Поколение победителей - Павел Дмитриев

И передать ему заверения в искреннем уважении с пожеланием скорой встречи, от старого знакомого, Анатолия Николаевича Косыгина. Кроме того, от лица товарища Шелепина предупредить о смертельной опасности, угрожающей президенту Лю Шаоци в ходе запланированной Мао Цзедуном чистки под названием «Культурная революция».

Сущая мелочь, которая должна была сдвинуть с места гору советско-китайского раскола.

22 июня 1965 года на Самотлорском нефтяном месторождении из разведочной скважины ударил фонтан нефти. По этому поводу между двумя Секретарями ЦК КПСС состоялся ничем непримечательный телефонный разговор.

— Алексей, день добрый.

— Привет, Саша.

— Про нефть на Самотлоре слышал? Более тысячи тонн в сутки из одной скважины!

— Конечно, все ЦК бурлит. Такая победа!

— Прав был Петр, как раз году к 69-му выйдем на промышленную добычу.

— Да… Вот не знаю даже, радоваться ли этому.

1.12. Петр Воронов. Июнь-июль 1965 года

Вечер после «похода за зипунами» начинался обычным для «совы», вернее «филина», вторым рабочим днем с девяти вечера до часу ночи. Кое-как раскидав покупки по шифоньеру и комоду, поплелся работать в «кабинет», к ноутбуку и карандашу. Впрочем, электроника без интернета мертва, да и принтера, увы, в наличии не было. Поэтому взял из пачки с красной виньеткой знаменитый Koh-i-Noor «2М», с желто-оранжевыми лаковыми гранями и золотистой пимпочкой на конце. Длинно, сантиметра на четыре, заточил бритвочкой «Нева» до игольной остроты, и, подтянув лист бумаги, задумался от тщете всего сущего.

На этом глубоко философском моменте в комнату неожиданно ворвалась Катя. В длинном вечернем платье! На шпильках! С прической, в косметике, и знакомым с детства запахом духов.

Все же как меняет людей одежда. Из девушки-помощницы, с которой уже чуть не два месяца вместе ели, работали, гуляли и даже загорали… В полном боевом прикиде она стала совсем другой.

Сразу захотелось забыть, что флирт, с которого началась наша «дачная» жизнь, за два месяца постепенно сошел на нет. Мы уже не целовались взасос на лесных дорожках, а скорее просто дружили. К 28-ми любой нормальный парень понимает, что секс девочкам нужен едва ли не больше, чем мальчикам. Но при любом «нажиме» Катя мягко отстранялась. Для меня это было непонятно. Не, ну неделю, или две, но не полтора же месяца!

Нужно было что-то менять.

— Катя, о, нет, Екатерина Васильевна, вы сегодня сногсшибательны! — Посмотрел на себя критическим взглядом, — вы подождете меня несколько минут?

— Дорогой Петр Юрьевич, надеюсь, вы не забудете про несчастную девушку, едва покинув этот зал? — Щечки растянулись, но все же сдерживает смех, молодец какая.

Бегом по коридору «домой», накидываю рубаху, костюм. Жмущие ботинки на босу ногу, галстук в зубы. Дальше кухня. Семен Семенович, после того, как подарил ему случайно найденный в RAVчике рекламный буклет ресторана суши, считает меня третьим на земле после Бога и Шелепина. Бутылка «Советского полусладкого», пара фужеров и плитка «Рот-Фронта» находятся за доли секунды.

В кабинет, где меня сидя на стуле ждет Катя, зашел чинно, чуть поскрипывая неразношенными подошвами. Рубашка на все пуговицы, белый платок торчит тонкой полоской из верхнего пиджачного кармана по канону местной моды. Спина прямая, надменное выражение лица с чуть скривленной губой. Наверно, так на коммунистических плакатах должен выглядеть отмороженный британский капиталист.

Молча, лишь искоса поглядывая на девушку, поставил на ноуте альбом Still Loving You 1992 года[73], там вроде были неторопливые композиции. Неторопливо развернул фольгу с горлышка, элегантно хлопнул пробкой, чтоб из горлышка показался тонкий дымок углекислоты. Разлил с горкой пены, чтоб потекло через край.

С началом новой песни протянул фужер, и постарался как можно пафоснее продекламировать импровизированный перевод:

Если б нам снова пройти весь путьЯ б изменил то, что убило любовь.Твоей гордости стена крепка, я не пробьюсь.Может, есть шанс, все начать еще раз?

Где-то посередине текста до меня начало доходить, что композиция попалась под руки явно не случайно. Голос сбился, вся лживая притворность куда-то улетучилась. Последние строфы я переводил уже шепотом на ушко, обняв Катю.

