Император полночного берега - Вольф Белов

– Готов, – кивнул Икестос.

– Тогда в путь! – скомандовал Идигер.

Весь отряд хишимеров в три сотни клинков забрался в седла. Икестос хлестнул коня плетью, хишимеры последовали за ним.

День за днем Икестос вел отряд воинов царя Азгадера во главе с верховным служителем Тота к затерянному городу по приметам, открытым ему императором Нокатотосом. Очень скоро проторенные дороги и протоптанные тропы остались позади, людям пришлось продираться через лесные дебри, ведя гиппарионов в поводу. Лишь один Икестос оставался в седле. Приставленные к нему воины снимали ногара с гиппариона только на время привалов и ночевок. Каждый вечер Идигер усаживался рядом с Икестосом, водил руками над его перевязанными ногами и бормотал какие-то заклинания. Снимать повязки жрец не позволял, пресекая все попытки ногара размотать тряпицы.

Спустя несколько дней Икестос остановил гиппариона и произнес:

– Вот он, затерянный город.

Впереди из зарослей поднимались руины каменных стен. Поросшие мхом и кустарником, увитые плющом останки строений на первый взгляд были совсем неприметны, теряясь среди зарослей. Однако при более пристальном рассмотрении становилось понятно, сколь обширны руины давно умершего города. Даже сейчас, спустя сотни лет, можно было догадаться, сколь велик и величествен был город во времена своего расцвета. Ныне же из останков строений поднимался густой лес.

– Нам туда, – указал Икестос вперед.

Хишимеры принялись пробираться меж развалин к центру мертвого города. Один из воинов вел за собой гиппариона Икестоса.

– Это здесь.

Икестос указал на затянутую плющом и мхом арку портала – единственное, что осталось от высокой стены.

– Да, это он, храм Бельфеддора, – подтвердил Идигер, разглядев изображение рогатого существа в каменной резьбе арки.

– Золото Бельфеддора здесь, – сказал Икестос. – От имени императора Ногары я отдаю его царю Азгадеру полностью! – громко и торжественно провозгласил он.

– Отыщите вход в подземелье, – приказал Идигер воинам.

Хишимеры не успели двинуться с места. На вершине арки вдруг появилось странное безволосое существо с длинными конечностями. За его спиной развернулись широкие кожистые крылья. Существо покрутило остроухой головой, взгляд его красноватых демонических глаз скользнул по растерявшимся людям.

– Харбер, – определил существо один из бывалых воинов.

Харбера можно было бы принять за зверя, хоть и необычного, но все же безмозглого, однако на нем была набедренная повязка из шкуры махайродуса,[6] на широком кожаном поясе висел меч, а в руке он сжимал копье. Пасть харбера раскрылась, он издал рокочущие звуки.

К удивлению всех, Идигер что-то ответил такими же звуками. Харбер вновь покрутил головой и заговорил по-хишимерски рокочущим басом:

– Знаешь наш язык, человек. Что ж, тем проще будет договориться. Забирай своих воинов и уводи их так далеко, как только сможешь.

– Уведу, когда заберу то, что принадлежит моему царю, – ответил Идигер.

– Здесь нет ничего, что может принадлежать твоему царю! – рявкнул харбер.

– Кроме того, что лежит в подвалах этого города.

– Вы пришли за золотом Бельфеддора? – глаза харбера налились кровью и покраснели еще больше. – У него уже появились другие хозяева.

– Уж не вы ли? – мрачно поинтересовался Идигер.

Харбер оскалил крупные клыки в хищной ухмылке.

– Догадлив. Император Ногары отдал золото нам.

– Мой царь думает точно так же, – заметил Идигер, бросив зловещий взгляд в сторону Икестоса. – И хочет получить свое золото.

– Наше золото он не получит! – рявкнул харбер и вскинул копье.

Кроны деревьев вокруг словно ожили. Хлопая крыльями, харберы во множестве появились из густой листвы. Копья и дротики градом посыпались на хишимеров.

Икестос хлестнул гиппариона со всей силы. Впрочем, испуганный жеребец и без понукания уже рванулся прочь от места завязавшейся схватки.

Многие хишимеры впервые видели харберов, однако, будучи представителями воинственного народа, и не подумали отступить, несмотря на численное превосходство противников.

– Убить их всех! – приказал Идигер.

Предводитель харберов что-то пророкотал, потрясая копьем – видимо, приказал своим соплеменникам то же самое.

Заслоняясь щитами, хишимерские воины вскидывали копья, поражая противников, набрасывавшихся на них сверху. Когда удавалось свалить харбера на землю, хишимеры безжалостно топтали его ногами, ломая крылья и добивая врага клинками. Крылатые лесные обитатели в свою очередь без тени сомнения и с той же жестокостью истребляли людей.

Ожесточенно сражающиеся люди и харберы рассеялись среди поросших лесом руин мертвого города. Идигер не остался безучастным наблюдателем. Вырвав копье из груди убитого воина, он отбивал выпады харберов и колол сам. Оказавшись внутри разрушенного храма, Идигер вдруг почувствовал, что опора уходит из-под ног. Одна из плит обрушилась под ним, и жрец полетел в темноту, где, по преданиям, были скрыты сокровища древнего демона-истребителя. Приземлившийся на краю провала харбер метнул копье вслед провалившемуся под землю противнику и пророкотал:

– Многие люди считают смерть на золоте лучшим завершением своих дней. Как же тебе повезло, человек!

Ожесточенная битва продолжалась недолго. Несмотря на весь свой боевой опыт, хишимерские воины не смогли противостоять многочисленным и сильным противникам – ни один из них не покинул развалин мертвого города.

Икестосу не удалось уйти далеко. Уже покинув место схватки, он налетел грудью на толстый сук. Удар был столь силен, что лопнула подпруга и всадник вместе с седлом, к которому был привязан, свалился с крупа гиппариона. Ударившись затылком о переплетение корневищ, ногар потерял сознание.

Когда он пришел в себя, шум боя вдали уже затих. Некоторое время Икестос лежал на земле, не двигаясь и даже почти не дыша. От удара о сук болели плечи, сломанные ребра и разбитая челюсть, а при падении с коня он еще и расшиб затылок.

Кое-как дотянувшись до ножа, Икестос перерезал ремни и освободился от седла. Услышав хруст ветки, сломавшейся под чьим-то сапогом, ногар замер. Кто бы ни был поблизости, сейчас ждать пощады не приходилось ни от кого.

Шаги приближались. Икестос сжал нож в руке и выгнул шею, силясь разглядеть шедшего сквозь заросли. Тот, кого он ждал, предстал перед ним неожиданно, появившись совсем с другой стороны. Это оказался Идигер. Жрец наступил на руку ногара, вооруженную ножом. Икестос коротко простонал. Впрочем, для его изломанного тела новая боль была не так уж чувствительна, стон был вызван больше сознанием собственного бессилия. Несмотря на полуобморочное состояние, в глаза ногарскому аристократу сразу бросилось золотое ожерелье, надетое на запястье жреца, словно четки.