Король-Демон - Кристофер Банч

Гости засиделись у нас допоздна, но разговор дальше велся на отвлеченные темы. Проводив чету Ле Балафре, я позволил себе искорку надежды, что старый трибун прав и мое изгнание не будет продолжаться вечно.

Один гость задержался у нас во дворце совсем недолго. Молодой домициус по имени Оббия Трошю навестил меня, сказав, что служил под моим началом капитаном в сражении при Дабормиде. Я вынужден был признаться, что совершенно его не помню. Меня всегда восхищали великие полководцы, которые, как гласит история, останавливали на улице прохожего, узнав в нем рядового, с кем двадцать лет назад во время похода ели из одного котла. Я восхищался, но не верил, что такое возможно...

Так или иначе, я пригласил этого Трошю к себе в кабинет. Таинственно оглядевшись по сторонам, молодой домициус плотно прикрыл дверь.

— Я решил нанести вам визит, трибун Дамастес, потому что просто взбешен тем, как с вами обошелся император.

— Император?

Трошю утвердительно кивнул.

— Сэр, — холодно произнес я, — я считаю, ни вы, ни я не вправе подвергать сомнению поступки императора. Мы оба принесли присягу.

— Сэр, не сочтите мои слова за дерзость, но вы все же оспорили приказ Тенедоса, разве не так?

Я промолчал. Трошю был прав.

— Я пришел к вам от имени группы... скажем так, от группы обеспокоенных граждан, — продолжал он. — Некоторые из них служат в армии, другие входят в число самых светлых умов Никеи и всей Нумантии. Мы пристально следили за тем, что происходило с вами.

— Это еще с какой целью? — спросил я, чувствуя неприятный холодок.

— Разумеется, мы всецело преданы императору; мы были в числе первых, кто поздравил его, когда он взошел на престол Но нас все больше и больше тревожат события последних двух лет.

— Вот как?

— Временами начинает казаться, что политика императора определена не так четко, как раньше, и претворяется в жизнь весьма нерешительно.

— Я ничего подобного не замечал, — ответил я, вспоминая, как быстро отреагировал Тенедос на события в Каллио.

— Ну разумеется, — поспешил загладить резкость своих слов Трошю. — Вы были его разящей правой рукой, постоянно находились в гуще событий. Но когда отходишь от повседневных забот, появляется возможность увидеть происходящее как бы со стороны.

— Верно, — согласился я.

— Группа, чьи интересы я представляю, считает, что ей пора предложить свои услуги императору. Мы надеемся, что он прислушается к нашим советам. Не надо забывать старинную пословицу, гласящую, что ум хорошо, а два лучше.

— Есть и другая про семерых нянек и дитя без глаза, — возразил я.

— По-моему, в нашем случае это исключено, — смутился Трошю.

— А чем я могу быть полезен этой группе великих мыслителей? — насмешливо поинтересовался я.

— Если честно, — взволнованно произнес Трошю, — среди нас почти нет известных людей, мы почти не появляемся на широкой публике. Мы понимаем, что толпе нужен свой идол — кого она будет уважать, за кем пойдет. И вот тут вы могли бы послужить Нумантии.

Его слова меня заинтересовали, но я сохранял на лице безучастное выражение.

— Позвольте в таком случае задать еще один вопрос, — сказал я. — Предположим, ваша группа предложит какие-то действия, а император с вами решительно не согласится. Что тогда?

— Надеюсь, у нас окажется достаточно мужества, чтобы, подобно вам, настоять на том, что, по нашему разумению, будет исключительно во благо Нумантии. И здесь на нашей стороне будет то преимущество, что нас много. Вы были героем-одиночкой, и император с легкостью от вас отмахнулся. Но если ему придется иметь дело с десятком, с сотней решительных людей...

Я вскочил. Во мне бурлила ярость, но я постарался сдержаться, впрочем, не слишком успешно.

— Домициус, придержите язык. Позвольте еще раз напомнить о том, что вы принесли присягу. Вы предлагаете мне подлость. Смысл нашей жизни состоит в том, чтобы служить императору. Не «давать советы» и не ставить ему палки в колеса, если у него появятся какие-то собственные мысли. От ваших слов попахивает изменой; ваше поведение бесчестно. Я вынужден попросить вас немедленно покинуть мой дом и впредь больше не осквернять его своим присутствием.

Возможно, мне следовало бы сообщить соответствующим органам о вас и вашей группе. Впрочем, я вряд ли опущусь до этого, потому что глубоко презираю доносительство. К тому же я не считаю, что ваша горстка глупцов угрожает империи и императору. Больше всего вы напоминаете мне тех сопливых беспомощных бездельников, свергнутых Тенедосом с моей помощью, — чем я очень горжусь.

А теперь убирайтесь отсюда, или я прикажу слугам вышвырнуть вас за дверь!

Как это ни странно, Трошю отнесся к моим словам совершенно спокойно. Встав, он поклонился и не спеша удалился. Дав своему гневу улечься, я отправился к Маран и рассказал ей о неожиданном госте. Она взорвалась, и мне пришлось ее успокаивать. К тому же своей яростью она и во мне разбудила задремавший было гнев.

— Мерзкая крыса! Надо немедленно связаться с подручными Кутулу и донести на этого домициуса, которому моча в голову ударила, и его полоумных дружков! У императора хватает забот и без их козней!

Несмотря на благородное происхождение и соответствующее воспитание, моя жена умеет ругаться не хуже заправского солдафона. Я повторил ей то, что сказал незваному посетителю насчет своего отношения к стукачам.

Маран поджала губы.

— Знаю. Я сама ненавижу наушничество. Но в данном случае речь идет об императоре! — Вдруг она, высвободившись из моих объятий, посмотрела на меня как-то странно. — Дамастес, мне только что пришла в голову одна мысль. Возможно, очень глупая. Я выскажу ее медленно, чтобы ты не разозлился. Так вот, слушай. Сейчас император страшно зол на тебя, верно? Возможно, он даже начал сомневаться в твоей преданности.

Она умолкла, судя по всему, ожидая от меня вспышки негодования.

— Продолжай, — только и сказал я.

— Похоже, тебе пришли в голову те же мысли. Итак, если бы я была императором и у меня имелся бы такой человек, как Змея, Которая Никогда Не Спит — по слухам, насовавший своих соглядатаев во все таверны, кабаки и притоны Нумантии, да еще позаботившийся о том, чтобы за каждым шпионом присматривал другой, — так вот, быть может, я попросила бы его проверить, нельзя ли подтолкнуть моего опального трибуна на какую-нибудь глупость?

— Например, предложить ему примкнуть к несуществующему заговору? — спросил я.

— Быть может, заговор действительно существует, но только для того, чтобы лучше следить за потенциальными изменниками? — уточнила Маран.