство стихии.

Был ясный воскресный день. Наш взвод стоял в карауле. Я ходил по тропинке, натоптанной часовыми, охранял свой объект. Солдаты в городке занимались кто чем; большинство болело на стадионе. От объекта мне хорошо было видно, как на футбольном поле с криком гоняли мяч сборные команды. Сборные - не в высоком общепринятом понимании: «избранные», а в том шутливом, которым мы сами называем: «сборные». В таких командах человек по тридцать - любители, обутые в сапоги, кеды, тапочки. Они не придают особого значения правилам игры, но сражаются со страстью международных мастеров. Болельщики были в таком азарте, что прямо ревели от переполнявших их страстей и нередко сами кидались на поле, чтобы подыграть. Это не запрещалось.

Вдруг из-за вершин Копет-Дага выплыла огромная туча. Она была какая-то необыкновенная - черная, с белой подкладкой. Где-то за горами, в Иране, пророкотал гром. Потом наступила тишина. Туча плыла быстро. Как только она накрыла городок, раздался сухой треск, будто раздирали на куски все, что было сделано из фанеры. Потом я увидел множество прыгающих на земле беленьких шариков величиной с горошину. Это был град. Он застучал по голове и плечам. Я поспешил под грибок. И вовремя. Хлынул ливень. Он был такой тяжелый и плотный, что казалось, низвергался сплошным водопадом. Серые потоки воды неслись с неба. Они изогнулись под ветром, как занавеси. Вода через несколько минут собралась на земле в огромные пузырящиеся лужи. В этот момент и ринулся с гор сель. На наше счастье, он зацепил только край полкового городка, самый низкий район, где находился автомобильный парк. Через тридцать - сорок минут все кончилось. Ливень умчался дальше. Сель прекратился. Но, как я узнал, именно в эти минуты сель натворил немало бед, а наш молоденький солдат Климов совершил настоящий подвиг. Везет же парню: первый раз в карауле - и сразу отличился!

– Слыхали? - спросил меня после смены караула майор Росляков, редактор солдатской газеты.

– Что?

– О подвиге Климова.

– Слышал, вместе в карауле был.

– Так вот, прошу вас срочно, сегодня же, написать заметку.

– Я не спал, товарищ майор, голова не варит.

– Устать может любой человек, только не журналист! - строго сказал Росляков. - Когда в бою погибают все до одного, журналист перед смертью успевает описать подвиг товарищей. В общем, завтра утром, до ухода на занятия, оставьте материал дежурному по роте.

Довод очень веский. Я не мог отказаться:

– Хорошо.

Я сидел в ленинской комнате и выдавливал из себя заметку. Перед этим состоялся разговор с Игорем Климовым. Он подробно рассказал о событии, ответил на вопросы. Все ясно. Пиши. А вот не пишется. Сижу балда балдой над чистым листом и не знаю, с чего начать. Подвиг Игоря какой-то голый. Надо «одеть» его, найти какую-то форму, передать высокими словами. А где их взять?

«Завтра утром оставьте материал у дежурного…» Да я и через неделю не напишу, нет у меня «строительного материала». Пепелов учил: нужно отыскивать главную мысль, на которую, как на шашлычную палочку, нанизать все события. Нет у меня такой мысли. Просто факт! Все учат: надо писать просто, ясно, без выкрутасов. «Солдат Климов, находясь в карауле… спас боевую технику батальона». Пожалуйста! Просто и без выкрутасов. Но разве у Климова было просто? Там были тревога, волнение, риск. Как же загореться? Где взять огонь? Чем воспламеняются другие пишущие? Говорят, их вдохновляет красота людей и поступков. Мне тоже Климов нравится, и то, что он совершил, - прекрасно. Но где взять тепло, которое оживляет слова? Учебники твердят: в жизненном опыте, в багаже, в умении писателя… Стоп! Кажется, нашел «шашлычную палочку» для объединения событий. И даже название есть: «Первый шаг к подвигу». Я схватил ручку и принялся за работу. Описал свои переживания при выполнении боевой задачи, когда в первый раз заступил в караул. Все эти чувства конечно, были переложены в Климова; внушил я ему и свои опасения, и свою настороженность. Даже огорчения собственные передал Игорю: мол, стоишь-стоишь на посту, а шпиона не видно, не получается подвиг.

И вот когда Климов окончательно расстроился из-за однообразия и серости караульной службы, я обрушил на него сель.

Середина заметки выглядела так:

«Через широкий двор автопарка катили мутные потоки, устремленные к самому низкому месту в дальнем углу, - туда, где был навес второго батальона.

