Только демон ночью (Часть 1) - Леонид Левин

Стреляли, распадаясь огненными веерами, мириадами разноцветных огней, деревья. Лопались, распускаясь феерверком, раскаленные, превращающиеся в прах валуны и склады боеприпасов. Красивое оказалось зрелище.

Огонь стал малой частью пожара разгоревшегося, ворвавшегося в конце концов в наш дом и сжегшего дотла привычную и понятную жизнь. Да, мы мстили! Мы мстили за тебя и сына твоего, майор! Ты остался чистым! Ты не захотел и не стал мстить. Не смог. Мы стали твоими душеприказчиками и взяли этот груз на себя. И сделали это. Хотел ты, майор, сего или не хотел. Не спросив твоего разрешения и не получив на месть благословения, соединили в карающих руках весы судей и топор палача.

Глава 11. Отец.

Отец в распахнутом на седой волосатой груди парадном аэрофлотовском кителе сидел за кухонным столом, молча пил чай, согревая озябшие ладони боками большой фаянсовой чашки. Любимой чашки, подаренной матерью. За окнами серой с желтыми балконами панельной девятиэтажки крутились мутные струи дождя, гоня по блестящим асфальтовым тротуарам опавшие желтые листья, закрашивая в серый цвет яично-желтый радостный песок в песочницах детской площадки, лакируя разноцветные поверхности детских грибков, качелей, скамеечек возле парадного. Скамеечки обезлюдели, дождь загнал под крыши старушек-пенсионерок, постоянных их обитательниц, вечных собирательниц слухов.

Непривычно пуста казалась кухня без хлопотуньи матери, которую, необычно спокойную и тихую, проводили в последний путь, отпели, оплакали, помянули с друзьями, родственниками, знакомыми, сослуживцами. Приняли последние соболезнования и остались одни. Говорить было вообщем-то не о чем и незачем. Хорошее уже вспомянуто и осталось навечно в памяти. Все остальное, переоцененно и вышвырнуто как паршивый хлам, завалявшийся совершенно случайно на антрессолях жизни, среди действительно ценного и нужного.

Допив чай, всполоснув и поставив на место чашку, отец вышел ненадолго, а вернувшись поставил на стол старую картонную коробку. Снова привычно сел на свой стул, как садился всегда, с того момента когда получил после увольнения в запас эту изолированную трехкомнатную квартиру. Далась квартира не просто, с нервотрепкой. Но пробил, выхлопотал выслуженное ветеран, полковник, боевой летчик морской и дальней авиации, а ныне работник аэропорта. Самому отцу бюрократическая квартирная волокита быстро опротивела, стала в тягость. Не бросил тогда всё на пол-пути только ради жены.

Теперь отец сидел, положив на стол всё еще крепкие, сжатые в кулаки руки, прикрыв тяжелыми, набухшими веками, заплаканные, в красных прожилках глаза. В доме стояла необычная тишина, слышалось легкое журчание воды в трубах, постукивание часов в бывшей маминой комнате, шелест листвы и царапанье по стеклам балконных лоджий ветвей разросшейся под окнами черешни.

- Мама, - Начал отец. - Наша мама...

Закашлялся. Потянулся к папиросам, закурил, затянулся и положил папиросу в медную туфельку пепельницу. - ... просила обязательно сообщить тебе некоторые факты и события.

Что-то мешало отцу говорить, сдерживало, словно не был уверен в правильности принятого решения и каждое новое, сказанное через силу, слово отдаляло возможность остановиться, вернутся назад, к состоянию, существовавшему до начала тяжелого, трудного монолога.

Приняв, наконец окончательное, бесповоротное решение, отец продолжил, - Я против того, чтобы посвящать тебя в эту историю. По разным причинам. Считаю, что мертвый, лишний груз ушедшего времени может помешать жить, помешать воинской карьере, возможно сделает твою жизнь сложнее в личном плане, изменит отношение ко мне. Но обязан выполнить волю матери. Здесь, - он пододвинул по столу коробку, - найдешь докумены, подтверждающие то, что расскажу сейчас. А пока слушай и, пожалуйста не перебивай. Мне тяжело ворошить прошлое.

- Я женился когда мама уже была беременна. Ты появился на свет как раз вовремя, успел принять мою фамилию и отчество. Я желал этого, хотел стать твоим настоящим отцом и думаю это удалось. Ты даже пошел в авиацию, сменил меня. Значит мое дело стало делом твоей жизни, заинтересовало и захватило. Рад, ты вырос хорошим сыном, а я всегда гордился тобой, твоими успехами, характером. То есть, ты взял от меня именно то, что я сам мечтал передать детям и дальше внукам. Никогда и никто, мне кажется, не смог даже представить, что я отчим, а не родной отец.

