Короче говоря. Про риторику, влияние и харизму - Татьяна Александровна Карташева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Король Георг VI тоже заикался и, как вспоминают современники, боялся микрофона больше, чем фашистских бомб. «Король говорит» – прекрасно рассказывающая об этом киноистория. Королю пришлось потрудиться. Для него был важен результат, и у него получилось.
Еще один харизматик – древнеримский оратор и политик Юлий Цезарь. В молодости он учился на острове Родос в школе риторики. Местные гиды и сейчас, в XXI веке, рассказывают туристам, как он (в I веке до нашей эры) приезжал на богатый остров в центре Средиземноморья. И пересказывают (со слов Плутарха, разумеется) историю о том, как однажды корабль Цезаря захватили пираты. Самые настоящие, жуткие, киликийские. Ими кишело тогда Средиземноморье. «Число разбойничьих кораблей превышало тысячу, и пиратам удалось захватить до четырехсот городов», – поражался масштабом пиратской дерзости Плутарх. Мириться с наглецами становилось все сложнее. Но однажды терпение Рима лопнуло. Это когда ужасные морские разбойники посмели захватить в плен не кого-нибудь, а самого Гая Юлия Цезаря! Цезаря! В плен! И удерживали его, на свою голову, целых 40 дней. Харизма, правда, тогда помогла пленнику превратить неволю в приключение. Он играл с пиратами, выступал с зажигательными речами и весело обещал убить их всех. Они хохотали и не верили. А зря. После выкупа Цезарь бросил всю шайку в тюрьму, а потом и правда «вытащил» пиратов из тюрьмы и приказал распять их всех. И хорошо выступать он все-таки научился.
Античная эпоха – это время устной речи. Не умея говорить, не зная законов речи и приемов убеждения, стать управленцем даже тогда было невозможно. За тысячи лет многое изменилось, но только не это. Хорошая речь высоко ценилась тогда и высоко ценится сейчас.
Мои ученики, «прокачивая» харизму, иногда переигрывают, полагая, что повышенную эмоциональность можно выдать за харизму. Эмоциональность в выступлениях должна быть скорее сдержанной. Но это не значит, что эмоций не должно быть вовсе. Тяжело слушать человека, напрочь лишенного энергии и эмоций. Тут важна мера, главное – не переборщить.
Помните знаменитое гоголевское, когда городничий рассказывает об учителе-ораторе (комедия «Ревизор»): «Он ученая голова – это видно, и сведений нахватал тьму, но только объясняет с таким жаром, что не помнит себя. Я раз слушал его: ну, покамест говорил об ассириянах и вавилонянах – еще ничего, а как добрался до Александра Македонского, то я не могу вам сказать, что с ним сделалось. Я думал, что пожар, ей-богу! Сбежал с кафедры и что силы есть хвать стулом об пол. Оно, конечно, Александр Македонский герой, но зачем же стулья ломать?» То есть лучше вызвать эмоции, чем демонстрировать. Просто запомните это.
Харизма, кстати, бывает и отрицательной. Я встречала ее обладателей. В девяностые, в нашем сочинском Дагомысе, на переговорах. Моим собеседником тогда был Мовлади Удугов. Сидел напротив, когда давал мне интервью. Я к тому времени – опытный репортер, но у меня реально мороз бегал по коже от сочетания взгляда, папахи и произносимых им слов.
Рассмотрим другого обладателя харизмы. Владимир Жириновский. Быстро ловит контекст, мастерски разбирает проблему на составляющие и ставит диагноз. Но главное – умеет находить простые формулировки в темах любой степени сложности, говорить просто о сложном.
Без телекамер это довольно мирный человек. Но вместе с камерами вдруг включается харизматик, лишенный возраста. Словно кто-то невидимый подкидывает дровишек на угли его красноречия, да еще и плещет время от времени розжиг. Загораются глаза, появляются аллегории, жестикуляция, особая стойка, мимика. Мгновенно рождается тот узнаваемый набор знаков и свойств, что складываются в персональный бренд – Вольфович. Подумала вдруг, что его можно сравнить с роллс-ройсом. «Выпущен» давно, но как же шикарно работает.
А знаете, что бывает, если на одном эфирном «поле» сходятся в «рукопашной» два харизматика? Приведу пример из программы «Поединок». Тема выпуска – беспрецедентная по масштабам трагедия в станице Кущевской Краснодарского края (ноябрь, 2010). Расправа над семьей фермера Аметова, гостями дома и соседями. Двенадцать убитых, среди которых дети. Преступление потрясло страну.
Мы готовим эфир на телеканале «Россия 1». Герои программы «Поединок» – Владимир Жириновский и Генри Резник. Позиция политика: «Только самые жестокие меры, военно-полевые суды в каждом регионе. Арестовывать и через три дня – вешать. Только так мы их остановим. Только смертная казнь бандитам России!» Позиция адвоката: «Смертная казнь вредна со всех точек зрения. Нельзя играть на предрассудках и темных инстинктах людей. Смертная казнь – не выход».
И вот – удар гонга – поединок начинается. Жириновский разворачивает орудия и стреляет прицельно, мощно, быстро: «…прорвался гнойник, забили камнями, берегут патроны для чего-то другого; вся страна на ушах!» И дальше доказывает, приводит цифры: «За 20 лет убито более 100 тысяч предпринимателей России! Какая может быть экономика?! Не надо морочить голову, что смертная казнь – это негуманно. Не просто смертная казнь, а через повешение! Не ждать наших судов, наших прокуроров! А вешать на центральной площади города!»
Ярко, образно, и да, жестко. После такого говорить сложно, но только не Генри Марковичу. Резник с фирменным прищуром внимательно и сдержанно слушает оппонента. Статный, поджарый, элегантный, с серебряной копной непослушных волос, в черной водолазке. Даже в его молчании столько темперамента и страсти, что Жириновскому легче не встречаться с ним взглядом, чтобы не сбиться с мысли. Адвокат, наполненный опытом и достоинством до краев, затих, как тигр перед атакой. Биться он умеет.
И вот Резник начинает говорить своим бархатным голосом, каким, наверное, говорил сам Зевс на своем Олимпе. Не торопится. Чеканит каждое слово, безупречно расставляет паузы. Он невероятно убедителен: «Мы давно знакомы. (Пауза.) И когда вы меня позвали, я знал, что приглашен на заведомый проигрыш: большинство населения страны голосует за смертную казнь. (Опять пауза.) Если бы даже против меня был
