Руфь - Элизабет Гаскелл

Салли отправилась в кухню ставить чайник, и там, в тишине, ей вдруг сделалось совестно за ту горячую проповедь, которую она произнесла в салоне. Однако в конечном итоге она почувствовала удовлетворение, поскольку теперь Руфь весело нянчила своего мальчика и ребенок тоже был весел. Да и домашнюю работу Руфь выполняла теперь не безразлично, а тщательно и старательно. Мисс Бенсон, несомненно, тоже оказала влияние на переворот, происшедший в поведении Руфи, но Салли приписывала заслугу своей силе убеждения.

Однажды мисс Бенсон и Руфь сидели вдвоем. Хозяйка заговорила сначала о ребенке, а потом стала вспоминать свое собственное детство. Незаметно разговор перешел на воспитание детей. По мнению мисс Бенсон, для того, чтобы дать разумное воспитание ребенку, матери необходимо самой поучиться и образовать свой ум чтением. После этого разговора Руфь решила просыпаться как можно раньше этими прекрасными летними утрами и учиться, приобретая те знания, которые можно будет передать потом сыну. Она не была особенно образованна, мало читала и не знала ничего за пределами простых повседневных занятий. Однако природа одарила ее утонченным вкусом, здравым смыслом и способностью отделять ложь от правды. Эти качества очень пригодились ей, когда она принялась за свое образование под руководством мистера Бенсона. Рано утром она читала книги, которые он ей указывал, и проявляла при этом редкое прилежание. Она не пробовала учиться иностранным языкам, но принялась учиться латыни, чтобы впоследствии самой учить сына. Эти летние утра были счастливыми для Руфи: она старалась не вспоминать больше прошлого и не заглядывать в будущее, но со всей серьезностью жить только настоящим.

Встав рано, когда воробьи еще только начинали щебетать, будя своих товарищей, Руфь одевалась, открывала окно, поправляла полог, чтобы солнечные лучи и свежий воздух не потревожили спящего сына, и садилась заниматься. Когда ее одолевала усталость, она подходила к спящему малютке, смотрела на него и мысленно молилась о нем. Иногда Руфь сквозь открытое окно смотрела на поле вереска, которое вздымал волнами ветер в утреннем тумане. Это были ее недолгие минуты отдыха, и после них она с новыми силами возвращалась к занятиям.

ГЛАВА XVII

Крестины Леонарда

Та часть церкви диссентеров, к которой принадлежал мистер Бенсон, не признавала необходимым крещение ребенка сразу после его рождения. Его единоверцы полагали, что крещение — это торжественно приносимое Богу благодарение и посвящение Ему ребенка и потому совершение обряда следует отсрочить примерно до исполнения младенцу шести месяцев. Много разговоров по этому поводу велось в маленьком салоне дома Бенсонов между братом, сестрой и их протеже. Разговоры эти состояли по большей части из вопросов Руфи, выдававших ее незнание обычаев, и ответов мистера Бенсона, который стремился не столько объяснить, сколько заставить свою ученицу думать. Мисс Бенсон подавала только краткие реплики — всегда очень простые и часто весьма необычные. У нее был истинный дар, присущий только людям любящим и чувствительным, и она идущим от сердца чутьем прекрасно понимала все религиозные вопросы.

Мистер Бенсон изложил Руфи свои взгляды на крещение и заметил, что ее скрытые чувства обращаются в истинную набожность. После этого пастор мог сказать себе, что сделал все от него зависящее, чтобы обряд стал не простою формальностью. Таинство, проходящее по необходимости скромно и тихо, должно было наполниться той торжественностью, которая присуща только действиям, совершаемым в вере и истине.

Нести ребенка пришлось недалеко: как я уже говорила, церковь находилась поблизости от дома пастора. Процессия состояла из мистера и мисс Бенсон, Руфи с младенцем на руках и Салли. Последняя, будучи прихожанкой англиканской церкви, посчитала все же возможным снизойти и поприсутствовать на крестинах у «этих диссентеров». Если бы она не попросила позволения присутствовать, ее бы и не ждали. Таков был обычай ее хозяев — давать служанке ту же свободу в поступках, которую они хотели бы иметь сами. Однако решение Салли оказалось для Бенсонов очень приятным. Всем было отрадно чувствовать, что они живут одной семьей, где важны интересы каждого.

