Дороги Валлиона - Александра Лисина

Прямо мне навстречу, метя кривыми когтями точно в грудь.

Лин испуганно вздохнул, мгновенно поняв, что затормозить не сумеет при всем желании — слишком велика была набранная им скорость. Я тоже на долгий миг замерла, глядя в горящие глаза Твари и видя, что молва здорово ошиблась насчет истинной сущности тикс. Но потом ощутила, как нарастает внутри чужая, какая-то холодная решимость и, вместо того, чтобы велеть шейри свернуть, проворно высвободила ноги из стремян.

Мечом замахиваться было долго, да и неудобно на полном ходу. На такой скорости инерция увлекла бы меня следом за тяжелым острием, сместив направление удара и гарантированно заставив промахнуться. К тому же, времени почти не оставалось, тикса ждала на расстоянии одного вздоха. Поэтому я совершила самый нелогичный поступок, какой только можно себе вообразить, и без раздумий выронила тяжелую рукоять бесполезного в данном случае меча, занося пустую ладонь для решительного удара.

Лин вскрикнул, поняв, что привез меня точно под приготовившуюся к атаке Тварь. Нелепо подставил точно под ее прыжок. И теперь ни увернуться, ни закрыть меня собой уже не успеет. А мне не было страшно. Совсем. Вместо этого, напротив, стало на удивление легко, внутри горела прямо-таки нечеловеческая уверенность в том, что даже из этой ситуации я сумею вывернуться. И в том, что зря тикса рассчитывает на легкую добычу.

Шейри, подняв голову, в последний момент все-таки успел дохнуть жарким пламенем, беззаветно растрачивая свои невеликие силы и давая мне хотя бы призрачный шанс уцелеть. Однако Тварь обжигающего выдоха, кажется, даже не заметила. По крайней мере, ее великолепного, стремительно, поистине смертоносного прыжка пламя ничуть не испортило. И ничуть его не замедлило, хотя, по идее, должно было испепелить прямо на месте.

А время для меня снова застыло, превратившись в тягучую патоку.

Я холодно улыбнулась, следя за тем, как медленно, очень медленно оскалившаяся тикса летит, красиво подсвеченная снизу, целясь устрашающе раздвинутыми когтями точно в лицо. Эриол лег в руку так быстро и так послушно, что я и подумать о нем не успела, как уже ощутила в ладони теплую рукоять. Всего одно мгновение мне потребовалось, чтобы высвободить ноги и оттолкнуться от спины шейри. Всего один удар сердца, чтобы прыгнуть навстречу, изворачиваясь в полете, как брошенная с высоты дикая кошка.

А потом — столкновение. Хриплый вопль разочарования и боли. Тяжелый удар. Прыжок. Перекат… и я с окровавленным кинжалом вскочила на ноги, настороженно пригнувшись и сузившимися глазами следя за бьющейся в агонии Тварью.

"Гайдэ?!!" — ошарашено развернулся умчавшийся вперед шейри.

Я замерла, не отводя от тиксы напряженного взгляда и готовая ударить снова, если Тварь вдруг решит напасть. Никакого страха до сих пор не было. Только легкая злость, все та же холодная решимость и непоколебимое спокойствие, подаренное мне внезапно исчезнувшими с появлением артефакта эаров Тенями.

"Гайдэ? Ты что наделала?"

Тикса, жалобно взвыв, дернулась и, наконец, затихла.

"Ничего. Я ее убила. Ты против?"

Эриол, победно сверкнув, сам собой очистился от черной крови и растворился в ночи, осыпав мою ладонь серебристо-голубыми искрами. А после этого единственный источник света в лесу исчез, погрузив притихшие деревья во мрак и скрыв внезапно вытянувшуюся морду демона, на которой забавно мешалось выражение крайнего изумления с недоверием и едва зародившимся восхищением.

"Чистая работа, — сдержано похвалил меня Ас, вернувшийся в тот же момент, как исчез Эриол. — Вот теперь я вижу, что не зря тебя учил. Это был очень хороший удар, Гайдэ".

"Мой удар, — с нескрываемой гордостью поправил брата Бер, и меня обдало изнутри волной искреннего восхищения. — Ты была великолепна, сестренка. И на этот раз ты справилась действительно сама".

По-прежнему находясь в странной бесчувственности, я настороженно подобрала с земли свой меч. Проткнула застывшую тиксу для верности еще раз. Убедилась, что Тварь больше не воскреснет, и без малейшего намека на отвращения отрубила ей голову.

"Правильно, — тут же согласился вернувшийся шейри, ласково потеревшись щекой о мое плечо. — Для отчетности. Кречет же спросит доказательства, так что надо забрать и остальных двух. Больше заплатят".

