Охотница на Лис (СИ) - Малышева Анастасия Сергеевна

Выглядела подруга, на удивление хорошо. Трикотажное платье насыщенно-бордового цвета выгодно оттеняло чуть бледноватую кожу, кожаная куртка шоколадного цвета расстегнута, демонстрируя более чем целомудренный, но все равно довольно притягательный вырез. На лице — неброский, но наложенный умелой рукой макияж, волосы слегка завиты. В общем, она ни капли не походила на девушку, которую могли терзать как муки совести за то, что чуть не убила человека, так и боль от разбитого сердца.

— Привет, — широко улыбнулась подруга, приблизившись, — Меня ждешь?

— Ну явно не Вадима, — хмыкнула я, поднимаясь на ноги, — Как настроение?

— Роскошное! — жизнерадостно отозвалась Марина, — Я провела выходные у косметолога и в тренажерном зале. И — ты не поверишь — я похудела еще на кило!

— Как будто тебя это сильно беспокоит, — окинула я скептическим взглядом стройную фигуру подруги.

— Тоже верно, — не стала спорить Андреева, — Как выходные? Небось провела их со своим Ромео?

Я покачала головой, невольно улыбаясь:

— Он был занят делами клуба. Так что мы ограничились звонками.

— Какая жалость, — протянула Марина с улыбкой, — А то я видела, как вы друг на друга пялились на вечеринке. И, можешь мне поверить — даже бабуины в брачный период ведут себя скромнее!

Я проигнорировала явную подначку подруги, хотя мои щеки и покрылись легким румянцем. Но обсуждать наше с Елисеем поведение мне не хотелось. В конце концов, отличились в тот вечер явно не мы.

— Раз уж ты сама заговорила о вечеринке, — медленно, словно прощупывая почву, начала я, — Может, всё же объяснишь мне, что тогда случилось с Алиной?

— Несчастный случай, — пожала плечами рыжая, — Макарова слегка остудилась. Ей это, знаешь ли, было полезно. Потому что танцевала она, скажу я тебе, весьма вызывающе. Грань приличий была пересечена в первую же минуту, стоило ей ступить на порог дома Макса.

Я закатила глаза, даже не скрывая того, насколько абсурдной и нелепой считала ту ситуацию. И слепой бы понял то, что так упорно отрицала моя подруга — она ревновала. Бесилась, ненавидела из-за этого себя и всех вокруг, но поделать с собой ничего не могла. Ситуация просто не укладывалась в её картину мира — мужчина захотел не её, а кого-то другого. И не абы какой, а тот, которого захотела сама Андреева. Ох уж эта ирония судьбы.

— И тебе не стыдно? — попробовала я зайти с другой стороны, — Алина ведь могла пострадать. Она наглоталась воды. Дело могло закончиться чем-то более серьезным, чем простой насморк — от гриппа до пневмонии и воспаления легких.

В выходные я звонила и Алине — справиться, как чувствует себя жертва моей подруги. Макарова была весьма бодра, и на умирающую не тянула. На мой вопрос, как так получилось, девушка ответила, что, наверное, просто не рассчитала траекторию движений и запнулась обо что-то. Про Марину девушка не сказала ни слова. И у меня созрел еще один вопрос — она реально не помнит, кто ей помог упасть? А если помнит — почему выгораживает Маринку?

Которая, хмыкнув, дернула плечиком, прежде чем ответить:

— Да что бы ей сделалось? Я знаю такую породу — живучие, как тараканы. Их только тапком прибить можно. И то — стопроцентной гарантии никто не даст. И вообще — пойдем. Лекция начнется с минуты на минуту.

Поднимаясь по лестнице, ведущей ко входу, я спросила:

— А что с Игнатом?

Маринка дернулась, будто я её ударила, но после хмыкнула и нарочито небрежным тоном вернула мне вопрос:

— А что с ним? Бармен умер, а я и не в курсе? Какая досада.

Попросив у всех известных мне богов терпения, я ответила:

— Нет, он, насколько мне известно, жив-здоров. Просто…

Но Марина прервала меня. Шагая по мраморным ступенькам, та заявила:

— Аля, я совершенно о нем не думаю. Кто он вообще такой, чтобы я тратила на него своё время?

