Шоколадное убийство - Галина Куликова

— Светло будет еще очень долго. И нет здесь ничего. Да! А тебе диски никакие не встречались? Я смотрела — никакой музыки, даже проигрывателя нет. Только телевизор и DVD-плейер. Несколько фильмов — и все.

— Я обратил внимание. Во всем доме — ничего. В квартире тоже. Значит, нет. Никто и не обещал, что будет. Видишь, бывает, что и шеф твой ошибается.

— Да ведь он только предположил, что здесь может быть такой же диск, как и у тех двоих. Предположил, понимаешь? Слушай, а в машине Баландина смотрели?

— Нет, хорошо вот ты подсказала! Смотрели и в его машине, и в машине жены. Ничего похожего. Все, пойдем искать дальше. Осталось немного — вон те две хижины непонятного предназначения на краю участка.

— Сейчас пойдем. Скажи, а тебя ничего не настораживает?

— Например?

— Ну, хорошо, диск этот, «Смех Джоконды», мы могли найти, могли и не найти. То есть он мог здесь быть, а мог и не быть. Но ведь есть одна вещь, которая здесь точно должна быть и которую мы не нашли.

— Какая? — спросил напрягшийся Половцев.

— Фантики. Обертки. Где оставшаяся часть коллекции?

Стас озадаченно присвистнул.

— То есть — мы прошли мимо тайника или места, где хранится коллекция?

— Может, там же хранится еще что-то — диск, к примеру, — обрадованно подхватила Майя.

— Руки вверх! — раздался рядом чей-то грозный голос.

Одновременно повернувшись на звук, они увидели направленные на них два ствола. Двустволку держал неизвестный дедок, одетый по моде летнего деревенского сезона — ватник, ушанка и галоши на босу ногу.

— Дедушка, — вежливо обратился к нему Стас, держа руки над головой. — Вы кто такой будете?

— Я-то знамо, кто такой. Вот ты, мил человек, кто? Почему по чужим домам шаришь? Да еще с девкой?

— Да, — миролюбиво подтвердил Половцев, — шарю. Но я-то из милиции. У меня документ есть. А вот ты вроде не хозяин дома, так чего здесь делаешь?

— Документ? — задумчиво промолвил воинственный дедок. — Покажь документ! Только одной рукой. Другую держи вверх!

Стас продемонстрировал удостоверение, после чего руки им разрешено было опустить.

— А меня зовут Никита Игнатьевич, я сторож здешний. Вот, заодно и дом этот сторожу — Николай Петрович просил приглядывать. Материалы у него всякие, могут и стащить, народ у нас вороватый. А вы чего тут ищете? Если не секрет.

— Разный народ, — поддержал разговор Стас. — А ищем мы тут всякие документы, бумаги разные. Беда с Николаем Петровичем, умер он.

— Вот напасть, — искренне огорчился сторож. — Что случилось-то? Молодой ведь еще… Дом хотел отремонтировать, жить здесь постоянно.

— Вот мы и пытаемся выяснить, что случилось. Скажите, а к нему приезжал сюда кто-нибудь? Друзья, знакомые? Может быть, девушки?

— Да бог с вами, какие девушки? Женат он, я и жену его знаю, только она здесь не любила бывать. Побудет день-другой — и в город. Хорошо у нас тут: воздух, река, молочко парное, — неожиданно отвлекся дед.

— А друзья приезжали? — гнул свое Стас. — На рыбалку или так — в баньку, потом шашлычок?

— Нет, никто не приезжал. Да Николай Петрович такой тихий был, особо и не общался ни с кем, даже с соседями. Разве вот с внучкой моей — он ей все фантики от конфет дарил, красивые такие. Некоторые я с детства помню, сейчас уже и конфет таких нет.

— Фантики??? — в один голос закричали Майя и Стас.

— А что вы так всполошились? — удивился сторож. — Она у меня с детства их собирает, всю родню извела. Сейчас здоровая уже — шестнадцать лет, а все продолжает. Николай Петрович однажды зашел к нам домой, увидел, как она свои бумажки раскладывает, аж загорелся весь. С тех пор часто заходит к Аньке, новые приносит. А она ему тоже чем-то там помогает — с компьютером или как это теперь называется.

— При чем здесь компьютер? — насторожился Половцев.

— Да не знаю я, у нее и спросите. Он, Николай Петрович, такую машинку ей принес, она ему туда что-то записывает. Товарищ милиционер, Анька дома сейчас, пойдемте. Сами все и узнаете.

— Вот это фокус! — в который уже раз повторяла Майя и даже ладони потирала. — Босс обрадуется находке, это точно.

Половцев потирать ладони от радости не мог, так как был за рулем. Но по лицу его гуляла довольная улыбка.

— Пусть радуется, — великодушно разрешил он. — Теперь есть повод.

