Лекарь безумной королевы + Бонус (СИ) - Пилипенко Мария

-- Бедный Рагнар, он был в бешенстве! Возможно, он не заслужил такого предательства с моей стороны, ведь он дарил мне чувств гораздо больше, чем один бессердечный стражник, обдающий меня раз за разом холодом. По крайней мере, в глазах герцога я никогда не видела равнодушия и презрения!

Развернувшись, она зашагала прочь, оставив Эмиля одного в галерее.

Мужчина подошел снова к балюстраде. Он невольно стиснул в ладонях ледяной камень перил и впился взглядом в тонущий в темноте и снегу парк.

Кое-где верхушки деревьев были голыми. Снег осыпался с них, словно по ним прогулялись.

И точно снег побелело его лицо. Внезапная догадка пронзила сердце. Нет! Это был не сон, не видение! Он падал! Туда, вниз! Но как она смогла…?!!

Эмиль резко развернулся, глядя ей вслед, туда, где на балконе уже было пусто. И даже следов не было видно на присыпанном снегом холодном каменном балконе.

-- Стой! Эй, женщина-кошка! …Ведьма…

А снег продолжал кружиться, спешно уничтожая в ночном парке все следы.

Глава 21. В белой комнате

После прогулки Аллард отнес королеву в ее новые белые покои. Здесь уже все убрали. Заменили изрезанные простыни, искромсанные цветы и подушки, убрали все перья до единой пушинки.

Король уложил девушку на постель, освободив от плаща. Сам снял с нее туфельки и укрыл вязаным пушистым одеялом.

Эмбер чувствовала себя совершенно разбитой. Если бы ее презирали, унижали, наказывали, она бы приняла это твердо и с достоинством. Но доброта Алларда убивала ее, заставляла чувствовать себя жестокой и неблагодарной.

Стыд, раскаяние, страх перед будущим, ожидание заслуженного наказания, отвратительные тошнота и слабость – все смешалось и мучило, причиняя страданья.

-- Как вы себя чувствуете, госпожа моя?

-- О-о! Уйдите! Не хочу вас видеть! Оставьте меня! – и она зарыдала. Нервы сдали, сил держать лицо не осталось совсем. Эмбер чувствовала себя такой одинокой, жалкой, презренной, не стоящей всех этих почестей и уважения.

Он подошел к кровати и сел рядом с ней, беря ее за руку.

-- Ну-ну, что случилось? Отчего эти слезы?

Девушка беспомощно застонала, совершенно расклеившись. Она была бы рада быть стойкой и не показывать своему врагу слабости, но тошнота и усталость были так сильны, что терпеть больше не было сил.

-- Пригласить вам лекаря? Вот тут он оставил вам имбирный чай и мятные пилюли.

-- Дайте одну... меня невыносимо тошнит...

Аллард вложил ей в рот мятную конфету, приоткрыл окно и снова присел рядом на постель.

-- Крепитесь, душа моя. Простите, ужин с послом был не лучшей идеей. Возможно, прогулка тоже.

Конфета во рту девушки таяла, разливаясь приятным холодком на языке. Наконец она набралась сил спросить:

-- Вы вернёте меня в дом отца?

--- Что? Нет! Отец больше не имеет над вами власти, не бойтесь.

-- Отдадите в монастырь?

-- В монастырь? С чего вы взяли?

-- Вы же отправили туда вашу любовницу.

Она не видела в темноте, да и не смотрела на него, но на лице Алларда отразилась боль, словно ему разбередили старую рану. Он ответил не сразу.

-- Моя Арлетта сама выбрала такой путь. И хоть я и был против, но не посмел препятствовать движению ее души.

-- Не захотела остаться с вами?

Алларда снова неприятно задели ее слова, но он не подал вида. Помолчав с минуту, ответил, скрепив сердце:

-- Выходит, мы не всегда можем понять наших близких, как бы не желали этого.

Он встал и закрыл окно, ведь проветрилось уже достаточно, становилось даже зябко.

Взяв в изножье кровати меховую накидку, накинул ее поверх одеяла Эмбер, укрывая ее ноги.

-- Вам не лучше?

Но она не ответила. Эмбер никак не могла понять, что он намерен делать? Неужели смирится с тем, что она носит незаконного ребенка? Зачем ему порченный товар? Девушка старательно разрушала хорошее впечатление о себе, говорила и делала ужасные вещи, словно пытаясь подтвердить свою репутацию безумной, словно желая ускорить развязку всей этой истории. И не могла понять, где предел его терпению. И вот решила прямо спросить, сил ждать больше не осталось.