Остановившись возле двери, Андреева обернулась, глядя на меня с вызовом. Она словно ждала, что я начну её разубеждать, пытаясь вбить в её голову, что — нет, как раз о нём она и думала целыми днями. Но, разве так поступают подруги? Пытаются навязывать свое мнение, каким бы правильным оно ни было? Нет, мне всегда казалось, что их задача в другом — убедиться, что близкий тебе человек в порядке.

Так что, улыбнувшись, я спросила только:

— Ты уверена?

— Абсолютно! — безапелляционным тоном заявила Андреева, — Если этот индюк выбрал эту курицу Алину — флаг ему в руки, попутный ветер в спину и перо в задницу! Я мешать не буду! Могу даже подтолкнуть их лодку любви, чтобы она как можно быстрее отчалила от наших берегов. А теперь — может, уже пойдем? У меня от этих разговоров мигрень начнется раньше, чем прозвенит первый звонок.

Однако, не успела я толкнуть дверь, чтобы, наконец, войти в здание университета, как громкий визг тормозов заставил нас остановиться и обернуться на этот неприятный источник звука.

А дальше меня разорвало от двух совершенно противоположных желаний. С одной стороны, мне хотелось встать на защиту подруги и разбить подъехавшей черной иномарке лобовое стекло, чтобы её владелец, наконец, оставил Маринку в покое. А с другой я едва сдерживалась, чтобы не расхохотаться. Потому что, во-первых, быть всегда правой было уже даже скучно, а во-вторых, наблюдать за тем, как вытягивается лицо Маринки, было до безобразия забавно.

А вот Андреевой явно было не до смеха. Та смотрела на машину, окна которой были опущены, так что становилось ясно, что, кроме водителя, в салоне никого не было, и все краски, казалось, покинули её лицо. Подруга напоминала одну из тех статуй, которые стояли в музее — красивые, но очень неживые.

Игнат — все ведь догадались, что за рулем был он? — повернулся в нашу сторону и, глядя на Марину (скорее всего, ведь солнцезащитные очки он снять не додумался), произнес:

— Нам надо поговорить.

Его голос, громкий и отчетливый, разнесся по безлюдной улице — все остальные студенты уже давно разошлись по аудиториям. Это только нам заняться было больше нечем, кроме как торчать на крыльце и сверлить взглядом взрослого мужчину. Точнее, сверлила его Марина, я же посматривала на подругу с долей тревоги, готовая, в случае чего, броситься ей на помощь.

Подруга молчала, хотя Игната наверняка услышала. На неё словно реально какой-то ступор напал — она могла лишь с какой-то опаской смотреть на Игната и молчать.

Не дождавшись ответа, Игнат вздохнул и еще более твердо произнес:

— Садись в машину.

И снова — никакой реакции. Маринка продолжала молча таращиться на него, не делая ни шага в его сторону, но вместе с тем, не предпринимая ни единой попытки спрятаться от мужчины в стенах университета. Идея, если подумать, не такая уж и плохая — охрана на входе постороннего не пропустит. По крайней мере, не сразу.

В голову вдруг пришла мысль — а что, если Игнат хотел поговорить с Мариной по поводу того, что она помогла Алине закалить тело и дух? В конце концов, та вроде была его подружкой, так что такой вариант был более чем логичен. И все же — я не чувствовала, что от мужчины за рулем исходила какая-то опасность. Скорее, нетерпение. Потому что выполнять его просьбу-тире-требование Андреева явно не спешила.

А Игнат, явно еще больше заводясь, рявкнул:

— Сейчас!

И вот это на мою подругу подействовало. Поджав губы, она хмыкнула и, изящным движением откинув волосы за спину, неторопливым шагом направилась к машине, оставляя меня самую малость позади. Выглядела при этом Марина так, словно делала Игнату величайшее одолжение, и он должен был теперь до конца дней своих благодарить небеса за то, что она усадила себя любимую в его машину.

Уже открыв дверцу, Марина обернулась и послала мне молчаливую просьбу, которую я, как ни странно, поняла и кивнула. Разумеется, я отмажу её перед преподавателями. В конце концов, подруги и для этого тоже созданы.

Стоило Андреевой сесть и захлопнуть дверцу, машина резко сорвалась с места, увозя с её собой. Я же, услышав первый звонок, чертыхнулась и поспешила в аудиторию — учиться и за себя, и за подругу. Мысленно я молилась, чтобы Игнат ничего с ней не сотворил. Иначе ему пришлось бы иметь дело уже со мной.