И вот тут я, наконец, начала оттаивать. Тут меня, слава богу, начало потихоньку отпускать. Я снова начала слышать голос леса, снова почувствовала запах трав. Снова услышала шелест листвы, почувствовала, как бьется в груди поразительно спокойное сердце…

"Ты молодец, — тепло похвалили меня Тени, чувствуя сейчас то же самое, что и я. — Действительно молодец, Гайдэ. Вот теперь мы уверены, что ты станешь хорошим рейзером. И еще больше уверены, что из тебя получится отличная Ишта".

Я только кивнула. А потом ощутила запоздалую дрожь в коленях и тяжело опустилась на землю.

В деревню мы вернулись, как и обещали, к утру. Но не потому, что с тиксами долго провозились — просто Ас предположил, что ворота на ночь закрываются наглухо, и посоветовал переждать прежде, чем ломиться внутрь с диким грохотом, пугая местное население своим трепанным видом.

Совету я вняла. Хотя бы потому, что тоже нуждалась в передышке и хорошем осмыслении случившегося. Мне отчаянно надо было посидеть на пустом берегу, отмыться, отчистить оружие, отдраить изгвазданный доспех. Наконец, переодеться, вымыть пропахшие кровью волосы. А потом устало присесть на первый попавшийся пенек, чтобы все хорошенько обдумать.

Мое недавнее поведение, признаться, было странным: никогда в жизни на меня не сходило такое ужасающее спокойствие и такая холодная, ненормальная, нерассуждающая уверенность в собственных силах. Особенно в тот момент, когда сама моя жизнь была готова повиснуть на волоске. Причем, это странное чувство пришло не от Теней, как показалось сначала. Нет. Это я сама так внезапно изменилась и превратилась в бездумную машину, у которой не было ни страха, ни слабости, ни ярости… ничего. Кроме твердой убежденности и уверенности в том, что я МОГУ и ДОЛЖНА это сделать.

Но, наверное, это и правильно: если бы я вдруг начала сомневаться и колебаться, никакого удара бы не получилось. А так тело действовало само. Так, как научили его Тени. Оно хорошо знало, что именно надо сделать, а лишние мысли ему только мешали. Поэтому защитная реакция включилась самостоятельно: забыть обо всем, отставить в сторону всякие сомнения, отыскать врага и использовать все, что только подвернется под руку, чтобы уцелеть. Об этом мне когда-то настойчиво говорил Мейр. Об этом же толковал и Ас. Но я только теперь начала понимать, что в реальном бою работает не столько голова, сколько рефлексы, намертво вколоченные навыки и древняя память тела, отчаянно не желающего умирать. Одним словом, инстинкты, подсознание, под-разум. А всякая мудрая и рассуждающая кора нужна лишь для того, чтобы использовать полученные знания как можно более эффективно.

"Ты просто становишься воином, Гайдэ, — успокаивающе шепнул мне Гор. — А для истинного воина важно лишь одно: враг, который больше уже не встанет. Сегодня ты ощутила это. Увидела. И выбрала. И именно сегодня ты одержала свою самую важную победу".

Что я на это могла сказать?

Вот именно. Оставалось только кивнуть и со вздохом подняться.

Кречет встретил меня у ворот, которые распахнулись с натужным скрипом в тот самый миг, как мы с Лином выехали на пригорок. Нас ждали. Нас увидели. Нам искренне обрадовались, приветственно замахав от стены и всем видом показав, что ничуть не сомневались в благополучном исходе.

Однако когда я приблизилась и протянула старосте окровавленный мешок, в котором гулко перекатывались три мертвые головы, у Кречета непонятно дрогнуло лицо. А когда я спрыгнула, и он увидел драный рукав, вовсе что-то странное промелькнуло в глазах. Но спросил он первым делом только одно:

— Кто?

— Тиксы. Ты был прав.

— Сколько?

— Три, — ответила я, и у него внезапно расширились глаза.

— Сколько?!

— Три, — повторила я, кивнув на мешок. — Все там. Думаю, голов тебе для опознания хватит. Остальное не потащили — воняют. А когти выдирать было долго. Да и неудобно — ядовитые, заразы, оказались.

Кречет неверяще распустил завязки мешка, но на выкатившие тиксовы головы возразить было нечего: все три оказались точно такими же, как указывалось в "Приложении" — клыкастые, лысые, без ушей и век, красноглазые, мерзкие и уже начинающие ощутимо пованивать.

Он перевел на меня остановившийся взгляд.

— И ты их… один?!

— А ты разве еще кого-нибудь со мной видишь? — удивилась я. — Конечно, один. Хотя за последней, не скрою, пришлось здорово погоняться. Бегает, сволочь, как скоростной таракан. Едва не ушла.

— Три взрослые тиксы означают полноценное Гнездо, — очень тихо сказал староста, опустив глаза и неловко помяв опустевший мешок. — Две младшие, неопытные, и одна — Мать. Самая сильная и хитрая. На такие Гнезда не ходят в одиночку. Только командой. Потому что опытная Мать очень опасна и способна долгое время оставаться невидимой даже опытному глазу. А ты пошел один…