Насмешка (СИ) - Цыпленкова Юлия

Ландар уже думает отсесть вглубь ложи и подремать, пока не закончатся игрища, когда ветер доносит до него веселый женский смех. Ренваль вновь оглядывает ложи и только сейчас замечает ту, что была скрыта до этого телами двух молодых лассов, развлекавших девушку своими сказками. Наместник даже зажмуривается в первое мгновение потому, что ему вдруг показалось, всего на мгновение, но и этого хватило, чтобы он впился взглядом в юную лаиссу и привстал, прошептав:

— Ани…

Но вот она поворачивает голову, и наваждение рассеивается. Ландар разглядывает красивое, но незнакомое лицо, похожее и не похожее на лицо юной Анибэль Эскильд. Та же свежесть и прелесть, та же чарующая красота. От нежных черт невозможно отвести взгляда, и смех звучит не менее притягательно, и все же это другая девушка. Только сердце, прервавшее свой ход в первое мгновение, все никак не хочет выровняться. Оно несется вскачь, отдаваясь гулкими ударами даже в ушах. Ландар пытается подняться на ноги, чтобы дойти до той ложи, но тут же тяжело оседает, чувствуя нерешительность и даже страх. Его взор перемещается на цвета, в которые одеты мужчины ее рода, но фамилия никак не желает вспоминаться.

— Чья это ложа? — спрашивает наместник у того, кто стоит рядом.

— Лассов Магинбьорн, господин, — отвечают ему. — Ласс Сигард Магинбьорн со своими детьми. Младший ласс Ригнард и лаисса Лиаль.

— Лиаль, — шепчет Ренваль, неожиданно чувствуя разочарование, это имя совсем не похоже на имя — Анибэль… И все же, — Лиаль.

Спины двух молодых проныр вновь скрывают лаиссу. Это сердит наместника, ему хочется рассматривать незнакомку, чем-то неуловимо похожую на Ани…

— Господин, — Ренваль открыл глаза и непонимающе уставился на слугу, склонившегося перед ним, — ваши покои готовы. Трапезу подать заново?

Ландр взглянул в сторону ложа, Лиаль спала. Пот обильно покрывал ее лицо и шею. Мужчина поднялся на ноги, подошел к жене и, смочив тряпку в тазу с водой, осторожно протер ее лицо и тело, видневшееся из-под простыни. Затем обошел ложе и сел, устало потерев сонное лицо.

— Какие, к Нечистому, покои? Я уже в них, — наконец, ответил наместник слуге и лег рядом с лаиссой, от чьего тела все еще исходил жар. — Пошел прочь.

— Да, господин, — смерд поклонился и оставил хозяина наедине с женой.

Ренваль повернулся на бок, дотянулся до пальцев Лиаль, осторожно сжал их и закрыл глаза, тут же вновь уплывая в сон…

Солнечный свет заливает ристалище, пестрое от разнообразных цветов одежд и флагов. Ландар стоит в своей ложе, сжимая пальцами резные перила. Его взгляд, полный жадного любопытства следит за двумя поединщиками, сражающимися на арене. Пыль, поднятая их ногами, заставляет поморщиться и отойти назад. За спиной, в кресле с высокой спинкой, сидит наместник Провинции Нест — ласс Альрек Ренваль. Он негромко разговаривает со своим приятелем, обсуждая юных лаисс, присутствующих на турнире.

Интерес отца понятен, он собирается женить старшего сына — Ландара. Юный Ренваль кидает взгляд на наместника, усмехается и вновь смотрит на поединщиков, но вскоре взгляд его скользит по ложам, рассматривая дев, привезенных отцами на смотрины. Где-то надрывается бард, воспевая красу неизвестной Ландару лаиссы. Юноша переводит взгляд туда, откуда слышна песня, некоторое время рассматривает невзрачную девицу с невыразительными чертами лица и быстро теряет к ней интерес.

Но уже спустя несколько мгновений вновь возвращается взором к той же ложе, потому что оттуда доносится девичий смех, удивительный в своих хрустальных переливах. Невольная улыбка скользит по губам Ландара Ренваля. Невозможно удержаться, настолько этот смех притягателен. Взгляд юноши останавливается на невзрачной лаиссе, но смех раздается вновь, и Ландар, наконец, видит вторую девицу, еще не достигшую брачного возраста.

Она сидит за спиной сестры, потому-то он не сразу заметил девушку. Первые несколько мгновений Ренваль не может оторвать от нее восхищенного взора, до того хороша юная лаисса. Теперь ее старшая сестра и вовсе кажется уродливой. Так же понятно, отчего девицу постарались сейчас спрятать. Ее красота делает лаиссу на выданье невидимкой. Зачем вообще взяли с собой? Хотя… Бойкий и задорный нрав маленькой красавицы чувствуется даже на расстоянии, должно быть, она всеобщая любимица.

