Ты всё ещё моя - Елена Тодорова

Чарушин издает короткий, явно раздраженный смешок.

– Это твоя прерогатива, Дикарка. Так поступаешь только ты.

Болью прорезает грудь. Расползается, словно жгучая кислота, но я стойко терплю. Заслужила.

– Хочешь сказать, сам никогда никого не бросал? Других?

Его руки сжимаются крепче. У меня срывается задушенный вздох.

– При чем здесь другие? – шипит Артем, фонтанируя эмоциями. Мне очень хочется оглянуться и, взглянув ему в глаза, все их увидеть. Но я ведь понимаю, что в тот же момент этот разговор будет оборван. – Ни с кем другим я не был. Ни с кем, кроме тебя, Дикарка.

Мурашки горячей волной по коже. Еще жарче в груди.

Я особенная? Я все еще для него особенная. Хоть Чарушин и пытается это отрицать. Только со мной у него были отношения.

Однако…

– Однако спал ты со многими, – предъявляю, выплескивая часть своих эмоций.

Резкая тишина. Ни единого звука за моей спиной. Если бы не чувствовала его, решила бы, что ушел.

Выдерживает паузу. Зачем? Думает? Злится? Растерян?

Тяжелый вздох. Прочесывает мне макушку.

– А ты со сколькими спала, м?

Ежусь. Сжимаюсь вся. То ли от тона, то ли от давления, которое оказывают его руки.

– С одним, – выдыхаю и замираю.

Топит жаром. Все внутри с неимоверной силой вспыхивает.

Чарушин за моей спиной делает резкий и глубокий вдох – чувствую, как раздувается его мощная грудь. Надолго застывает в таком положении. Крайне медленно возвращается в исходную позицию. Над моим ухом проходит какой-то сдавленный хриплый звук. Просто выдох, или все же что-то больше – не понимаю.

– С одним, кроме меня? – уточняет леденящим душу голосом. – С кем? С Задорожным?

Меня передергивает. Стоит лишь представить, что Артем так думает, что это возможно, что могло бы быть реальностью.

– С одним – значит, с тобой. Только с тобой, – шепчу совсем тихо.

Дух вышибает, когда Чарушин неожиданно разворачивает к себе лицом. От стремительности движения даже голова кругом идет и возникает мимолетная тошнота. Но я все это игнорирую. Как только удается сфокусировать взгляд, смотрю ему в глаза. А он… Он меня буквально насквозь прожигает.

– Зачем лжешь? На хрена? Без смысла!

– Я не лгу! – выталкиваю обиженно. – Впрочем, можешь не верить. Мне плевать!

Вот последней фразой действительно вру. Потому что ранит его реакция. Не успевая продышаться, руководствуюсь только эмоциями.

В глубине глаз Чарушина что-то происходит. Но рассмотреть я не успеваю. Зрение замыливается из-за слез, которые выступают вопреки всем моим усилия.

– Ладно, – слышу, как высекает. – Мне тоже похуй. Один, не один… Похуй!

Дурак такой! По интонациям прям очевидно, как ему… пофиг.

– Делай, что собирался, – выдаю тем же оскорбленным тоном. – Мне тоже домой надо. Вспомнила, что обещала закончить один фш-заказ.

Когда зрение проясняется, вижу, как Чарушин с силой стискивает челюсти и напряженно тащит носом воздух.

Разворачивая меня, не сгибает, как чаще всего бывает. Толкает к стене. С силой к ней притискивает. Жестко овладевает со спины.

Каждый толчок яростный и требовательный. Каждое прикосновение эгоистичное и жадное. Каждый выдох сорванный и отчаянный. Мы на пределе эмоций.

Я не знаю, страдать ли мне. Или все же наслаждаться. Добровольно сгораю в том пекле, что Чарушин так старательно создает.

Лишь доведя нас до пика, Артем останавливается. Замирает, ничуть не ослабляя сковывающего давления. Тяжело дыша, продолжает прижимать меня к стене. Наше время закончилось, и эту близость ничем оправдать нельзя. Он обнимает, потому что нуждается именно в этом. Но, конечно же, никогда этого не признал бы.

– Правда, один? – вибрирующим шепотом прорезает сгустившийся вокруг нас воздух.

Внутри меня что-то содрогается и рассыпается искрами.

– Правда, – отвечаю так же тихо.

И он уходит.

Снова долго его жду. Принимаю душ. Привожу себя в полный порядок. В попытках отвлечься копаюсь в телефоне. А Чарушин все не показывается из ванной.

«Все хорошо… Мы на правильном пути… Прогресс очевиден…», – говорю себе, но полностью унять волнения не удается.

Отчего трясет меня все сильнее. Это что-то психологическое. Разрастается, без возможности уйти на спад.

Когда же Артем появляется в гостиной, не имею сил, чтобы встретиться с ним взглядом. Опуская веки, всячески этого избегаю. Вплоть до того момента, как оказываемся вдвоем в машине.

Боковым зрением замечаю, как он что-то делает в своем телефоне. Молча жду. Но он вдруг протягивает его мне.

– Вбей номер своей карты, – бросает уже привычным сухим тоном.

– Какой карты? – теряюсь я.

Толком не посмотрев на экран телефона, вскидываю взгляд на Чарушина.

– Банковской, – отбивает невозмутимо.

– Зачем? – выдыхаю сдавленно.

Он так легко плечами пожимает… Совсем как раньше.

– Закину кэш.

Взрывает пространство этим объяснением.

С полминуты я ни моргнуть, ни вдохнуть не могу. Оживаю, когда ощущаю распространяющееся повсеместно жжение.

– Зачем? – повторяю громче, почти зло.

– Купишь себе что-нибудь.

Убивает меня. Он меня убивает.

Не веря в реальность происходящего, отрешенно трясу головой.

– Еще раз посмеешь предложить нечто подобное, больше меня не увидишь! – голос все же звенит. Однако я собой остаюсь довольна. Пусть выдала, как сильно ранил, но и отбила его гнусную подачу твердо. – Я с тобой не ради денег!

Опасаясь коснуться Чарушина в этот момент, осторожно кладу телефон на консоль.

– А ради чего? – интересуется таким ровным, чрезвычайно спокойным тоном, что мне вдруг охота его ударить. Может, тогда удастся вытряхнуть из той глыбы льда, в которой застыл. – Я понять пытаюсь, чего ты хочешь. М? Чего?

Если скажу, расплачусь. Измотал тотально. Настолько, что злость перекрывает все светлые чувства.

– Говорил же, что