Охотники - Джеймс Фелан
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— И вообще, можешь больше не переживать по поводу Америки! — и замолчал.
Вылезать из постели не хотелось.
— Ну, так какие у нас планы? — не выдержала через час Анна. — Мы уходим сегодня или нет?
Мини не было слышно — наверное, еще спит. Я посмотрел на двери в кухню, и впервые мне захотелось, чтобы оттуда появился кто–нибудь, кроме этих троих. Пусть даже охотник, да кто угодно, лишь бы…
— Ты уходишь с нами или остаешься? — спросила Анна, присев ко мне на кровать.
Я не ответил, делая вид, что сплю, хотя прекрасно понимал, что Анна в мои хитрости не верит. Я устал, я не знал, как дальше быть, и меньше всего мне хотелось принимать сегодня важные решения.
— Не веди себя как эгоист!
У меня горело лицо, дико болело горло. Неужели я схватил ангину? Я вдруг покрылся потом, сердце заколотилось, веки будто отекли. Ну почему спасатели не могут найти меня сами? Почему нельзя остаться здесь еще на пару дней?
— Мы все спланировали, подготовились, а ты начинаешь валять дурака! Между прочим, это была твоя идея.
Анна поднялась и ушла в кухню. В тот день я так и не встал с постели. Ребята что–то там обсуждали, складывали и перекладывали вещи, время от времени кто–нибудь подходил ко мне, убеждал подняться, но я не слушал их. Да пусть бы шли без меня! Я прекрасно обойдусь без них! Да, я отлично обойдусь без них!
Я поднялся, только когда стемнело, завернулся в одеяло. Ребят нигде не было, но по сумкам я понял, что они не ушли. Взяв из бара банку «Спрайта», я прямо в одеяле пошел на смотровую. Никого не хотелось видеть. Пусть я эгоист — мне все равно. Горло страшно болело — наверное, у меня и вправду ангина. А может, просто сдали нервы. Я посмотрел на запад, на юг и уселся на пол: пил «Спрайт», смотрел и ждал. Казалось, я могу просидеть так бесконечно долго. Может, я тоже становлюсь охотником.
На черном ночном небе ярко сияли звезды. Я вспомнил, как в школе ходил в походы, как жаркими летними ночами спал на улице в спальнике и считал падающие звезды. Чем чернее было небо, тем больше падало звезд. Оказалось, Нью–Йорк — самый темный город в мире. Когда–то он весь светился огнями, неоном и бурлил жизнью даже ночью, а теперь повсюду простиралась темнота. Мир будто перевернулся с ног на голову, и черное небо стало землей, а расцвеченная огнями земля — небом.
А потом я увидел, как на западе, где–то за Гудзоном, где раскинулся штат Нью–Джерси, вспыхнули огнями несколько зданий. Там был свет!
Электрический свет! Самое прекрасное творение человеческого разума! Я не рыдал так искренне и без стеснения с тех пор, как ушла мама.
Электрический свет! Чудесный, яркий, он там, где люди!
Я был готов уходить.
21
— Нас ждет Нью–Джерси! Ура! — завопил Дейв.
Мы проработали маршрут, обсудили все детали и были готовы к старту.
— На катере мы пересечем Гудзон, а оттуда до района, где горит свет, всего пара кварталов. Представляете, мы придем туда, а там все в порядке? — сказал я.
И все в курсе, что случилось.
И все в курсе, что делать дальше.
И у них есть самолеты.
Со смехом, просто потому, что не могли не смеяться от радости, мы уминали одну за другой шоколадки с «шоколадного» столика. Мы решили уходить с первыми лучами солнца, чтобы добраться до Нью–Джерси к полудню. Я отлично себя чувствовал и не испытывал ни малейших угрызений совести из–за того, что задержал отход своей болезнью. Ребята стали считать меня первооткрывателем — Куком, Колумбом, Поло, но мое открытие было куда важнее: я не просто увидел новую землю, я нашел новую жизнь! И, слава богу, эта жизнь состояла не только из меня, не только из нас четверых!
Мы болтали без умолку, от возбуждения перескакивали с темы на тему.
— А не порулить ли мне пожарной машиной? — вдруг ляпнула Мини: по–моему, она была слегка пьяна.
— В какой–то передаче по «MTV» показывали одного рэпера известного, — стал рассказывать Дейв. — Ну, и у него был огромный гараж. Я–то думал, там будут стоять всякие «феррари» и «порши», а там были одни пожарные машины, представляете? А что, мог себе человек позволить.
— Фу, ну мерзость! В мире дети голодают, а тут такое! И вообще, ненавижу этот канал, — сказала Анна.
— Да, ладно, что там ненавидеть. Это слишком серьезное слово, — сказал я.
— А что, ты прямо всех любишь? Я–то думала, что австралийцы ненавидят нас, англичашек.
Я с удивлением посмотрел на Анну. Если она решила, что я ее ненавижу, то как же она ошибается!
— Чего нам вас ненавидеть? У нас даже королева общая. А вот Дейв, да, он вполне может вас ненавидеть. Это ведь его народ воевал с вами за независимость.
— Жестко, но правильно! — среагировал Дейв. — Было такое. И мы надерем задницу любому, кто снова попробует провернуть нечто подобное.
— Что именно? Колонизировать вас?
— Да что угодно. Вы же видели, почти в каждом офисе, в каждой квартире есть оружие. И пусть только чужаки попробуют высадиться на нашей земле — три миллиарда вооруженных американцев будут драться до последнего.
— А представляете, если Штаты в свое время не купили бы Луизиану? — вдруг пришло мне в голову. — Наполеон бы отсиделся, перевооружил армию и разгромил бы Британию в пух и прах.
— Вот видишь, все–таки вы нас ненавидите, — сказала Анна, глядя в окно.
— Да ладно тебе. Кстати, вполне возможно, что проблема голодающих детей в мире уже снята.
— Или наоборот, стоит еще острее…
— Все может быть, — сказал я и посмотрел на свет в окнах Нью–Джерси. — Зато может не быть проблемы глобального потепления.
Мы молчали. Каждый думал о том, что готовит нам будущее и как в нем дальше жить. Хотелось верить, что скоро рядом будут люди, знающие больше нас, понимающие, что происходит. Я вырос вместе с интернетом, я привык находить там ответы на все вопросы и моментально узнавать новости. Темнота, информационный вакуум, в котором мы прожили последние десять дней, казались какими–то нереальными. Нам стало не так важно, кто и зачем это устроил, гораздо важнее было знать, что делать дальше, как бороться с последствиями. Совсем скоро мы будем в Нью–Джерси, встретимся с настоящими живыми людьми, узнаем, к чему готовиться в будущем.
Ребята задумчиво сидели за столом. Что бы ни готовил нам завтрашний день, что бы мы ни встретили на пути — мои друзья навсегда останутся частью моей жизни, и я всегда буду благодарен им. Мы стали неплохой командой, только вот интересно, смогли бы мы так подружиться в обычной жизни? Вряд ли я узнаю ответ на этот вопрос…
22
В эту ночь мы не спали. До трех часов я еще старался заснуть, но и минуты не мог пролежать с закрытыми глазами: боялся, что свет в Нью–Джерси погаснет. Но он горел. Наконец, в пять утра мы решили выдвигаться. Я окинул прощальным взглядом место, ставшее на десять дней нашим домом, и вышел последним. Вниз я шел впереди, освещая ступеньки двумя фонариками. Еще в темноте мы спустились в вестибюль и вышли на Рокфеллер–Плаза.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});