Оборотни Его Величества - Алина Илларионова

– А где Лесса? – будничным тоном поинтересовался император.

– Я здесь, Повелитель! – бодро зазвенело из-под потолка. Проказница нашлась на вершине стремянки, установленной в углу ниши, скрытая выступом стены от гнева отцовского.

– И как это понимать? – Широким жестом Аристан обвел художества.

– Я готовила вам сюрприз, Повелитель! Думала, будете приходить сюда вьюжным вечером да на лето красное любоваться! Без конца и края стелется поле шелковое разнотравное; через поле то речка лентою легла, а за ней деревенька раскинулась: домики рубленые под крышами соломенными. В поле косари трудятся развеселые, песни поют, сказки сказывают, а каурка, – Алесса вытянула руку, указывая на кривой забор: стремянка покачнулась, и у императора в груди екнуло, – в возок запряженная, их дожидается. Небо и вовсе перекрашивать не придется, разве что белил на облачка пустить да к горизонту чуть высветлить… – Осекшись, девушка захлопала ресницами: – Я в чем-то провинилась, Повелитель?

Не будь император столь близко знаком с Ярини, безоговорочно поверил бы в душевное раскаяние. Скептически хмыкнув, всмотрелся в работу Алессы. Вьюн выглядел как живой: гибкие стебельки уютно примостились в зазорах лепнины, расходясь по потолку резными листьями, бледно-лиловые звездочки цветов так и тянуло понюхать.

Аристан задумчиво потер подбородок.

– Я сказал, что буду сдавать на «отлично». Завтра.

– И чего ты волнуешься? Ты же «Богослов» назубок знаешь.

– Я забы-ы-ыл! – Аватар стукнулся головой о столешницу. – Не видать мне диплома с отличием как своих ушей!

– Ну-ка, в зеркало посмотри!

Вилль машинально глянул и вопросительно задрал бровь.

– Уши увидел? Значит, все получится!

– Завтра пятница… В понедельник, в первый день зимы, я проведу свое первое занятие… Это знак свыше… – фанатично блестя глазами, прошептал Вилль.

Алесса молча отсчитала сорок капель пустырника.

Сухопарый мужчина, поседевший раньше времени до кипенной белизны, пытливо и остро глянул из-под кустистых серых бровей.

– Так какой меч был орудием святого Бахмута Твареборца?

– Серебряный… – тоскливо протянул экзаменуемый.

– Истина, чадо. – Тонкие бледные пальцы раскрыли зачетку. Вилль напрягся, но Венедикт просто интересовался успеваемостью. – Тебя возмущает, что это расходится с общепринятой действительностью?

– Нет.

Конечно, возмущало! Хоть орясину из серебра скуй, против хорошего закаленного клинка и пары минут не продержится, а у иной нечисти что шкура, что когти покрепче стали будут.

– И напрасно возмущает. – Венедикт будто не расслышал. – Ты по горячности лет своих всему ищешь объяснение да подтверждение. Вера и все, связанное с ней, доказательств подлинности не требует. Это – аксиома. Тот меч мог быть выкован хоть из болотного железа, но в руках святого очистился, воссиял и поверг исчадия Бездны не хуже серебряного. Как те сбитые из досок треуглы, которые мы несли вслед за стягами принца Аристана. И люди верили – Бог поможет, и шли за нами. И победила истина.

Зачетка дразнилась исписанным разворотом. Все графы заполнены, отметки отличные, только в двух клетках не хватало нескольких букв и доказательства их подлинности.

Вилль поднял недоумевающий взгляд:

– Вы участвовали в Алой Волне?

– Все мы были на той войне, кто с мечом, кто с верой. Только меч может сломаться или затупиться, а истинная вера – никогда. И в смутные времена, когда клинки иззубрены, а надежда гаснет, народ обращается к вере. Тяни, чадо! – великодушно разрешил Венедикт, как колдун пошевелив пальцами над россыпью бумажных прямоугольников. Ровно тридцать.

Зажмурившись, студиозус нашарил свой рок.

– Нареченная имеется?

– Э-э…

– Отвечай, чадо. На экзамене сидишь, не на допросе героя строишь.

– Да, в общем…

– Плохо, что сомневаешься, чадо, ибо сомнение ведет к блуду великому. Какой это грех?

– Четвертый.

– А вот это хорошо. Хорошо, что помнишь. Как молвил Иллиатар Созидатель, во свете ученье, во тьме…

«Размноженье», – чуть не ляпнул экзаменуемый, да вовремя сдержался:

– Заблужденье.

– Верно, чадо. Мы живем в Сером Царствии и постоянно колеблемся между Светом и Тьмой, между истиной и заблуждением. Наша дорога – дорога постоянных распутий, но тупиков на ней нет. Выбор есть всегда, и он – за нами.

– Теофан Улесс говорил то же самое. – Бывший капитан против воли поморщился.