— Да разве мы ожидали такого? Ведь могли уехать, так ничего и не узнав.

— К твоему сведению, случай в нашем деле — не такая уж и редкость. Где-то должно было повезти. Вот это Николай Петрович! Решил вырастить себе достойную смену, передать остатки коллекции в надежные руки. Молодец, правильно мыслил. А смена ему в МР3-плеер музыку закачивала. И не только музыку, подумать только.

— Я как этот смех услышала, у меня мурашки по коже побежали, — призналась Майя. — Есть в этом что-то такое… мистическое.

— И не говори. Вроде бы ничего такого в этом смехе нет, очень даже приятный, если быть объективным. Но когда я его неожиданно услышал… Интересно, что это вообще за хрень — «Смех Джоконды»? И зачем юристу и коллекционеру эта запись?

— Для смеха, наверное, — предположила Майя, глядя на стремительно тающее вдали Новое Мымрино. Повертела в руках МР3-плеер, который достала из сумочки, и добавила: — А вот этот узел меня просто гипнотизирует. Посмотри, какой он странный.

— Да не могу я смотреть, — снова отбоярился Стас. — Я на дорогу должен смотреть, а не на узлы. Кстати, я его отлично рассмотрел. Сложный такой узел, крепкий.

— Очень красивый, — заметила Майя.

— У меня при виде него настроение испортилось.

— Почему это? — удивилась Майя. — Наоборот! Такое совпадение.

— Во-во. Совпадение. У музыканта мы нашли диск со «Смехом Джоконды», на нем это дурацкое хихиканье. У Баландина в плеере то же самое хихиканье записано. Уверен, что Джоконда так не хихикала.

Он, разумеется, преувеличивал. Никакое это было не хихиканье, а мягкие смешки, перемежающиеся легким приятным женским смехом. Грудной смех, поверхностный, порхающий, словно бабочка, смех на выдохе — разные оттенки смеха.

— Обрати внимание, на этом диске нет гомерического хохота, верно? — принялась рассуждать Майя.

— Да, никто не ржет, — согласился Стас.

— Значит, это не то, что «мешочки со смехом», которые в магазине забавных подарков продают. Ты его развязываешь, он хохочет, и ты хохочешь вместе с ним. Здесь совсем другое… И этот узел. Такой же, как у Савиных, на ленте с ключом. Что бы это могло означать?

— Это тебе Сильвестр скажет, — с оттенком ревности в голосе сказал Стас. — Он у нас специалист по разгадыванию ребусов. А я только улики для него собираю. Не, следователь тоже может чего-то скумекать. Иной раз такие продвинутые версии выдает — аж дух у меня захватывает. Но пока что он в тупике.

Глава 17 Джоконда опять смеется. Укрощение Чепукина. Узелок завяжется, узелок развяжется

— Знаешь, что нам необходимо выяснить? — спросил Половцев у Майи, в очередной раз появившись в квартире Сильвестра. Голос он понизил, поэтому девушка ответила ему шепотом:

— Что?

— Почему мы все это не продолжаем? — Он сделал замысловатое движение руками и посмотрел на Майю пытливо.

— Что — это? — еще тише спросила она, сразу догадавшись, о чем речь.

— Ну… Мы целовались, разве нет? Это для тебя совсем ничего не значит?

— Значит, — быстро ответила она. — Можешь пригласить меня на свидание. Правда, от Сильвестра Семеновича придется наши отношения скрывать. Почему-то мне кажется, что он будет против.

— Почему-то мне тоже.

Они начали думать, когда смогут встретиться, и поняли, что сначала придется закончить дело с утопленниками.

— Что это вы тут шушукаетесь? — спросил Сильвестр, появившись в коридоре совершенно неожиданно. Они не слышали, как он открыл дверь комнаты, и одновременно вздрогнули.

— Я… рассказываю Стасу про Веру Витальевну.

— Разве она не уехала? — изумился Половцев. — Вы же говорили, что она больше с вами не живет.

— Ну да. Она живет в квартире напротив, — повел бровью Сильвестр. — У Чепукина.

— У Чепукина?! Шутите вы, что ли?

— Нет. Нашей тете Вере удалось приручить это лох-несское чудовище. Оно не только открыло ей дверь, но и впустило внутрь. Пока она находилась там, Чепукин не играл на баяне, не стучал деревянной ложкой по батарее, не швырялся картошкой в котов и не обливал влюбленных из окна овсяным киселем. И еще он перестал мусорить в подъезде. Соседи были в таком восторге, что принялись умащивать тетю Веру, чтобы она задержалась. Потому что только ей одной удалось с чудовищем поладить. Она говорит, что Чепукин увлекся чтением любовных писем. В подъезде тишь да благодать.

— А ночует она где? — спросил Стас.

— У Чепукина, — хором ответили Сильвестр и Майя.