Климов кинулся к боксам. Когда он вбежал под крышу, вода уже закрывала колеса автомобилей. Глинистая, с белой пеной, она кружила возле машин, металась в поисках выхода. Сырцовые стены пока еще удерживали ее напор. Но через двор неслись все новые потоки и врывались под навес. Что-то угрожающе хрустнуло наверху.

Климов понял: вода качнула стены. Если они рухнут, упадет и крыша. Машины будут изуродованы.

Климов, словно разведчик, обложенный со всех сторон погоней, огляделся, стараясь найти выход из создавшегося положения. Что делать? Что он может предпринять один? Звать на помощь? Пробовал дать сигнал в караульное помещение - сигнализация повреждена. Да и поздно: стена рухнет через несколько минут.

На труса в минуту смертельной опасности находит оцепенение. Он гибнет. У смелого человека в эти секунды молниеносно включаются находчивость и смекалка.

Игорь Климов выхватил из ближнего бронетранспортера лом и побрел, преодолевая сопротивление упругой воды, к тыльной стене навеса. Достигнув ее, опустил руки с ломом в воду по самые плечи. Вода была холодная и грязная, перед глазами кружились бумажки, мусор и окурки, принесенные неведомо откуда.

Климов изо всех сил ткнул ломом в стену. Лом вошел в мягкий и вязкий сырец. Климов ударил еще и еще. Кирпич схватывал лом и, будто дразня, подолгу не выпускал его. Солдат не видел результатов своих усилий. Получается или нет? В одно ли место он бьет? А бить надо было только в одно место, чтобы скорее одолеть стенку и открыть путь воде. Открыть внизу, у самого пола, Климов еще глубже погружается в воду. Она заливает открытый от напряжения рот. Игорь устал. Ему трудно дышать. Но он упорно двигает под водой ломом.

Наверху снова угрожающе затрещали стропила, взвизгнули металлические скобы. Но Игорь не побежал прочь. Он задолбил по стене с удвоенной энергией.

Тридцать красавцев. Тридцать боевых автомобилей ждали решения своей судьбы. Они стояли вычищенные, покрашенные, смазанные и надраенные, готовые к походу. Решал их судьбу молодой солдат Климов. Успеет он открыть дорогу воде - машины спасены, останутся в боевом строю. Не успеет - погибнут.

Климов бил ломом, падая на него всем телом.

Вдруг железный стержень проскочил в пустоту, и вода тут же зажурчала, заклокотала, пробиваясь на свободу.

«Вода расширит дыру сама», - подумал Игорь. Отошел в сторону и стал пробивать новое отверстие.

Когда он сделал вторую пробоину, лом выпал из обессилевших рук. В это время на помощь подоспели товарищи во главе с начальником караула лейтенантом Жигаловым. Они быстро пробили еще несколько отверстий - вода стала быстро снижаться. Навес и тридцать боевых машин были спасены!

Скромен и не кичлив советский солдат. Как часто он, совершив настоящий подвиг, краснеет, стесняясь назвать свою фамилию. Так же было и с Климовым.

– Выпустил воду, и все! - сказал он, смущенно улыбаясь.

– Ничего себе «выпустил, и все!» - весело повторил командир отделения младший сержант Веточкин. - До этого надо додуматься! Принять решение и осуществить в несколько секунд. А если бы навес рухнул?»

Младшего сержанта Веточкина я специально вставил в заметку, помня просьбу лейтенанта Жигалова. Фамилия Юры в газете, на мой взгляд, должна повысить его авторитет.

На следующее утро я оставил заметку дежурному по роте. Я был уверен: материал понравится майору Рослякову.

Через день вышла солдатская газета части. В ней и моя статья. Привожу ее полностью.

«Подвиг солдата

На днях, будучи в карауле, молодой солдат Игорь Климов совершил героический поступок. Он вступил в единоборство с разбушевавшейся стихией и спас автомобильную технику подразделения. Молодец, Игорь! Хорошее пришло к нам пополнение!

Рядовой В. Агеев».

Я был поражен! Ни одного слова из моей заметки, кроме фамилий - автора и героя.

– Чего же ты так долго писал? - удивился Натанзон.

Я махнул рукой. Только Степан меня понял.

– Урезали?

– Все - и голову, и ноги, и даже хвост, - грустно ответил я.

– Не печалься, бывает.

А командиры довольны: и капитан Узлов, и Шешеня, и Жигалов, и Юра Веточкин. Ну конечно, и сам Климов. Слава приятна в любых дозах! Игорь вырезал заметку и отослал домой.