Шампанское пили в кресле. Катя сидела на моих коленях, позволяя гладить, нет, ласкать ноги, грудь… Все. Мы целовались липкими и горьковатыми губами. Границы рушились, слова были не нужны… С особым удовольствием снял отчаянно жмущие ботинки.

Никогда не замечал себя в фетишизме, но в этом действе было что-то завораживающее, дикое и непривычное. Возможно, я просто никогда не встречал достойных ретрофотографий соответствующего содержания, но… Девушка в скомканном на поясе платье, в капроновых чулках на смешных резинках и черных туфлях-лодочках, отчаянно извивается, тесно прижатая к стене здоровенным парнем в пиджаке и галстуке.

Только когда я замедлился под самый конец, она лишь шепнула, «сегодня можно все».

Проснулись мы к обеду. Пол Катиной спальни был весь завален разбросанной одеждой. Она сама лежала под одеялом рядом со мной и, явно стесняясь ярких лучей солнца, пыталась вылезти из-под моей руки. — Отвернись пожалуйста.

Как бы не так. Хотя понятно, с такими здоровенными панталонами, я б тоже постарался одевать подальше от чужих глаз. Интересно, почему эта страшная конструкция не попалась мне под руки вчера? О! Пошел пояс с резинками и чулки. За ними расшитый рюшками, уже давно ненавидимый лифчик. Невообразимо, только что передо мной была такая симпатичная фигурка, что подумывал о продолжении банкета. И вот…

— Это что, наряд специально по утрам потенцию гасить? — Последнюю мысль не удержался, произнес вслух.

Резко обернулась, аж рукой дернула грудь прикрыть.

— Не подглядывай! — И тут же заинтересованно, — а в будущем что, не так одеваются?

— По другому… Там нет таких симпатичных девушек!

Дешевый трюк, но действует безотказно. И вообще, особого выбора у меня все равно нет. Социализм, он такой.

— А как?

Забыта стыдливость! Вот что делают шмотки животворящие. Подсела рядом, не посмотрела даже, что на мне и нитки нет, заглядывает в глаза.

— Да одевайся уже, пойдем, попробую нарисовать.

— Спасибо, — и поцеловала.

— Ну уж нет, этим ты не отделаешься! Мне надо понять, как все эти тряпки снимаются!

…Обедозавтракали, как обычно, вместе. Судя по взглядам, о наших ночных забавах знала все обслуга дачи. Вроде доступ в «наше» крыло строго запрещен, даже прибираемся своими силами. Не помогло. Теперь пусть завидуют молча.

Самое главное, мы разобрались, почему все «это» не случилось раньше. Мне просто не приходило в голову, что девушка может так стесняться себя самой при свете дня. Соответственно, вечером по «филинячьей» привычке работал, а она… Не могла понять, какого черта этот самовлюбленный индюк не приходит после заката. Два месяца зря потеряли!

Как обычно неожиданно приехали Шелепин с Косыгиным. Последний выставил бутылку коньяку (как позже выяснили с Катей, очень приличного). Сухо, но искренне поблагодарил за жену, ее оказывается уже прооперировали, вроде бы удачно. Так что я хоть одно доброе дело могу записать в свой актив. Впрочем, это мало повлияло на интенсивность очередного расспроса-допроса с упором на экономику 90-х.

…Ну что я могу ответить на вопрос типа «как правительство СССР планировало распределять долги приватизируемых предприятий?» Не нравится Алексею Николаевичу ответ «скорее всего никак», в голове у него не укладывается.

Начинаю объяснять, что СССР уже не было, группа реформаторов во главе с Гайдаром насчитывала всего человек пятнадцать, работала буквально «на птичьих правах», под сенью борющегося за власть Ельцина. И вообще, они сами были уверены что «слетят» с должностей через три месяца. Так бы и было, да заменить не смогли – некем. Кадровый дефицит на вершине одной шестой части суши был почище жажды новогодним утром.

После такого Косыгин десяток минут думает, переваривает, и новый вопрос. Как проходили приватизационные аукционы?

Рассказываю, что была придумана схема залоговых аукционов, при которой правительство получает кредит в коммерческом банке под залог пакета акций. Если деньги не возвращаются, акции переходят в собственность банка. Самое интересное, что прямо перед этим правительство разместило на счетах этих банков примерно такие же средства. И разумеется, деньги банкам никто не вернул. Таким чудесным образом практически вся серьезная инфраструктура СССР попала в руки «нужных» людей[74].

— Правда? — На лице Алексея Николаевича буквально детское удивление.