Оборотни Его Величества - Алина Илларионова

Из безродного деревенского заморыша девушка превращалась в особу знатных корней, несмотря на суровую долю (ах, бедняжка!), сумевшую вернуть свое законное место в обществе. «Конечно, – по глазам читала Алесса, – разве среди селянской черни рождаются герои? Это – наша кровь, кровь детей грифона». Его Величество подлил масла в огонь, рассказав, как девушка, не убоявшись океана, отправилась в чужую страну спасать попавшего в беду друга… Выдержав положенное приличие, Алессу окружила стайка дам, жаждущих приключений и романтики, и находящийся при ней аватар тоже оказался втянутым в обсуждение. «Ах, ах, как прелестно, как символично!» Да, символично. В сердцах имперцев еще жива легенда о бесстрашной Деве и ее верном Волке.

Пожалуй, если бы к концу приема девушка призналась в том, что она метаморф, люди просто удивились бы очередному сюрпризу от таинственной гостьи, не более. Рано или поздно правда вскроется, но никого уже не шокирует. Эффект зависит от умелой подачи, а подали Алессу умело…

«Наша фамилия – Залесская!»

– Ай! – Алесса тосковала так увлеченно, что игла, пронзив шитье, воткнулась в палец. Выступила рубиновая капелька.

– Кровь… – в неподдельном ужасе прошептала белокурая пампушка Фелина.

Бойкая Даэнна, иронично глянув на бледнеющую подружку, подала Алессе платок, заодно не упустила возможности оценить мастерство новенькой.

– Что это?!

Поджав губы, чтобы не расхохотаться, Алесса с гордостью показала содержимое пяльцев остальным пяти девушкам. Фрейлины уставились на вышивку с тем же вдумчиво-отстраненным видом, с каким знахарка недавно созерцала «Абсолют».

– Это шмурголак, – важно соврала она.

– Ах, дорогая, вы видели это чудовище?!

– Да, оно подкараулило меня в полночь под мостом через лесную реку. Ну а поскольку я жива, следовательно, три загадки мне разгадать удалось. Правда и после этого шмурголак пытался меня утопить…

– Ах! – Покачнувшуюся Фелину успели подхватить, сунули под нос порошок с солью. Алесса суетилась наравне с остальными.

Шмурголаков она, конечно, не встречала, да и вообще не была уверена в существовании этой водной нечисти из баек. Знахарка вышивала панно к басне про медведя и бобра. До бобра руки еще не дошли, зато медведь походил на копну прелого сена, пробитую коромыслом посередине и увенчанную перевернутой кастрюлей. Но детки высокопоставленных папаш откровенную чепуху принимали за чистую монету.

– Кстати, в просвещенном Скадаре вышивание давно вышло из моды, – вернувшись на свой стул, вздохнула науми.

– А что у них в моде?

Алесса с улыбкой отложила шитье. Захотелось папе с дитятком понянчиться, так пусть получает со всеми вытекающими! А перво-наперво – запомнит основные правила.

Если кошку принуждать к чему-либо, она поступит с точностью до наоборот.

Если кошка знает, где спрятано масло, рано или поздно она его украдет.

Если перед кошкой захлопнуть дверь, она выйдет через крышу.

Если кошку разлучить с котом, она взбесится.

– И зачем я им вдруг понадобился? Как думаешь, Филюшка?

Буланый тяжеловоз дернул ухом, кося хитрым черным глазом на заманчивый хозяйский карман, в котором частенько водятся соленые сухари.

– Вот и я не знаю, Филюшка.

Оставив Филина в университетской конюшне, Вилль заспешил в главный корпус, где его ждала встреча с ректрисой Елантой Нэйран. Узнай он, что причиной внезапного вызова стало отчисление, не удивился бы. Неприятности растут как грибы после грозы, а громыхнуло тогда – ого-го…

…Сперва пришла идея слетать к Алессе и поговорить с ней еще раз, но Вилль не решился, да и не знал, как теперь к ней обращаться – на «вы» или на «ты». Вторым желанием было утопиться в ванне. Третьим – напиться вдребезги… А потом наступило осознание того, что жизнь просто расставила все по местам. Есть император, есть его дочь и есть аватар, поклявшийся в верности их роду. Роду Эскабиан. Пресветлая Саттара может быть уверена: ничто, никто и никогда не заставит Арвиэля Винтерфелла нарушить Правила. Первой это сделала бабушка Россэлин, когда пошла против воли и короля, и своего мужа. Вторым был отец, связавшийся с человеческой женщиной. Проступки предков замкнутся на последнем чистокровном аватаре. Так распорядилась Двуликая, и, как ни трепыхайся, все одно выйдет по воле справедливой богини. Да справедливой ли?

