Охотники - Джеймс Фелан

25

Охотники гнались за нами по Шестьдесят седьмой улице. Они не уступали нам в скорости и, похоже, не чувствовали усталости. На авеню Колумба я врезался прямо в желтый школьный автобус, сильно ушиб руку, тут же оббежал его справа и снова понесся вперед. До Семьдесят девятой улицы оставалось двенадцать кварталов. Двенадцать кварталов на север и три квартала на запад — а там и Лодочная пристань.

Резкий визг заставил меня обернуться: примерно в сотне метров позади меня, на перекрестке, поскользнувшись, упала женщина, и другие охотники моментально набросились на нее. Они вонзали в нее зубы, а она выла от боли…

Я приостановился лишь на мгновение, но успел заметить еще одно знакомое лицо. Уже на бегу я вспомнил, где я видел этого мужчину. Воспоминание вспышкой пронзило мозг. Остановка значила неминуемую смерть, и я не останавливался — огибал машину за машиной, кучу обломков за кучей обломков. Я видел этого охотника с крыши небоскреба — он пил кровь из трупа, потом поднял голову и посмотрел прямо на меня. Я оглянулся: ребята бежали за мной, за ними — охотники, но довольно далеко, лиц было не разглядеть. Может, мне просто показалось?

Я снова поскользнулся и упал. Дейв крикнул остальным не останавливаться, Анна даже не посмотрела в мою сторону, только Мини оглянулась и позвала меня.

— Бегите! — выкрикнул я, поднимаясь. Дейв теперь был первым. Мы побежали на запад по Шестьдесят восьмой улице — она оказалась почти без завалов, взяли вправо на втором повороте и оказались на Бродвее, который должен был вывести нас прямо к Лодочной пристани.

— Стойте!

— Что такое?

Дейв чуть сбавил темп и поравнялся со мной.

— Бегите налево на следующем повороте.

— А ты?

— Я побегу по Бродвею, тогда они не заметят вас — только меня…

— Мы не будем разделяться! — выкрикнула Анна, и мы снова набрали скорость. Дорогу перегородили три мусоровоза, за которыми оказалась огромная воронка с несколькими искореженными такси. Пришлось перелезать через одну из машин.

— Налево! — заорал я Дейву, и тот свернул за угол Семьдесят третьей улицы.

Мини задыхалась. Анна бежала рядом со мной.

— Давайте! Отсидитесь пять минут где–нибудь и бегите дальше на запад.

— Мы не будем разделяться!

Я оглянулся. Охотников видно не было, но вряд ли они отстали больше чем на пару сотен метров. Наверняка вот–вот нагонят нас.

— Встретимся…

— Мы не будем…

— Встретимся у Опры!

— Нет!

Я был уверен, что Дейв тоже слышал меня, хотя и не остановился. Мини зарыдала, когда поняла смысл моих слов.

— Отсидитесь пять минут и бегите вперед. Дождитесь, пока они пробегут мимо… — кричал я на бегу.

— Нет!

Анна повернулась и посмотрела на меня так, как никогда раньше не смотрела. И в тот момент я понял, что она любит меня!

— Меня им не догнать, а если мы не разделимся, вы отстанете, и мы попадемся все. Просто переждите их!

— А если не сработает?

— Сработает! Встретимся там.

— А если тебя поймают?

— Не поймают. Я быстро бегаю.

Я сбросил рюкзак и почти одновременно скинул тяжелую куртку. Вид у меня был такой, будто я собираюсь сдавать кросс. Пистолет больше был не нужен — все равно охотников слишком много. Он мог сгодиться только в одном случае, но я не был готов к такому исходу.

— Но…

— Никаких «но»! Анна, Мини, так нужно!

Мини кивнула. Дейв затянул ее в какой–то магазинчик. Анна посмотрела сначала на них, потом на меня, так, будто поверить не могла, что они пошли на это.

— Ты не заблудишься?

— Я знаю дорогу.

— Не забудешь?

— Не забуду.

