Миры (сборник) - Джо Холдеман

30 октября. Сегодня мы с Бенни обсуждали вопрос, к каким уловкам нам надлежит прибегнуть, если обстоятельства вынудят нас. Бенни был напуган даже больше, чем я. Мы убили уйму времени, рассматривая всевозможные варианты, и в результате пришли к тому же, с чего начали. Аронс был очень оживлен, вернее, возбужден, – ему не терпелось поверить в лучшее. Не достался ли электронный «жучок» Бенни в наследство от предыдущего жильца? До Бенни квартиру занимала мелкая торговка наркотиками. Отчего бы её хозяину-оптовику или полиции не заняться подслушиванием разговоров в такой квартире? Что же до Кэтрин… Что я знала о ней? То, что её энергии хватило бы на всех? Алварес, автор «Дикого Божества», как-то заметил, что каждое самоубийство «имеет свою внутреннюю логику и неповторимый оттенок отчаяния», – мне все хотелось спроецировать этот тезис на жизнь и смерть Кэтрин. Да и вообще, она ли была той женщиной, которую видел на эскалаторе Бенни? И мало ли двойников, не ведающих о существовании пары, обитает в таком гигантском городе, как Нью-Йорк!

6 ноября. Ну, ей-богу, не знаю, что и думать. Теперь мы с Бенни наперебой пытаемся убедить друг друга, что все наши страхи суть проявления прогрессирующей шизофрении. По отношению к властям, к закону мы все, включая Джеймса, вели себя на встрече практически безупречно. Не было сказано ничего такого, что заставило бы, скажем, завсегдатаев «Виноградной Косточки» хоть бровью повести. Но чувствует сердце – столько дерьмовых тайн вокруг всей этой, на первый взгляд, невинной возни! А сегодня, например, совершенно незнакомый мне человек вдруг уселся в ресторане за мой столик и затеял со мной беседу. Когда мы остались с ним за столиком вдвоем, он передал мне просьбу Джеймса: не соглашусь ли я выступить перед небольшой аудиторией с лекцией? В ней желательно дать сравнительный анализ: как обстоит дело с обеспечением прав человека граждан в Мирах и на Земле? Речь не получит общественного резонанса. Нечего бояться, придет-то человек сорок – считайте, частная беседа. Я согласилась выступить. По правде говоря, такие вещи всегда были мне в радость. И Джеймс, по-моему, догадался об этом.

12 ноября. А хорошо, что мои записи не разбросаны по комнате, а собраны воедино и хранятся в надежном месте.

О том, где и когда состоится мое выступление, меня предупредили менее чем за сутки. Это сделал Дэймон, встретив меня в «Виноградной Косточке».

Лекция, на мой взгляд, была не так интересна, как реакция на нее. Коммунистам старой закалки, похоже, не понравилась та часть моей речи, где я рассказывала о Мире Циолковского. Приверженцам – назовем условно – Народного Капитализма пришелся явно не по душе рассказ о системе социального неравенства Мира Девон. Среди этих «приверженцев», полагаю, было немало атеистов. Да, власть на Девоне фактически принадлежит церкви. Лично меня это не слишком тревожит. Кстати, антиклерикалом я себя не считаю. А работа есть работа. На выступлении меня почтил вниманием Уилл. Однако не сказал мне ни слова. Смотрю на них с Джеймсом и удивляюсь: кто из них кому начальник? Или они равны по своему положению в организации? Как я уже отметила, они даже не поздоровались со мной. Бенни не было в зале, его не пригласили, но мы с ним обговаривали тезисы моей речи перед лекцией. Итак, среди слушателей я обнаружила лишь три знакомых лица – Джеймса, Уилла и Дэймона. В зальчике царила весьма своеобразная атмосфера – я сделала вывод, что выступала перед лидерами, перед руководящим звеном. Мне кажется, там собралось около шестидесяти человек; ну, уж никак не сорок. Очень хотелось бы расспросить кого-нибудь о составе группы, об истинном количестве слушателей – но, как только я попыталась это сделать, вокруг меня возникла стена неприязни и отчуждения.

13 ноября. Сидящая рядом со мной на семинаре по религии женщина тихонько опустила записку мне на колени: «Делайте вид, что не узнаете меня». Ну, я и так её не узнаю – мы не знакомы. Должно быть, она присутствовала вчера вечером на моей лекции. Но я очень нервничала, выступая перед незнакомой аудиторией, и в основном разглядывала публику, сидящую в первых двух рядах.

17 ноября. Вечером ко мне в общежитие явился Уилл. Мы беседовали с ним в течение двух часов. Он держался гораздо раскованнее, нежели обычно.

Основной темой дискуссии стал вопрос о необходимости соблюдения конспирации членами организации. Уилл считал, что я могла бы наконец-то и понять те причины, что заставляют группу работать в режиме секретности. Здоровые консервативные силы есть в каждом лобби. Есть они даже в Трудовом лобби, среди тех, кто в качестве идеального либертарианца, то бишь – сторонника доктрины о Свободе Воли, видят в первую, очередь своего «рубаху-парня»: профсоюзного босса с кнутом в руке. Эта речь Уилла несколько удивила меня. В свете моих представлений об американской истории: кто как не консерваторы поддерживали доктрину о Свободе Воли? Но жизнь идет своим чередом, одни отношения развиваются, другие угасают, и термины наполняются новым содержанием, я полагаю. Джефферсон входил в историю как выдающийся либертарианец, что не мешало ему быть обыкновенным, рабовладельцем. Впрочем, куда большее раздражение вызывало у меня утверждение Уилла о том, что где-то здесь существует маленькая и чрезвычайно засекреченная террористическая группа, в прямом смысле слова занимающаяся подрывной деятельностью – тщательно спланированными, диверсионными актами и убийствами, – и деятельность этой группы тайно направляется, мол, правительством, которое и «прикрывает» террористов. Уилл не открыл мне источник информации и не привел в подтверждение сказанному никаких доказательств, за исключением, пожалуй, одного – слишком много политиков умирают неожиданно и довольно-таки молодыми. Он также обратил мое внимание на то, что ни один эксперт, инженер-электрик, не сумел до сих пор дать мало-мальски вразумительного объяснения: отчего это на прошлой неделе весь Бостон остался без света – об этом удивительном факте я слышала во вторник в «Космос-клубе». Волна заказных убийств прокатилась по Вашингтону, где правительство, в сущности, напрямую управляет средствами массовой информации. Уилл верил, что эта террористическая группа подчинена правительству, может быть – могущественному лобби, а может быть, она находится под тайным контролем ФБР и ЦРУ. Если у него и была цель – в чем-то убедить меня, то, кажется, он добился прямо противоположного результата. Если и существовала в моем воображении какая-то одна безымянная террористическая группа, то теперь их стало две.