Прошлое безвозвратно ушло, очертания будущего виделись как в тумане; Вилль застрял в настоящем, с переменным успехом пытаясь заморозить внутри все, что может сломать крылья, утянуть на дно и сжечь. В этой неразберихе, возникшей со времени рокового разговора, находился только один лучик света – Филин в дворцовой конюшне. Повелитель, правда, намекнул, а не желает ли гвардеец обзавестись более благородной породой, и даже выбор предложил, но Вилль не променял бы своего тяжеловоза ни на минорца, ни на ильмарранца. Массивный молодой конек развивал на удивление приличную скорость, а уж по силе да выносливости во всех столичных конюшнях равных ему не было.

– …Опоздал на четверть минуты! – с порога поприветствовала ректриса Университета имени Лидора Победоносца, указав на опустевшую чашу песочных часов.

– Виноват, госпожа Нэйран! – На самом деле Вилль подошел к кабинету раньше, но его поймал господин Вирт, к тому присоединился господин Деллар, затем двое ассистентов… В общем, вырваться из кольца любопытствующих было непросто.

– Сядь. Ты все сдал?

– Так точно, еще летом. Экстерном, – отрапортовал аватар, вытянувшись по струнке.

– И зачет по богословию?

– Так точно.

– Винтерфелл, сядь.

Вилль присел. Серые колючие глаза женщины – ветерана Алой Волны потеплели, появился намек на улыбку.

– Наконец-то загорел, а то ходил поганка поганкой, секретаршу мне жалобил… Угощайся. – Ректриса протянула кулек с зелеными леденцами горошком: благородная дама в …цатый раз боролась с курением. – В общем, вот какое дело… В программе кое-что поменялось, и со следующего года предмет будет называться «Мировые религии».

– Ура!.. Виноват, госпожа Нэйран.

– Погоди радоваться. Экзамен перенесли на этот год. Вместо зачета.

– Как?! – Вилль поперхнулся леденцом.

– Я уже договорилась насчет тебя с Венедиктом. Зачетка с собой, разумеется?

– Так точно. Но, может быть, я сдам вместе со всеми после Ярицы?

– Я о нем забочусь, а он еще и недоволен! – Аватар промолчал, зная, что вот-вот узнает причину вызова, и не ошибся. – Я хочу предложить тебе вести занятия.

Это был удар гномьей кувалдой!

– Занятия?! Но, госпожа Нэйран, я сам студиозус. Разве так можно?

– Вообще-то не положено, – хмыкнула ректриса, не без удовольствия разглядывая осовелую физиономию Вилля. – Да, ты старшекурсник. Однако по возрасту и уровню знаний проходишь как ассистент.

– Но…

– Работа на полставки, так сказать. У тебя будет только одна группа первокурсников.

– Одна?

– Да. Группа, прошедшая в военном училище подготовку по особой программе. Обучались воинскому искусству с семи годков, так что за десять лет опыт набрали немалый. К тому же они от природы талантливы, умны, сообразительны, но… наши преподаватели от них отказываются. Дети уже знают себе цену. До Ярицы осталось полтора месяца, а мы не выбрали, кого назначить экзаменатором по фехтованию. И отчислить тоже не можем: ребята – будущие офицеры и десятники личной охраны.

– Но, госпожа Нэйран, у меня не получится!

– Винтерфелл! Я же не прошу тебя вести философию или риторику, – возопила ректриса, хлопнув ладонью по столу. Сморщилась, потерла искалеченное в Алой Волне плечо. – Вы очень похожи. Ты молод, но опыт у тебя огромный, да и самооценка не страдает. И ты тоже – обоерукий сабельщик.

– Значит, обоерукие… – раздумчиво протянул Вилль. Интересненько…

– План занятий найдешь в методичке, теоретическую информацию выдадут в библиотеке, а на практике тебе нет равных даже среди преподавателей. Ведь чутье – самое главное. Ты же не будешь объяснять противнику, чем ринг-ари отличается от тэрр-адэ? Заколешь – и все.

– Зарублю, – поправил Вилль. – Горские сабли, скорее, режуще-рубящие, а для заклания циката удобнее. Впрочем, и мои сгодятся.

– Тай-кхаэ’лисс, верно? – улыбнулась ректриса. – Не нервничай, Арвиэль! Я не собираюсь кричать о твоих саблях на всех углах столицы. Ты их заслужил. Четырнадцать лет прошло с тех пор, как мы познакомились. Тогда ты почти все время был без сознания и меня не видел, а вот я хорошо запомнила волчонка с побережья. У тебя даже во сне мордашка была такая злющая!

– Кхм. Виноват. Был. – Да, в то время любить людей было не за что. – Хорошо, госпожа Нэйран, я попробую. Если Повелитель позволит.

– Он позволит. И, Винтерфелл, теперь ты – мой младший коллега, так что не надо разговаривать со мной, как с посланницей Пресветлой, и во всем соглашаться. Ты имеешь полное право высказывать свое мнение, даже если оно с моим расходится.