Шутка Вершителей (СИ) - Литвинова Елена

Теперь же подобная роскошь сверкала рядом со мною, но я не глазела, мне было не до неё. Я думала лишь об одном, чтобы не наступить спереди на длинный подол платья, оголив свою грудь и опозорившись на весь форт.

Нек, с поклоном, открыл передо мною дверь в такую же роскошную комнату, огромную комнату, единственным предметом мебели которой был длинный стол с рядами высоких стульев по обе сторону от него.

За столом уже сидели проверяющий с миледи, Осталия со своим мужем, и мой супруг. Они, словно по команде, встали при моём приближении.

Герцог вышел из-за стола и подошёл к какому-то стулу, выдвинув его. Я остановилась, а он выжидательно стоял и смотрел. Этот стул стоял рядом с ним, между герцогом и миледи Терциссией. Мне бы не хотелось туда садиться, но выхода у меня не было. Роль нужно было доигрывать до конца!

Осталия поморщилась, глянув на мою одежду. Миледи же мило улыбнулась и заговорила первой.

— Я понимаю, милая Тибо, что тебе неуютно тут, среди нас, выросших в роскоши. Но тебе предстоит превыкнуть к богатству! Теперь твой путь лежит через трудности этикета и приёмов. Ты стала супругой второго, после короля, мужчины в Грельдии! Герцог Топии владеет несметными богатствами, образован и обходителен, так что, Тибо Ганнарик, тебе придётся постараться, чтобы ему соответствовать!

Я услышала, как кто-то за столом отчётливо хмыкнул.

— Благодарю Вас, миледи, за столь лестную оценку моих достоинств, — ответил ей герцог, и вдруг положил свою руку сверху на мою. От неожиданности, я вздрогнула. ене захотелось скинуть руку муженька, как ядовитую гадину, но я понимала, что показывать характер — не время и не место. — Тибо мне нравится такой, как она есть, и мы с ней считаем, — герцог взял мою руку в свою, поднёс ко рту и поцеловал, введя меня в состояние ступора! Я глянула на него чуть ли не с ужасом, еле успев спрятать свой испуг, — что обучение для женщины в её возрасте — это излишняя блажь, и задача каждой кашани — родить и воспитать детей для своего миэра!

И он положил мою руку обратно. Я опять вздрогнула. Я понимала, что непроизвольно выдаю себя, но с реакциями своего тела ничего не могла поделать!

И тут вдруг Терциссия толкнула локтем фужер с вином. Тот перевернулся, и вино потекло мне на платье. Я резко выскочила из-за стола, но самое ужасное произошло: я наступила на слишком длинный подол!

Мои ноги запутались в ткани, лиф стал резко опускаться вниз, а прикрытая кружевным шарфиком грудь всё равно стала оголяться! Герцог подскочил ко мне, закрыв сидящим обзор на моё полуголое тело, но кашани проверяющего, дама из столицы, миледи Терциссия увидела уже почти всё, что ей было нужно!

— Милая Тибо! Не пора ли тебе сходить в уборную? — медовым голосом произнесла она. Герцог взял меня за руку, собравшись куда-то отвести, но дама продолжила: — Тибо, ты сходи сама! А герцог пускай останется с нами! Развлечёт своих гостей рассказами о своих воинских подвигах!

Герцог отпустил мою руку. Лицо его застыло, как маска. Он лишь мельком взглянул на меня и сел на своё место. Я повернулась к выходу и успела сделать всего несколько шагов, как услышала:

— Тибо, милая, а ты куда?

— В уборную… — ответила я, ещё не чувствуя ещё подвоха.

— Уборная в этой столовой находится за панелью с противоположной стороны! — резко ответила женщина, вставая. — Дорогой! Нас просто дурачат! Это — не кашани, а какая-то прислуга! Немедленно уезжаем! Поверьте, господин Томарик, вашему брату — королю будет доложено о Вашем вранье!

И женщина пошла на выход. Вслед за ней потянулись и её супруг, и Осталия с маркизом. Лишь один комендант примчался только что, столкнувшись со всеми в дверях.

— Господин Томарик! Неужели я опоздал?

— Нет, дорогой Тренган… Ты как раз во время! — герцог налил себе полный бокал и залпом выпил его.

Я не стала дожидаться окончания всего этого и вернулась в свою комнату. Переодевшись, спустилась на кухню.

