Путь к власти - Ирина Даневская

– Ваше Величество, мне не удалось доехать до порта, – объяснил он Генриетте, – меня сбила лошадь и, вместо того чтобы выполнить ваше поручение, боюсь, что я пару недель проваляюсь в постели.

– Вы узнали мерзавца, который скакал на ней? – вне себя от гнева спросила королева.

– Да, это был герцог Бэкингемский, – спокойно ответил Стоун.

Вернув королеве письмо, он поклонился и вышел. Генриетта дола волю своему гневу.

– Ваше Величество, но ведь Джордж не знал, что этот человек выполняет ваше поручение, – попытался вступиться за брата Джон, но королева жестом велела ему замолчать.

Гвардеец доложил о приходе герцога Соммерсета.

– Очень кстати, – Генриетта повернулась к вошедшему, – входите, милорд, и объясните нам, почему ни один корабль не может покинуть порты королевства.

– Ваше Величество, – со сладкой улыбкой проговорил Соммерсет, – это был приказ милорда Бэкингема, и я не мог не выполнить его.

– Это так, но вы, надеюсь, поинтересовались мотивами, которыми руководствовался господин премьер-министр?

– О да, Ваше Величество. В ответ на мой вопрос герцог заметил, что его слово – закон, и что он не собирается ни перед кем отчитываться в своих действиях.

– Он не мог этого сказать, – вмешался Джон.

– Я привел точные слова его светлости, виконт, – улыбнулся Соммерсет.

– Что ж, прекрасно, – стиснув зубы, проговорила королева. – Ступайте, милорд.

В дверях Соммерсет посторонился, пропуская внутрь Уолтера Монтегю. Он пришел просить защиты для своего агента, которого арестовали в порту, узнав, что тот едет во Францию. Это было сделано в соответствии с указаниями его светлости герцога Бэкингемского.

Глава 26. «Во имя любви»

Пока в покоях королевы бушевала гроза, герцог Бэкингемский спокойно обедал, не подозревая о тучах, собравшихся над его головой. Трапезу прервал приход Уолтера Монтегю.

– Чем обязан, сударь? – холодно осведомился Бэкингем. – Я сейчас не расположен к приему гостей.

– Я здесь по поручению Ее Величества, – ответил тот, – и в качестве лейтенанта ее гвардии.

– Что такое? – удивился герцог. – Вы что, явились меня арестовать?

– Нет, если вы проявите благоразумие и проследуете со мной к королеве.

– Вы в своем уме, сударь? – поинтересовался Бэкингем.

– Я солдат, милорд, и выполняю приказ, – поклонился Уолтер. – И я должен передать вашей светлости слова Ее Величества. «Сэр, – сказала мне королева, – вы поедете к милорду Бэкингему как лейтенант моей гвардии в сопровождении десятка моих гвардейцев. Если он откажется следовать за вами, примените силу. Передайте герцогу, что я знаю, что не могу отдавать приказы на его арест – это привилегия короля, – но если Его Величество мне в этом откажет, я обращусь к парламенту и тогда мы посмотрим, чье слово является законом в этой стране. А если милорд захочет узнать причину такого приказа, вы ответите ему, что я не желаю отчитываться ни перед кем в своих действиях».

– Черт возьми! – Бэкингем с такой силой стукнул кулаком по столу, что опрокинул стакан, – я совсем забыл сообщить ей… проклятый Соммерсет… Хорошо, Монтегю, я следую за вами.

– Вы решили объявить войну Франции, милорд? – такими словами встретила герцога Генриетта.

Королева наконец-то научилась владеть собой, причем так успешно, что мало кто мог разглядеть за мнимой безмятежностью надвигающуюся бурю. Поэтому герцог спокойно поклонился Ее Величеству и улыбнулся брату, взволнованный вид которого плохо гармонировал с кажущимся спокойствием.

– Я жду ваших объяснений, – повторила она.

Бэкингем ни за что не раскрыл бы истинную причину своего поведения, но выбора не было, поэтому он решил ограничиться полуправдой.

– Я хотел помешать графине Карлейль уехать во Францию, – ответил он, кусая губы.

Генриетта мрачно улыбнулась.

– По-вашему, такой ответ я должна передать иностранным дипломатам, которые осаждают правительство, желая узнать причину блокады?

– О, я убежден, что гений Вашего Величества придумает более приличное объяснение, – пожал плечами Бэкингем.

– Ну нет, – с плохо скрытой яростью произнесла Генриетта, – оправдываться будете вы – перед королем и парламентом. Прощайте!