Впрочем, это послужило поводом к маленькому происшествию. Салли была до того переполнена сознанием важности события, которое она решила почтить своим присутствием и которое благодаря этому становилось не совсем еретическим, что рассказала о нем с покровительственным видом нескольким своим знакомым, и среди прочих служанкам мистера Брэдшоу. Мисс Бенсон была очень удивлена, когда утром в день крестин маленького Леонарда к ней явилась Джемайма, дочь мистера Брэдшоу, раскрасневшаяся и запыхавшаяся. Она была вторым ребенком в семье и уже училась в школе, когда крестили ее младших сестер, и теперь она с девичьим пылом просила, чтобы ей разрешили поприсутствовать на церемонии. Побывав вместе с матерью в доме Бенсонов после их приезда из Уэльса, Джемайму с первого взгляда совершенно очаровала красота и грация миссис Денбай. Само собой, ее чрезвычайно заинтересовала вдова, бывшая только несколькими годами старше ее самой, а сдержанность Руфи и ее склонность к уединенной жизни только подбавили масла в огонь.

— Ах, мисс Бенсон, — заговорила она, — я ни разу в жизни не видала крестин! Отец разрешил мне пойти, если только это не будет неприятно мистеру Бенсону и миссис Денбай. Я буду вести себя тихо-тихо, не шелохнусь. Сяду за дверью, или где вы скажете. Такой чудесный ребеночек! Мне так хочется увидеть, как его окрестят! Вы говорили, его назовут Леонардом? Это в честь мистера Денбая?

— Нет… не совсем, — в замешательстве ответила мисс Бенсон.

— Так, значит, мистера Денбая не звали Леонардом? Мама решила, что ребенка наверняка назовут в честь отца, да и я думала то же самое. Так можно мне быть на крестинах, милая мисс Бенсон?

Мисс Бенсон дала согласие, хотя и не совсем охотно. Не совсем приятно присутствие нового лица было также ее брату и Руфи, но они никак не обнаружили своих чувств и вскоре об этом забыли.

Когда процессия медленно вошла в церковь, Джемайма уже стояла в старинной ризнице с самым серьезным видом. Она решила, что Руфь выглядит бледно и словно бы испуганно, потому что должна крестить ребенка одна, без мужа. Однако дело было в другом: Руфь являлась перед алтарем Бога благоговейно, как кающаяся грешница, боясь, что недостойна назваться Его дочерью. Она являлась как мать, принявшая на себя тяжелую ответственность за своего сына, и молила Всемогущего, чтобы Он помог вынести ее ношу. Полная страстной, тоскующей любви, она жаждала истинной веры, которая успокоила бы ее и придала уверенности в будущем ее ребенка. Каждый раз, когда Руфь думала о своем мальчике, она слабела и ее охватывал трепет, но слова пастора о Божией любви, бесконечно превышающей даже нежную материнскую любовь, наполняли ее душу миром.

Руфь стояла, прижав к своей бледной щеке головку младенца, покоившегося на ее руках. Глаза ее были опущены. Руфь не видела простой обстановки церковного помещения: все перед ней было словно застлано туманной дымкой, сквозь которую ей хотелось прозреть будущее своего сына. Но слишком плотная туманная завеса не позволяла что-либо увидеть сквозь нее человеческому взгляду. Будущее ведомо одному Господу.

Мистер Бенсон стоял под самым окном, расположенным очень высоко. Поэтому он оказывался почти полностью в тени, только на серебристых волосах его играли лучи света. Когда пастор обращался к собравшимся, голос его звучал хотя и тихо, но мелодично. Мистер Бенсон был слишком слаб, чтобы обращаться к большой пастве без напряжения, но сейчас он легко заполнял небольшое помещение звуками, подобными воркованию голубицы над птенцами.

И он, и Руфь забыли все, поглощенные своими мыслями. И когда мистер Бенсон провозгласил: «Помолимся!» — и присутствовавшие встали на колени, то среди всеобщего безмолвия можно было услышать тихое дыхание ребенка — столь поглощена оказалась вся паства торжественностью молебна. Молитва совершалась долго. Каждый из молящихся думал о своем, вспоминая грехи, в которых хотел покаяться перед Богом, и каждый просил Его помощи и заступничества.

Не дождавшись конца службы, Салли потихоньку вышла на зеленый церковный двор. Мисс Бенсон, помогавшая брату, заметила это и, не понимая, в чем причина, готова была уже выбежать из церкви, чтобы расспросить Салли, однако как раз в эту минуту служба окончилась. Мисс Брэдшоу подошла к Руфи и попросила позволения нести малютку домой, но Руфь в ответ крепко прижала его к груди, как будто он мог найти безопасное убежище только у сердца матери. Мистер Бенсон заметил выражение неудовольствия на лице мисс Брэдшоу.

— Пойдемте с нами, — предложил он. — Выпейте у нас чаю. Вы ни разу не приходили к нам на чай с тех пор, как уехали в школу.