Сталин: операция «Эрмитаж» - Юрий Жуков

Кроме того, имелось на 260 тысяч марок дублетных экземпляров гравюр старых европейских мастеров из собрания Эрмитажа. Но их, к радости сотрудников торгпредства, уже удалось продать за наличные деньги лейпцигской аукционной фирме «К. Г. Бёрнер».

Появлялась твердая уверенность в том, что к согласованному сроку рассчитаться с фирмой «Рудольф Лепке» безусловно удастся.

Но эта надежда оказалась призрачной.

Пока груз «Антиквариата» шел в Берлин, произошло непредвиденное. Два события, причудливо слившиеся во времени, решительно повлияли и на только что подготовленный пятилетний план, и на сроки его выполнения и сделали слово «темпы» ключевым для страны на ближайшие годы.

Еще летом, 10 июля, произошел так называемый советско-китайский конфликт: вооруженное столкновение с милитаристской группой маршала Чжан Сюэляна, сына диктатора Маньчжурии Чжан Цзолина. Сын сохранил не только полную независимость от центрального правительства Китая, достигнутую покойным отцом, но и его патологическую ненависть к коммунистам, враждебность к Советскому Союзу.

Желая безраздельно господствовать в Северо-Восточном Китае, Чжан Сюэлян организовал ничем не спровоцированный налет на советское консульство в Харбине, захватил Китайскую Восточную железную дорогу, принадлежавшую СССР. Одновременно его трехсоттысячная армия начала сосредоточиваться близ советской границы, создав непосредственную угрозу для Благовещенска и Хабаровска, для Транссибирской железной дороги.

И тут обнаружилось, что Красная армия слишком слаба для отпора даже слабо подготовленной, скверно вооруженной, недисциплинированной маньчжурской группировке. Потребовались время и огромные усилия, чтобы перебросить наиболее боеспособные дивизии из европейской части страны на Дальний Восток; сформировать из них Особую Дальневосточную армию (ОДВА), командующим которой назначили В. К. Блюхера, а комиссаром – А. С. Бубнова.

В середине октября ОДВА смогла начать боевые операции. Полтора месяца потребовалось для того, чтобы разгромить войска Чжан Сюэляна, восстановить мир и спокойствие на дальних рубежах.

Угроза позорного поражения заставила Политбюро в самом начале конфликта, 15 июля, срочно обсудить оперативно подготовленные доклады Я. Э. Рудзутака, наркома по военным и морским делам К. Е. Ворошилова, отвечавшего в ВСНХ за военную промышленность И. П. Павлуновского. По этим докладам и было принято сверхсекретное (отпечатанное всего в пяти экземплярах) постановление ЦК «О состоянии обороны СССР».

Оно в преамбуле констатировало, что имеется «целый ряд крупных недостатков как в подготовке Красной армии, так и всего народного хозяйства к обороне:

а) техническая база вооруженных сил все еще очень слаба и далеко отстает от техники современных буржуазных армий;

б) материальное обеспечение мобилизуемой армии по действующему мобилизационному плану все еще далеко не удовлетворительно;

в) материальные резервы обороны (импортные и внутренние) совершенно недостаточны;

г) подготовка всей промышленности, в том числе военной, к выполнению требований вооруженного фронта совершенно неудовлетворительна»[111].

Постановление категорически потребовало от ВСНХ добиться в ходе выполнения пятилетнего плана, чтобы Красная армия обязательно получила 3, 5 тысячи самых современных самолетов, 4-5 тысяч танков, 12 тысяч орудий.

На практике это означало дополнительное строительство ранее не предусмотренных военных заводов. Требовалось ускорить создание металлургических комбинатов, машиностроительных, станкоинструментальных, шарикоподшипниковых, моторных предприятий – за счет прежних источников финансирования индустриализации.

Однако несоизмеримо большее воздействие оказало на советскую экономику 29 октября 1929 года – день, вошедший в мировую историю как «черный четверг».

Советские экономисты, как истинные марксисты, всегда предрекали капиталистическим странам скорый и неминуемый кризис. Любой свой прогноз, даже краткосрочный, они начинали с указания на четкие признаки его наступления, реже – только на приближение. То же повторяли и руководители партии, правительства – ибо мечтали о нем, поскольку он должен был стать прелюдией мировой революции.

И все же реальное наступление мирового экономического кризиса в СССР ухитрились поначалу просто проглядеть.