Герцог вздрогнул. Всего лишь несколько дней назад смелый депутат парламента Джон Элиот составил обвинительный акт против Бэкингема, а палата общин потребовала привлечения к суду первого министра. Только заступничество короля спасло Джорджа Вилльерса от разъяренных депутатов. Сейчас же королева ясно дала ему понять, что на ее покровительство ему больше не придется рассчитывать. И кто знает, как может поступить король, подстрекаемый и женой, и народом. У герцога совсем не было уверенности, что Чарльз и дальше будет на его стороне.

– Чего же вы ждете? – спросила Генриетта, видя, что он не тронулся с места.

– Я вынужден был так поступить, – неохотно произнес Бэкингем. – Графиня Карлейль похитила у меня подвески – подарок Ее Величества королевы Франции. Я могу только предполагать, зачем они ей понадобились, но посчитал своим долгом отсрочить их отправку во Францию, пока мои ювелиры заняты изготовлением недостающих украшений. Ничего другого я не смог придумать.

Генриетта вспомнила сцену в Амьене. Она совершенно выкинула из головы эту любовную историю, и, как оказалось, совершенно напрасно. Было ясно, что Ришелье решил удовлетворить свою раненую гордость, в очередной раз унизив Анну Австрийскую.

– Речь идет о двенадцати бриллиантовых подвесках? – уточнила она.

Герцог утвердительно кивнул.

– Какое безрассудство! – вознегодовала Генриетта. – Я еще могу понять, почему Анне понадобилось наставлять рога моему брату, но вручить любовнику его подарок… Впрочем, сейчас это не имеет значения. Вы пытались разыскать графиню?

– Да, но безуспешно.

– А когда будут готовы недостающие подвески?

– Через два дня, – герцог умоляюще посмотрел на королеву.

– Что ж, – неохотно произнесла Генриетта, – думаю, на этот срок мы сможем придумать что-то подходящее для господ дипломатов.

Вздох облегчения вырвался из груди Бэкингема.

– О Ваше Величество, вы возвращаете меня к жизни!

– Через два дня вы снимете запрет и отошлете подвески королеве Франции. Как вы собираетесь их передать?

– Через мадам де Шеврез, – без тени смущения произнес герцог.

– Воистину, Дон Жуан – ничтожество по сравнению с вами, – усмехнулась Генриетта. – Впрочем, на Мари рассчитывать не придется – она покоряет сердце лотарингского герцога.

Она весело рассмеялась. Оба брата перевели дух и облегченно улыбнулись друг другу – гроза миновала. Бэкингем откровенно любовался Генриеттой.

«Эта маленькая француженка действительно становится королевой, – подумал герцог. – Если она и дальше будет продолжать в том же духе, то заставит всех себя бояться»…

Осталось только найти гонца во Францию.

Генриетта сосредоточено нахмурилась, но ее размышления прервал Джон Вилльерс.

– Ваше Величество, ваш покорный слуга мог бы избавить самую прекрасную женщину Англии от мрачных мыслей. Я могу съездить в Париж.

– Тогда возьмите у вашего брата пропуск, и – в путь! Вы правы, чем меньше людей будет знать об этой истории, тем лучше. Путешествовать будете под именем лорда Стоуна, который по вине милорда Бэкингема лечит ушибы. Кстати, заодно выполните и мое небольшое поручение, поскольку настоящий сэр Стоун, увы, не может этого сделать…

Через два дня недостающие подвески были изготовлены и виконт Пурбек смог отправиться во Францию. Бэкингем отпустил брата с явным сожалением – он бы многое отдал, чтобы поменяться с ним местами.

На всякий случай герцог выждал еще день, после чего порты были открыты, иностранные дипломаты упокоились или сделали вид, что ничего особенного не произошло, но в народе, да и в придворных кругах зазвучало слово «война». Депутаты английского парламента потребовали у Бэкингема отчета. Страсти накалились до предела, а поскольку ни герцог, ни король даже неофициально не дали внятного объяснения происходящим событиям, то самые невероятные слухи и вымыслы казались возможными. Чтобы избежать толков, герцог Бэкингемский объявил, что блокада – это нота протеста английского правительства против притеснения гугенотов во Франции.

Однако это сообщение только подлило масла в огонь – даже те, кто сомневался в возможности военных действий, переменили мнение. Раздраженная распространением подобных слухов, Генриетта пригласила к себе Джорджа Вилльерса.

– Как вы могли допустить подобное? – в таком гневе герцог ее еще не видел. – По вашей вине Англия может быть втянута в конфликт, который ей ни к чему, и к тому же крайне опасен, учитывая состояние финансов.

– Ваше Величество, я же не мог объявить истинную причину, – заметил герцог, – а эти сплетни со временем утихнут.