— Ландар, — зовет его отец, — твой взор уже давно не отрывается от ложи Эскильдов. Это неприлично так открыто рассматривать благородную лаиссу. Она настолько привлекла тебя?

— О, да, — отвечает юный Ренваль, — прекраснейшее создание.

Наместник приближается к сыну и бросает взгляд в том же направлении. Он хмыкает и теперь смотрит на Ландара:

— Ежели она так понравилась тебе, то ее и возьмем тебе в жены.

— Судя по всему, она еще не достигла брачного возраста, — отвечает Ландар, сердясь на старшую сестру, вновь скрывшую младшую.

— Кто? Адиль Эскильд? — отец изумлен и вновь рассматривает старшую лаиссу, заметившую интерес двух высокородных мужчин. — Она на выданье.

Теперь изумлен Ландар, он поворачивается к отцу, но в это мгновение младшая встает с места, и наместник замечает ее.

— Анибэль Эскильд, — произносит он. — Прелестнейший бутон, обещающий распуститься в прекраснейший цветок. Сколько буйных голов она вскружит.

— Анибэль, — зачаровано повторяет Ландар. — Какое чудесное имя…

— Она? — отец теперь вновь смотрит на сына. — Ландар, сия лаисса достигнет брачного возраста лишь через четыре года. По указу Его Величества, уже год, как девы считаются готовыми к замужеству, лишь достигнув девятнадцати лет. Еще я взял вашу мать, когда она достигла шестнадцати, но король так любит свою дочь, что все более отодвигает сроки ее замужества. Надеюсь, что девятнадцать — это последняя черта, и принцессе не придется ждать замужества до глубокой старости.

— Так ей пятнадцать, — машинально повторяет юный Ренваль.

— Ты не можешь ждать еще четыре года…

— Могу, — твердо отвечает Ландар. — Четыре года — это пустяк, ничего не случится за четыре года.

— Через четыре года уже твоему брату нужно будет искать невесту, — ворчит наместник. — Жену нужно выбирать не по ее красоте. Старшая Эскильд имеет отличное сложение и обещает родить мужу здоровых сыновей. К тому же красавицы привлекают взоры других мужчин, они больше подвержены искушениям. Жена должна быть хозяйкой в твоем доме, а не его украшением. Мужчину украшают его доблесть, честь и сыновья, а женщина должна оставаться тенью славного мужа. Выбирай Адиль, она станет отличной женой…

Негромкий стон вырвал ласса Ренваля из забытья. Он открыл глаза и некоторое время пытался сообразить, где он находится. Наконец, наместник осознал, что постанывает Лиаль. Он мотнул головой, отгоняя сон-воспоминание, и сел. Ладонь мужчины легла на лоб супруги.

— Опять горит, — тихо произнес он, вставая с постели. — Что ж ты никак не очнешься?

Ландар откинул простынь, взгляд его скользнул по обнаженному телу девушки, рассматривая его. Ощущение, что он подглядывает в замочную скважину, заставило Ренваля поморщиться. Ему никак не удавалось назвать эту женщину своей. И дело было не в том, что он до сих пор не исполнил право мужа. Просто… Ощущение, что Лиаль, хоть и принадлежала ему, но была чужой, время от времени становилось настолько сильным, что Ландар начинал чувствовать себя вором. Словно он украл ее у кого-то, кто имел больше прав и на ее смех, и на ее нежные взгляды, и на это тело, кажется, не имевшее изъянов. Его плавные изгибы притягивали взор, но такое рассматривание Ландар посчитал постыдным и заставил себя отвернуться.

— Чушь какая, — недовольно фыркнул мужчина. — Украл… Было бы у кого красть. Ни жениха, ни возлюбленного, одни молодые идиоты с жаждой залезть под юбку желанной женщине. Может, еще и спас от постыдной слабости. — Наместник усмехнулся и обмакнул тряпку в таз с холодной водой, отчитав сам себя. — Молчи уже… спаситель.

Лиаль пробормотала что-то неясное, снова застонала и облизала сухие губы. Ландар присел рядом, протянул руку и убрал с лица супруги спутанные волосы. Затем погладил ее по щеке, провел большим пальцем по губам и вздохнул. Как же все выходило глупо. Хотел иметь то, что потерял, хотел сотворить себе супругу по собственным представлениями, хотел остаться с ней холоден и безразличен. А в результате, не может оставить в покое. То сходит с ума от ревности и желания удавить, то готов преданным щенком заглядывать в глаза, то наказывает за свою же слабость, а потом сидит подле нее, боясь, что Святые призовут лаиссу Ренваль… и эту лаиссу Ренваль.