Все дни, предшествовавшие «черному четвергу», и даже некоторое время спустя, центральный орган ВКП(б) газета «Правда» преподробнейшим образом информировала читателей о том, что полагала действительно важным, существенным, определяющим. Естественно, писалось о положении на советско-китайской границе, о классовых боях в Германии, Австрии, Греции, о ситуации во Франции после отставки правительства Бриана, о голодовке политзаключенных в Венгрии, о результатах парламентских выборов в Чехословакии.

Сообщения же из США публиковала крайне скупые, в семь – десять строк. Нерегулярно, с запозданием.

24 октября. «Паника на нью-йоркской бирже.Нью-Йорк, 22 октября. Курсы нью-йоркской биржи стремительно падают. Настроение пессимистическое. За вчерашний день продано свыше 6 миллионов акций. Крупные банки усиленно скупают акции, чтобы предотвратить катастрофическое падение цен. Таким образом, удалось частично восстановить курсы некоторых акций, в частности Стальной корпорации США. Акции не менее важных предприятий, как то: «Дженерал электрик», «Радио корпорейшн» и «Дженерал моторс», так и не оправились, несмотря на вмешательство банков. В Канаде на фондовой бирже Торонто также обнаружились панические настроения, и цены процентных бумаг падают».

26 октября. «Паника на нью-йоркской бирже усиливается.Нью-Йорк, 24 октября. Падение курса акций продолжается. На бирже разыгрываются сцены самой дикой паники. Падают курсы всех важнейших промышленных и железнодорожных предприятий. Точно так же падают цены на зерновые продукты. Наоборот, цены государственных ценных бумаг повышаются, так как публика стремится поместить свои средства в эти бумаги, считая их более надежными, чем акции».

29 октября, в тот самый день, когда начался мировой экономический кризис, некий Л. Берс писал в своем комментарии о том, что еще в сентябре в Австрии обанкротился банк «Боден кредит анштальт», в октябре в Бельгии – Брюссельский банк, на берлинской бирже отмечено падение акций германских предприятий, и делал вывод: «Не приходится сомневаться, что нынешний биржевой кризис – первый раскат надвигающейся экономической грозы».

31 октября. «Биржевой кризис в Америке.29 октября. Сегодня на нью-йоркской бирже акции снова упали. Особенно резко упали акции сталелитейных и электротехнических предприятий, телефона, телеграфа и т. д. Многие акции упали ниже того уровни, до которого они опустились в первый день биржевой паники, в прошлый четверг. На бирже за сегодняшний день продано свыше 9.200.000 акций. Паника усиливается».

Даже в ноябре подача такого рода материалов не претерпела изменений. «Правда» по-прежнему давала лишь небольшие информации, хотя и изменила тон заголовков. 1 ноября: «Последствия биржевого кризиса в США. Падение курсов на стокгольмской бирже. Снижение учетного кредита в Англии». 2 ноября сообщила о том, что «банки спускают бумаги подешевле», на бирже царит лихорадка, продолжается снижение учетного кредита; сокращается производство автомобилей, «Форд» и «Крайслер» уволили свыше 30 тысяч рабочих; банки Соединенных Штатов и Европы заключили соглашение, чтобы приостановить дальнейшее падение курсов акций.

Только тогда в Кремле, в Наркомторге осознали, что действительно разразился мировой экономический кризис, и начался он в самый неподходящий для Советского Союза момент. Кризис привел к коллапсу международной торговли, к крушению всех расчетов получить столь необходимую для индустриализации валюту за счет экспорта леса и золота, пушнины и зерна. И за счет экспорта антиквариата, переставшего интересовать кого бы то ни было.

«СОВЕТСКАЯ ОПЕРАЦИЯ» МЕЛЛОНА

Между Сциллой и Харибдой

Еще за полгода до мирового экономического кризиса не менее острый, но чисто политический кризис захлестнул и ВКП(б). Породил его извечный для России крестьянский вопрос.

…Хлеб требовался Советскому государству, чтобы кормить город. Столь же нужен был хлеб и крестьянам, и не только для пропитания, но и на продажу, для приобретения необходимого: керосина для освещения, сахара, мануфактуры, обуви.

В 1927 году цены на зерно резко упали. Те, кто продавал его государству, главным образом кулачество, решили хлеб придержать, выждать повышения цен и только тогда продать его, с выгодой для себя. В результате государство получило примерно треть необходимого ему зерна. В 1928 году положение не изменилось.