— Получится?

— Получится! Вы трое — все, что у меня есть.

Анна кивнула, всхлипнула и вытерла слезы. Я хотел подойти к ней, но она отступила назад, в темноту магазина, где ее ждали Дейв и Мини.

— Я буду ждать тебя.

— Я знаю, — ответил я.

Я обернулся: охотники уже поворачивали на Бродвей. Я выскочил на середину улицы и завизжал изо всех сил. Заметив меня, они припустили еще быстрее. Тогда я сдернул с рук бинты и показал им кровь. Теперь им был нужен только я.

Я несся вверх по Бродвею, перепрыгивал через ямы, огибал машины и думал об охотниках возле бочки с огнем: они не пытались гнаться за мной, они просто махали мне…

Я оглянулся в последний раз и увидел, что мои друзья в безопасности — все охотники гонятся за мной. Вряд ли мне удастся убежать от них, а вот найти машину, заблокировать двери, завестись и уехать…

До пристани оставалось пять кварталов. Я бежал на пределе возможностей, бежал как в тот день, когда впервые спасал свою жизнь. Кровь стучала в висках, а я думал о друзьях, об охотниках, которые махали мне вслед… Лишь одно я знал наверняка: я не один!

Я бежал, как последний раз в жизни. Интересно, друзья дождутся меня? Мы встретимся снова? Встретимся! Конечно, встретимся! Я вспомнил свою одноклассницу: она иногда разговаривала на уроке сама с собой, когда все тихо занимались, разговаривала с воображаемыми людьми. Целый год с ней работал психолог, и она перестала разговаривать сама с собой. И перестала быть сама собой: она будто разучилась улыбаться.

Мне нужна яхта или катер, чтобы спуститься по реке, выйти в бухту и уплыть в океан. Подумаешь, я не умею править яхтой: пусть плывет сама, по течению. Пусть плывет куда угодно, главное — больше не думать, не принимать решений, не быть главным… Я хочу просто закрыть глаза и ни о чем не думать. Просто плыть по течению.

Мелькнул указатель метро. Я вспомнил о друзьях. Вспомнил звук выстрела и вспышку. Вспомнил, как упал застреленный человек: медленно, беззвучно, будто ангел опустился на укрытую мягким снегом землю.

Я оглянулся. Друзей больше не было видно. Они исчезли. Я бежал. Я вспомнил, метро. Тогда мой мир перевернулся: в нем стало темно, душно, пусто.

Меня охватила ледяная чернота. Я вылез из–под сидения и в полной темноте пытался нащупать хоть что–нибудь, понять хоть что–нибудь… Я нашел рюкзак Анны, а в нем фонарик, включил его и увидел своих друзей. Своих неподвижных друзей: Дейва, Анну, Мини. Они лежали рядом: тихие, искалеченные.

Мои друзья, которых не стало…

Все эти дни мы были вместе, но видел их только я. Только я… Они сделали для меня то, на что я сам был не способен. Это меня рвало шоколадными пирожными, это я одиноко смотрел на восток. Это я выстрелил в человека — и убил его. Это я взломал дверь в квартире 59С и напечатал те слова на старинной машинке.

Мои руки были в крови. Я понял все.

Я один выбрался из тоннеля.

Я так и не узнал, в чем соль шутки Дейва. Я сам решил идти к Рокфеллеровскому центру и, пока поднимался по лестнице, вспомнил, что Дейв рассказывал о смотровой… Я сам готовил себе завтрак и сам развлекал себя. Сначала я четко слышал голоса своих друзей, но вскоре они почти перестали разговаривать — в основном делали что–то… Они стали исчезать задолго до того, как я решил оставить небоскреб. Я сам мял одеяла на их постелях, сам приносил еду, сам уносил тарелки и старался ничего не замечать. Я сам сидел на смотровой и сам себя сменял на посту. В искореженном поезде метро больше не было выживших, их могло вообще больше нигде не быть. Остались только я, охотники и люди, которые, возможно, были где–то далеко…