- Я знал твоего настоящего отца. Он был красавец, душа общества, отважный и очень образованный морской офицер. В нашем заполярном гарнизоне он и мама считались самой красивой парой.

- Мама запала мне в душу в первый момент как увидел ее. Боже мой, даже в мыслях не мечтал стать рядом с ней и, поверь, не желал смерти ее мужу. Он слыл лихим и удачливым командиром торпедного катера. Сам можешь представить, что значило воевать катерником на Северном флоте, в полярных морях, где эсминцы валяло и ломало волнами словно газетные кораблики. В те времена и стальные борта не защищали от пуль, снарядов и торпед. Торпедные катера создавались дешевым оружием прибрежной войны в своих водах, упор делался на скорость и маневр. Их создавали в основном для Черного моря, Балтики. Какое на них бронирование... дюраль да фанера. Катерники делали свое дело, а сверх того - несли на плечах сотни других дел и десятки непредусмотренных до войны обязанностей. Конечно, экипажи катеров не обходило начальство наградами и чинами, но не миновала и война своей косой.

- Твоему отцу везло, он выходил из всех переделок без потерь, но с победами. ... У него был веселый характер, ... легко сходился с людьми, ... жил открыто и честно.... Хорошо знал свое дело. ... Сослуживцы рассказывали, уже потом... как он всегда внимательно анализировал успехи, серьезно разбирал до мельчайших подробностей походы. ... Моделировал поведение корабля и экипажа в различных фазах боя, при различном сочетании погодных условий. Советовался с экипажем. Тренировал его творчески, без ненужной муштры. .... С ним было легко служить и моряки любили его. - Вспоминал, словно перебирал узелки памяти отец.

- Моряки любили его... - Повторил отец, затянулся папиросой. - Любили и уважали. ... Понимали с полуслова, вот почему им всегда чертовски везло. ... Но везение на войне вещь временная. Другое дело, что время везения у одного сутки, у другого месяцы, у третьего годы. И если война закончилась раньше, чем везение то выигрышем стала жизнь, а если нет то...

- Им везло долго. Твой отец стал командиром звена, получил по лендлизу новые, мощные американские катера. Красивые как картинки кораблики оказались крупнее старых, отечественной постройки, более комфортабельные, довольно скоростные, лучше вооруженные. На них стояло отличное навигационное оборудование и, самое главное, радары, позволяющие находить вражеские суда не только визуально, или по наводке авиационных разведчиков, то есть нас, а самостоятельно, в дождь, снегопад, туман, что ранее считалось невозможным. Техника позволила драться пользуясь не только интуицией, но и достижениями науки. Одно только не нравилось в новых катерах - оказались они боле тяжелыми, не такими верткими и скоростными как отечественные, собранные на Балтийском заводе.

- Однажды, светлой полярной ночью, находящиеся в свободном поиске катера засекли радарами надводную цель, оказавшуюся всплывшей аварийной немецкой подводной лодкой. Удачно атаковали и двумя торпедами пустили на дно. Дождались когда над поверхностью вздулся и лопнул последний воздушный пузырь, выкинувший наверх тряпки, капковые матрасы, пятна масел и топлива, доски настила и нескольких мертвецов в спасательных жилетах. Опорными крюками подтащили немцев к борту, обыскали в поисках документов, уточнили по всплывшему хламу бортовой номер подводной лодки. Затем развернулись и без потерь пошли на базу, предвкушая традиционного зажаренного поросенка - символ победного возвращения.

Видимо немецкие подводники, всплыв на поверхность, успели передать по радио просьбу о воздушном прикрытии. Прикрытие прибыло, но застав на поверхности океана лишь маслянное пятно быстро сообразило, что произошло. Немецкие летчики решили разыскать и потопить дерзких русских. Волнение в тот день выдалось небольшое, волны пологие, катера уходили на полной скорости, оставляя за собой вспененные расходящиееся усы бурунов. То ли по ним, то ли с помощью локаторов но немецкие двухместные двухмоторные Me-110 засекли торпедные катера и навязали им неравный бой.

- Когда мессера вышли в пикирование и открыли огонь из бортовых пушек и пулеметов, то первыми очередями случайно вывели из строя рацию командирского катера. Твой отец, просигналив ратьером, приказал молодым, недавно выпущенным из училища, ведомым уходить на форсированном ходу под прикрытие истребителей барражирующих возле базы, а сам остался прикрывать их отход, надеясь видимо на более опытный экипаж и на удачу. Задержать мессеров ему удалось, а вот время удачи вышло. Ведомые радировали на базу об истребителях. На перехват немцам пошли наши Яки, завязалась карусель в центре которой горел, раскидывая в волны пачки невыстреленных трассеров и бутоны сигнальных ракет, неподвижный тонущий катер.