Злые игры. Книга 2 - Пенни Винченци

— Звучит весьма сексуально! — хихикнул Джереми.

— А это действительно какое-то сексуальное чувство, — ответила она совершенно серьезно. — Когда заключишь сделку, что-то свалишь с себя, настроение сразу подскакивает, испытываешь подъем, возникает ощущение победы, радость от того, что ты смогла что-то преодолеть; в общем, такое состояние, будто вот-вот полетишь.

— Интересно. Ну что ж, может быть, я занялся не тем, чем стоило бы. А этот спесивый молодой человек, с которым ты работаешь, Гейб Хоффман. Он тебе тоже нравится?

— Ну нет. Я его терпеть не могу, — заявила Шарлотта, которой в последнее время приходилось затрачивать все больше времени и усилий, чтобы убедить саму себя в том, что это действительно правда. — Господи, Джереми, это мне уже шампанское в голову ударило! Не говорите этого никому, ладно? Ни деду, ни Питу.

— Шарлотта, ну разумеется, не скажу. — Джереми казался искренне обиженным. — А по Англии ты здесь не скучаешь?

— Скучаю, — со вздохом призналась она. — И по своим домашним тоже. Особенно теперь, когда Малыш начал работать в Лондоне. Он мне тут сильно помогал, объяснял, поддерживал. Мне его страшно не хватает.

— Ну, это понятно. Он и для меня один из самых лучших друзей. Добрый старина Малыш, с ним всегда так весело. Наверное, мне скоро придется проводить в Лондоне чуть больше времени, чем раньше. Собственно, об этом я и хотел с тобой поговорить. Тебе известно, что он болен?

Шарлотта широко раскрыла глаза.

— Нет. Конечно нет. А что у него?

— Я точно не знаю. Сам он говорит, что это чепуха. По его словам, что-то с мускулами. Ты же знаешь, как он умеет не воспринимать вещи всерьез. Он бы и мне ничего не сказал, если бы я однажды не увидел, как он роется в бумажнике и не может достать деньги. В конце концов он взял взаймы у меня. И попытался сменить тему. Но я на него нажал, и он признался, что у него действительно бывают иногда такие затруднения, однако он уверен, что ничего серьезного тут нет. Правда, пообещал мне показаться специалисту. Я просто думал, что ты знаешь.

Шарлотта, нахмурившись, уставилась в свой бокал:

— Нет, понятия не имела. Правда, я его сейчас крайне редко вижу. Но завтра я с ним ужинаю перед тем, как он уедет. Попробую его порасспросить. И переговорю с Фредди. — Она вздохнула.

Джереми пристально посмотрел на нее:

— А что, Фредди тебе не нравится?

— Нет, почему же… Не знаю, правда, насколько я сама ему нравлюсь.

— Ну, если бы ты ему нравилась, он перестал бы быть самим собой. По-моему, это ужасный человек, — добавил он, широко улыбнувшись.

— Почему? — полюбопытствовала Шарлотта.

— Эта его манера держаться, как будто у него запор; точь-в-точь такая же, как у его матери. Я с ним даже просто поздороваться не могу без того, чтобы у меня не возникло ощущения, будто я совершил какую-то дичайшую глупость или бестактность. И, между нами говоря, мне он не кажется очень уж умным. Ну, может быть, он и умен, но во всяком случае он совершенно определенно не банкир. Я как-то спросил его мнение об одной маленькой фирме в Детройте, которая занимается изготовлением оконных рам и к которой у меня был тогда интерес, и он прислал мне записку на двенадцати страницах, где говорилось, что эта фирма ничего особенного собой не представляет. А потом твой приятель Гейб как-то случайно сказал мне, что эта фирма одной из самых первых стала использовать вторичный алюминий для изготовления оконных рам и что это очень выигрышный момент с точки зрения отношений с общественностью; и в результате я купил эту фирму. Только не говори ничего Фредди, хорошо?

— Господи, конечно не скажу. Мне своя жизнь дороже. Но я рада, что вы мне об этом рассказали.

Джереми рассмеялся и вдруг наклонился к Шарлотте и поцеловал ее в щеку:

— Какая же ты милая и хорошо воспитанная английская школьница. Даже и разговариваешь еще как школьница. Не меняйся, Шарлотта, не превращайся в одну из этих вундеркиндок с Уолл-стрит, ладно?

— По-моему, мне это не угрожает. — Шарлотта испытала замешательство и смущение: ее неожиданно сильно растрогали и этот поцелуй, и столь лестная оценка. Она так долго держала под жестким контролем все свои чувства, что ей самой уже стало казаться, будто они зачахли, засохли, скукожились, потеряли способность реагировать на любые проявления жизни. Шарлотта быстро поднялась и, глядя на Джереми сверху вниз, улыбнулась ему тщательно отмеренной, ни к чему не обязывающей улыбкой.

— Извините, Джереми, мне надо идти. Я еще должна переделать до завтра тысячу вещей, а в пять утра нам с Гейбом лететь в Майами на деловой завтрак. Не обижайтесь, хорошо?

— Только если ты обещаешь, что мы когда-нибудь снова так посидим. И скоро. Очень скоро.

— Джереми! Что скажет Изабелла?!

— На встречи со мной она бы тебя благословила.

Шарлотта уже готова была рассмеяться, но вдруг увидела в его глазах совершенно необычное для него выражение. Глубокую грусть.

— Что-то с ним действительно не так, — рассказывала Шарлотта Джереми на следующий день после того, как она ужинала с Малышом, — но он не хочет говорить, что именно. По-видимому, боится, что я могу кому-нибудь сказать. Фредди держался предельно холодно и, в общем-то, дал мне понять, чтобы я не лезла не в свое дело, но он явно сам ничего не знает.

— Я ведь тебе говорил, что Малыш обещал мне показаться специалисту, — ответил Джереми. — Надо только не спускать с него глаз и добиться того, чтобы он и в самом деле сходил к врачу. И нам нужно поддерживать постоянный контакт друг с другом. Мне сейчас придется на несколько недель уехать; когда я вернусь, я тебе позвоню и мы могли бы… поужинать вместе, как ты думаешь? И обсудить, как нам лучше всего следить за делами Малыша.

— Джереми, мне кажется, что ужинать ради этого совершенно незачем, — рассмеялась в ответ Шарлотта. — Но позвоните.

Джереми позвонил. Есть у нее какие-нибудь новости от Малыша или нет?

— Нет, никаких.

— Ну, мы все равно могли бы поужинать.

— Джереми, зачем?

— А почему нет? Ты хорошо поужинаешь, у тебя такой вид, что подкормиться тебе не мешало бы, я приятно проведу вечер, а клиенты и персонал «Элен» тоже будут в выигрыше: у них появится новая тема для сплетен.

— Джереми, вы же отлично понимаете, что именно сплетни меня и тревожат. И уж в «Элен» я с вами ни в коем случае не пойду.

— Ну и ладно, дорогая. Сходим в какое-нибудь тихое и спокойное место. Если это единственное, что тебя тревожит. Если хочешь, можем снять на вечер «люкс» в «Пьере».

— Не говорите глупостей, — засмеялась Шарлотта.

— Я и не говорю. А что, если организовать все у тебя дома? Мы могли бы заказать туда все необходимое.