— Ну, как всё прошло? — спросила Эдда.

— Кажется, просто ужасно… — усмехнулась я.

— Но ты такая довольная…

— Теперь мне просто нет необходимости притворяться!

Господин проверяющий вместе с супругой на следующее утро покинули форт. Герцог отправился вместе с ними и отрядом сопровождения. Я опять не вышла его провожать: мне казалось, что между нами установилась определённая ясность. Он не будет заставлять меня играть не свойственную мне роль, а я буду как можно меньше маячить на его горизонте!

Только сочувственные и осуждающие взгляды работниц и некоторых воинов заставляли меня задумываться иногда о том, поступаю ли я верно. Но у меня в голове было только две цели, к которым я продолжала стремиться, и выяснение отношений с посторонним мужчиной, с которым по случайности я оказалось связанной, не являлось ни одной из них!

На второй день отсутствия супруга в форте, моя, казавшаяся более-менее спокойной, жизнь, закончилась.

Уже вечером, ко мне в комнату постучали. Я открыла дверь и увидела за ней коменданта, двух солдат, леди Осталию со своею свитой. Где-то за спинами стояла Эдда, но я заметила её не сразу.

— Господин Тренган? Чем обязана таким поздним визитом? — удивлённо сказала я, выудив из глубин своей памяти такую вежливую фразу.

— Тибо… Мы должны произвести обыск в твоей комнате…

— Обыск? — я обвела стоящих людей взглядом, тут-то и увидев Эдду, упрямо стмотрящую куда-то на пол. И что она могла там найти в полутёмном коридоре? — Ну, что ж… Ищите!

Я отступила от двери, порадовавшись про себя тому, что не успела раздеться. Я довязывала очередную поделку.

Солдаты в это время скинули всё с кровати прямо на пол, оголив деревянный каркас. Потом порылись в моей сумке, рассыпав на пол все травы. Я спокойно смотрела на всё это безобразие, понимая, откуда дует ветер. Осталия выглядела слишком довольной!

— Посмотрите там… — вдруг раздался женский шёпот, и один из воинов подковырнул досочку, где был мой тайник. Он присвистнул. Все склонились и посмотрели вниз. В тайничке лежала небольшая, но довольно увесистая горка из драгоценных камней, в оправах и без них.

— Я же говорила Вам, господин Тренган! Воровка!

— Что скажешь, Тибо?

— Я ничего не брала… — понимая, что бесполезно, попыталась оправдаться я.

— А что она ещё может скзать? — визгливо произнесла Осталия.

Я посмотрела на коменданта, но тот отвёл свои глаза, не став смотреть на меня.

— Я знаю, Тибо, что тебе нужны были деньги, а твой миэр ничего тебе не давал…

Так мои просьбы выдать причитающееся мне серебро сыграли против меня!

— Выпороть её плетьми! Воровку! — заголосила тут Осталия. Я посмотрела на Эдду, но та тоже не смотрела на меня. Неужели поверила? Мне стало неприятно на душе. Всё хорошее, что связывало меня с некоторыми людьми из крепости, оказалось на волосок от гибели.

— Выпороть! Выпороть! — поддержала леди её свита. Я молча взирала на них. В голове набатом стучало: "Не нужно было уходить из дома! Это было плохой идеей! Просто отвратительной!"

— Я. Ничего. Не брала! — громко и чётко произнесла я.

— Никого мы пороть не будем, леди… Тибо — кашани герцога, его собственность, и только он теперь ей и судья, и палач! Дождёмся его прибытия, и пусть он решает судьбу своей женщины сам! А сейчас, Тибо, пройдём с нами!

— Куда?

— В карцер…

Я вспомнила Гэйелда и камеры в Общинном доме. На мгновение, мне стало страшно: как я буду сидеть за решёткой в полной темноте? Но потом подумала, что лучше так, чем получить удары плетью на позорном столбе. Так наказывали провинившихся солдат. Неужели бы и меня стали избивать с такой жестокостью?

Посмотрев на лицо Осталии Бендерик, я поняла, что стали бы.

Под конвоем, меня отвели не в подвалы, как я подумала изначально, а на улицу. Прямо в одной из дальних стен форта оказалось множество небольших дверей, в которые надо было входить согнувшись. Это и были небольшие камеры лишь с одним маленьким решетчатым окошечком прямо на дверях.