Нокаут на шестой минуте - Питер Гент

— Да. Решает, нужно ли кастрировать теленка.

— Надеюсь, я с ним не знаком. Как ты считаешь, она не обидится, если я прерву ее размышления?

— Думаю, что нет. К тому же, если она решит избавить теленка от беспокойств и жизненных тревог, отрезав ему яйца, мне придется его держать. Так что буду благодарен, если ты меня подвезешь к дому. Только не говори ничего про Бодроу. Ладно?

— Конечно, — ответил я. — Садись.

— И часто она этим занимается? — спросил я.

— Чем?

— Холощением божьих созданий. — Я невольно вздрогнул.

— Время от времени.

Шарлотта сидела на ступеньках крыльца, ведущего в кухню. Рядом лежал нож и точильный камень.

— Ну как, решила? — спросил Дэвид.

— Да, — ответила она с мрачным лицом. Затем на нем появилась улыбка. — Привет!

— Привет, — отозвался я. Мне было приятно быть с ней рядом, хотя предстоящая операция не вызывала у меня восторга.

Она встала, взяла нож и направилась к загону. Мы последовали за ней.

— Помоги мне надеть веревку ему на шею, — попросил Дэвид. — Я не умею бросать аркан.

Чувствуя себя как-то по-дурацки, я последовал за ним внутрь загона. Как только мы приблизились к бычку, он мгновенно кинулся на меня.

Инстинктивно я опустил плечо, готовясь охватить руками бычью шею и удержать его, пока Дэвид накинет веревку. Однако бычок столкнулся со мной как линейный из лос-анджелесской команды. Годы футбола подсказывали мне, что я должен не отпускать бычка, однако инстинкт самосохранения победил, и я рухнул на землю.

Пока Дэвид и Шарлотта смеялись и спрашивали о моем самочувствии, я попытался успокоиться. Наконец я встал и отряхнул с брюк пыль.

— Солнце светило мне в глаза, — сказал я величественно.

Новый взрыв хохота заставил улыбнуться и меня. Я решил, что за такой проступок теленка даже мало кастрировать, и сообщил им об этом.

Дэвид оказался неплохим ковбоем. Скоро бычок лежал на боку, опутанный веревкой. Мы с Дэвидом удерживали его, а Шарлотта принялась за работу с острым ножом в руке.

Операция завершилась довольно быстро. Шарлотта обрызгала рану ярко-пурпурным дезинфицирующим составом и дала нам знак. Мы развязали бычка. Несколько мгновений он продолжал неподвижно лежать, затем поднялся на ноги и потрусил в другой конец загона.

Подойдя к дому, Шарлотта бросила уже ненужную бычку часть его тела двум котам, сидевшим под крыльцом. Коты подошли и внимательно обнюхали приношение, затем принялись есть. И больше никаких проблем, подумал я.

Луна висела над нашими головами. Мы сидели в патио позади дома. Стало прохладно, и Шарлотта завернулась в большое индейское одеяло. Тарелки, оставшиеся после ужина, были сложены рядом.

— Я рада, что ты приехал, — сказала Шарлотта. — Мне хорошо с тобой.

Пока Шарлотта жарила бифштексы, мы с Дэвидом сидели, курили и говорили о Фуллере, Никсоне и предстоящем матче. Особого интереса эти темы у меня не вызывали, но помогали провести время.

После ужина Дэвид попрощался и отправился в свой домик поработать над книгой.

Из темноты доносились ночные звуки — крик птицы, отдаленный лай собак, фырканье животных в близлежащих загонах. Было слышно, как в нескольких милях от нас хлопнула дверь автомобиля. Усилившийся ветер со странным свистом проносился через ветки и иглы огромной сосны, растущей недалеко от патио.

Я откинулся назад и улыбнулся небу. Оно было полно сверкающими, блистающими, все время меняющимися точками света. Говорят, что невооруженным глазом видно не больше пяти тысяч звезд. Сейчас передо мной было никак не меньше. Метеорит промчался в сторону Далласа и исчез в красно-зеленом сиянии.

— Господи, как здесь красиво! — вырвалось у меня. Я почувствовал, что Шарлотта повернулась и смотрит на меня. Я глубоко затянулся и посмотрел ей в глаза. — Можно, я останусь у тебя на ночь? — спросил я.

Закутавшись в одеяло, она улыбнулась, встала и пошла к дому.

Я лежал на животе, упершись подбородком в подушку. Шарлотта кончила расчесывать волосы, падающие на ее голые плечи, подошла к кровати и легла рядом, опираясь рукой о мою спину. Я почувствовал тепло ее ноги, прижавшейся к моей. Она легко провела ногтями по моей руке. По спине у меня пробежали мурашки. Она приподнялась, скользнула вдоль моей спины и поцеловала мое плечо, ее твердые соски коснулись моих лопаток.

Мы двигались не торопясь, осторожно, иногда меняя положение. Время от времени мы останавливались и смотрели друг другу в широко раскрытые глаза. Я пытался предугадать высшую точку ее наслаждения.

— О-о-о, — простонала она, задрожав, стиснув меня руками и пятками.

Когда все кончилось, я испытал чувство одиночества и разочарования.

Я сидел в кровати, откинувшись на несколько высоких подушек. Голова Шарлотты лежала у меня на животе.

— Скалов, тебе здесь нравится? — раздался ее голос.

— Очень. — Я старался не думать о предстоящем возвращении в Даллас и полете в Нью-Йорк. — Мне хотелось бы остаться здесь навсегда. Я мог бы задумчиво бродить и помогать отрезать яйца всем в округе. Кроме Дэвида, конечно.

— Если ты переедешь сюда, — заметила она, — что будет с твоей футбольной карьерой?

— Ну уж и карьера. Но кому нужен чокнутый наркоман, слоняющийся по ранчо и бездельничающий?

— Мне. Это ранчо — если работать как следует — может приносить немалую прибыль.

— Да, здесь придется потрудиться.

— Это должен решить ты сам. Мне страшно смотреть, что делает с тобой футбол. Ты несчастный человек. Я знаю. Я была близка с тобой.

— Ты действительно хочешь, чтобы я жил здесь?

— Да. Если тебе не хочется, совсем не обязательно работать на ранчо. — Ее голос звучал взволнованно и счастливо.

— Неужели ты хочешь жить со мной?

— Да, очень, — убежденно сказала она. — У меня есть деньги. Ты — известный человек. Мы можем попробовать привыкнуть друг к другу. Это единственный способ выжить в этом безумном мире.

— То есть начать наверху и постепенно стремиться вниз?

— Что-то вроде этого. И если один из нас устанет от другого, он свободен.

Ее логика поразила меня.

Мне кажется, что у меня могут возникнуть по отношению к тебе по-настоящему теплые чувства.

— И у меня тоже. — Она прижалась ко мне и положила голову мне на грудь.

Пятница

Утро было прохладным и бодрящим. Когда я подошел к машине, мои ботинки намокли от росы. Осеннее солнце было необычно теплым. Я направил машину к воротам. Шарлотта, стоявшая на ступеньках крыльца, махая мне рукой и говоря, что будет ждать меня, была прелестна. Я никак не мог победить предчувствие, подсказывающее мне не уезжать, остаться здесь прямо сейчас, выращивать скот и любоваться восходом солнца. Сначала, однако, мне нужно