Розы на снегу - Вячеслав Новичков

— Как там твои пионеры? Расскажи, — задала вопрос Надя, но по тону Иван радостно почувствовал, что её это мало интересует, а интересует её он.

Наступила упоительная пора: они много времени проводили вместе, ходили в кино, он провожал её на волейбол, до дома, просто шатались. Но их отношения всё так же были неопределёнными. Ивана порой охватывала тревога, он не понимал — что же дальше? Она была то добра, то равнодушна, она не прогоняла его, но и не приближала. Она как будто изучала его, а он тяготился, как ему казалось, бесперспективностью их отношений. Снова говорить ей о любви представлялось ему неправильным: ведь не могла же она забыть сказанное. Он считал, что молчаливое, ненавязчивое, ни на что не претендующее восхищение женщиной — лучшие слова и лучший ей комплимент. И всё же после долгих сомнений он решил повторить при случае признание, но иносказательно, если получится, как бы полунамёком.

Случай представился через неделю. В тот день они особенно много ходили по магазинам и много говорили, на какое-то время Иван замолчал. Надя посмотрела на него и спросила:

— Ты почему такой хмурый, ты устал, или тебе надоело со мной?

— Ну что ты! Мне кажется, что когда-нибудь я буду вспоминать время, когда я ходил с тобой по магазинам, как самое лучшее время в моей жизни.

Эти слова Иван произнёс с какой-то безнадёжной грустью. Надя нежно посмотрела на него, взяла его под руку и прижалась к нему. Внутренняя дрожь пробежала по телу Ивана, он хотел положить свою ладонь на руку Нади, но она вынула руку.

— Надя, ты даже не представляешь — какая ты прелесть, ты — лучшая из женщин.

Надя улыбалась, но молчала. Иван не знал, что ещё говорить и зачем. По сути — он заново признался ей в любви. Разговор продолжился уже разрозненными малозначимыми фразами, потом они подошли к Надиному подъезду и Надя с обычной улыбкой сказала: «До завтра», но так, как будто чем-то была довольна.

На следующий день к Лене по делам зашёл Дмитрий. Это был добродушный недалёкий человек немного за тридцать, уставший от жены и детей. Простуженный, он ходил на работу и давно уже кашлял. Надя проявила к нему живейшее участие: налила ему горячего чая с молоком, достала у кого-то мёд. Она гладила его по головке и приговаривала: «Поправляйся, Димочка, поправляйся». Потом участливо стучала его по спине, когда он поперхнулся крошкой. Иван не ревновал, он завидовал: с ним она бывала и добра, и откровенна, и даже иногда хвалила его, но никогда не бывала нежной.

Глава 59

Как обычно, по пятницам Надя отправлялась на выходные домой к родителям. В одну из пятниц её провожал Иван и нёс сумку с вещами. Они сели в электричку, было уже темно, вагон был полупустой. Надя взяла в руки новый дипломат Ивана, который она заприметила ещё на работе, и стала его рассматривать. Иван давно хотел дипломат и приобрёл его только вчера через знакомого. Надя похвалила вещь и со вздохом сожаления вернула. Иван, перехватив её взгляд, тихо и серьёзно спросил, с надеждой ожидая ответ:

— А можно мне подарить его тебе?

— Нет, я не могу взять такой дорогой подарок.

Иван сделался печальным, отвернулся к окну, потом попытался ещё раз:

— Отчего ты не можешь сделать для меня такую малость? Мне было бы очень приятно.

— Потому что он по цене равен моему недельному заработку.

Иван опять замолчал. Тогда Надя предложила Ивану продать дипломат. Иван молчал, на скулах ходили желваки, он не знал, что делать. Не продать — обидеть Надю, продать и выбросить деньги в окно — нет, так ещё больше обидеть. Эти театрально-картинные жесты в глазах Нади будут выглядеть фальшиво. Что делать?

— Хорошо, 5 рублей, — наконец сказал он.

— Ты за пять рублей «копеечную» ручку покупал, я помню, — засмеялась Надя. — Дипломат стоит не меньше 25 рублей.

Они стали торговаться: Иван занижал цену, Надя её поднимала. Сошлись на 18 рублях. Надя открыла дипломат, он был к вечеру уже пустой, там только лежала небольшая брошюра «Математическая мысль Древней Руси». Эту книжонку, случайно увиденную и купленную на книжном развале, сегодня в обед ему подарила Надя со словами: «Великому математику».

Иван положил книгу в карман, а Надя стала перекладывать вещи из сумки в дипломат. В какой-то момент она сказала:

— Ваня, не подглядывай: у меня здесь интимные вещи.

Иван отвернулся к окну и стал смотреть в черноту. Возвращаясь назад, он скомкал и выбросил в мусорную урну полученные деньги.

Глава 60

Поздней осенью, в пятницу, гуляя однажды после работы, они попали в противный осенний дождь возле заводского Дома культуры. Михаил, муж Лены, там работал директором. Его, инженера, как-то послали на месяц на подсобные работы при ремонте Дома культуры, а потом предложили исполнять обязанности директора на срок до полугода. Мишкины окна на втором этаже ещё горели, и они зашли к нему переждать дождь. Его на месте не было, а рядом в фойе стоял рояль. Побросав одежду на стулья, они подошли к роялю.

Надя стала играть. В полутёмном зале зазвучала очаровательная музыка, а может быть, она была очаровательна для Ивана потому, что любимая женщина снова играла для него. Он неотрывно смотрел на неё и поймал себя на мысли, что для него неважно, что играет Надя. Проходящая уборщица с вёдрами и женщина с бумагами не могли их отвлечь от музыки. Надя сыграла «К Элизе», «Полонез Огинского» и ещё что-то хорошее, но неизвестное Ивану.

— А последнее, это что было? — спросил Иван.

— Это из Водецкого.

— Не знаю такого.

— Збигнев Водецкий, польский певец и композитор.

Погас свет, и они спустились к выходу. Надя к родителям в тот день не поехала, поэтому Иван проводил её до квартиры.

Вечером и последующие выходные он снова спрашивал себя, к чему идут их отношения. В возможность бесконечной дружбы он не верил. Надя подшучивала над ним, запросто распоряжалась его временем, иногда была с ним ласкова и серьёзна. Он был рад каждой минуте рядом с ней, но не понимал её. Весной прошлого года он признался ей в любви, она сказала, что не может ответить тем же. Совсем недавно он полунамёками повторил слова. Ответа не было. Что он ждёт? Не малодушно