-- Что вы намерены со мною сделать, скажите мне прямо? Запрете в камере? Отдадите своим солдатам? Или, как в той легенде, подарите Волкам, чтобы скрепить мирный договор? Я больше не вынесу вашего молчания! Отец бы уже давно высек меня или запер в железном ящике! Что вы задумали, скажите же мне!

-- В железном ящике?! Боги, о чем это вы? Что за ужасы в вашей голове?

Король склонился, пытаясь рассмотреть ее лицо, но Эмбер зарылась лицом в подушку. Его терпение оказалось ей наказанием тяжелее, чем железный ящик для сумасшедших.

-- Не бойтесь, вас никто не обидит. Здесь вы в безопасности, -- большая ладонь снова тихонько погладила ее по спине. -- Я не собираюсь наказывать беременную испуганную девочку. Вам ничего не грозит. Успокойтесь. Вас достаточно наказывали. Но мало жалели и совсем не любили. Пора узнать, что это такое.

-- И вы не считаете меня безумной?

Он усмехнулся, взял ее руку, поцеловал и приложил к своей груди, туда, где билось сердце.

-- Скажите-ка мне, хотите ли вы все еще вырезать мое сердце и положить в стеклянный сосуд?

Эмбер испуганно вырвала руку, ничего не отвечая. А король улыбнулся.

Она закрыла глаза, вздохнула и сказала вдруг

-- Нет, не хочу…

-- Вот видите. Вы вовсе не безумны. У каждой болезни есть свое лекарство. Для вас лекарство – доброта.

Он вздохнул, задумавшись о том, какой же тяжёлой была ее жизнь в доме отца, неосознанно продолжая поглаживать ее спину через толстое одеяло. Но Аллард даже не смог бы вообразить и малой части того ужаса и мерзостей, что ей пришлось пережить в родном доме, ведь все ее истерики, жестокие выходки и перепады настроения родились не на пустом месте.

-- Как умерла ваша жена? -- вдруг спросила Эмбер.

Он словно очнулся. Девочке интересно знать о его прежних женщинах. Ну что ж, это естественный интерес, хотя это и тяжёлые для него воспоминания.

-- Давно это было, голубка. Больше двадцати лет назад. Я был тогда молод. Мой брат замыслил покушение на меня. Был праздник. Погожий летний день. Моя Мелли ждала ребенка, но никто не знал об этом. В королевских семьях не принято сообщать о таких вещах раньше четвертого месяца.

Ну вот... Был прекрасный солнечный день, кругом только родные и друзья. Так нам казалось. Неожиданно лорды, окружившие нас, бросились на нас с кинжалами. Мелли получила восемь ударов, я -- двенадцать. Но я выжил. Вступились мои настоящие друзья. Маркиз Дюрфе, мой дорогой Айхо, был среди них. Даже его юная жена пыталась закрыть меня своей грудью. Бедная Илеана, получив тяжелые увечья, она больше никогда не смогла встать на ноги, а вскоре умерла. Мои раны тоже были тяжелы, но не легко, видимо, одолеть Алларда-медведя.

-- И вы казнили лордов и вашего брата?

-- Да. Не мог же я отнять отцов и мужей у их семей, а брата пощадить. Суд должен быть справедливым.

-- Так вот чем вы заслужили ваше прозвище Справедливый!

-- Это болезненные воспоминания...

-- А почему вы сами казнили брата? Из-за потери жены и ребенка?

Аллард снова помолчал.

-- Если ты думаешь, что мечом в моей руке двигала месть, то ты ошибаешься. Случись казнь через пару дней после нападения, так бы и было. Но мои раны долго заживали. Я успел многое передумать. Успел оплакать смерть жены и ребенка. Мной двигала не месть.

-- А что же?

Но Аллард молчал.

-- Когда-нибудь расскажу. Тебе лучше, голубка? Как ты?

Он склонился к ней и погладил по голове.

-- Я рассказал тебе о жене, чтобы ты поняла. Я не собираюсь, подобно тем извергам, чинить расправу над испуганной беременной женщиной. Когда-то Боги забрали у меня Мелли, и вот теперь дали мне тебя. Это их воля, не мне судить. Ничего не бойся, я позабочусь о тебе и о ребенке.