– А? – переспросил Венедикт.

– Некромант из моего родного города. Он убивал людей, прикрываясь саном.

– Грех-то какой… – сдвинув брови, отстраненно пробормотал жрец Триединого.

– Непростительный… Господин Венедикт?

Ясные очи проснувшегося экзаменатора улыбнулись полумесяцами, от уголков разбежались паутинки морщин. Вдоль позвоночника Вилля заструился тревожный холодок.

– Итак, чадо…

Когда Алесса предложила пойти с другом в качестве моральной поддержки, тот сопротивлялся, но вяло, и победа осталась за кошкой. Вилль спустился по ступеням в полуобморочном состоянии, хлопнулся на колени, уткнулся лицом в живот девушки и благоговейно прошептал:

– Отлично…

Науми потрепала его по ушам, с трудом подавив желание оттаскать за оные. Аватар не боялся демонов, очертя голову, бросался в схватку с превосходящим по силе противником, разгромил лабораторию магов, но накануне экзамена здорово перетрусил.

Несколько мальчишек помладше Алессы наблюдали сцену с раскрытыми ртами.

– Богослово сдал. Четвертый курс, – пояснила девушка.

По ее же инициативе сочли повод замечательным, чтобы отметить. Стартовали в трактире, потом купили вина и завалились к друзьям, причем у Вилля настроение поднялось настолько, что он, забывшись, привычным жестом обнял подругу за талию. Встречали их Веррея и заваленный ветошью таз посреди гостиной.

– Паркет жалко. Временно пушистик отложил поиски философского зелья и целиком посвятил себя подготовке к фейерверку на Ярицу. Нас, увы, тоже… Да вы сами послушайте! – Подманив друзей, демоница приоткрыла дверь, изнутри обитую металлическими пластинами.

Из подвала вместе с вонью химикатов донесся полуразборчивый шепоток-скороговорка, положенный на незамысловатый мотивчик:

Что для счастья нужноМаленькой лисичке:Щепоть соды в кружке,Горсточку солички[20],

Элементик вкатимПорошкообразный.Будет на закатеУ людишек праздник!Добавляем серу,Все перетираем.Компонентов в меру,Смело поджигаем…

– Кхм… Клейстер забыл… Ложи-ись!!!

Стекла чудом уцелели. Дом содрогнулся до основания; люстра сорвалась с крючка и ловко шлепнулась в таз, громыхнув пошибче салюта; из-за двери полыхнуло так, будто в подвале народилось солнышко. Потянуло едким дымом и паленой шерстью.

– По-моему, у нашей лисички опять рыльце в золе. Который день живем как на вулкане! – оторвав голову от пола, пожаловалась демоница.

Глава 2

Зима 1422 года шла на убыль, и вьюга ярилась через день. Морозы уже отзвенели, что, с одной стороны, было путешественникам на руку, а с другой – значительно сбавляло скорость: копыта коня вязли, мокрый снег налипал на колеса, и кибитка ползла еле-еле, от укрытия к укрытию. До поселений оставалось несколько дней пути…

Сильный порыв швырнул в лицо горстью снега, запорошив глаза, сбив дыхание; вороньим крылом захлопал оборвавшийся край полога. Натянув вожжи, мужчина остановил полусонного коня, спрыгнул, провалившись по голень, приладил на место отставший войлок, проверил остальные крепления, а вернувшись, не сдержался и заглянул внутрь. В полутьме кибитки фосфором блеснули хищные зрачки. Узнав человека, кот замурлыкал.

Ребенок, кажется, спал. Заострившиеся черты, плотно сжатые обескровленные губы, сердитая морщинка между черных стрелок бровей: слишком много горечи бродит в сердце малыша, оборачиваясь ядом. Поддернув рукава кожуха, мужчина проверил, чиста ли повязка на худеньком плече, подтянул одеяло к упрямому подбородку…

…Почему-то он не почувствовал боли, только прикосновение влажных острых зубов, а потом – тугую горячую волну под кожей. Желтые глаза оборотня не моргали.

Ударить – было первым желанием, и мальчик этого ждал. Мужчина сдержался.

– Отпусти.

Тот глухо зарычал. По щекам и подбородку текла кровь ненавистного человечка.

Неизвестно, сколько длилось бы противостояние, не вмешайся домовой. Кот что-то залопотал на эльфийском, и мальчик – не сразу и нехотя – отпустил прокушенную руку. Лицо было залито кровью, но оборотня это не смущало. Передав коту чистую тряпку, отставной солдат принялся обрабатывать запястье.

Конечно, Вилль не думал знакомиться с группой таким способом, хотя сам иной раз замечал, что преподаватели смотрят на студиозусов, как волки на отару. Он лег с мыслью «все получится», отлично выспался, вкусно позавтракал, заседлал Филина и в университет прибыл двумя часами раньше назначенного. Как оказалось, не зря.