Скандал - Маргит Сандему

Но во сне всякое может произойти, даже такое! Осторожно! Она должна быть осторожной! Чтобы разочарование не было столь безмерно! Не верь этому!

Она, кажется, ужасно выглядит, это видно по его глазам. Именно поэтому у него текли слезы.

Удивительно, но всегда в своих снах она была опрятно и красиво одета. Все лохмотья, вся грязь исчезали.

Вот подкатила повозка. Ее втащили в нее.

Еще пара более или менее знакомых лиц. Они тоже выглядят ошеломленными. Магдалена хотела бы спрятаться от их испуганных и сочувственных глаз.

«Это не я, – хотела бы она сказать. – Я была чистой. Носила красивое платье. А теперь оно превратилось в лохмотья. Где я? Что происходит?»

Они усадили ее в повозку. Дружеские голоса. Они были добры к ней. Задавали вопросы, а она чисто механически отвечала. Ничего, что она рассказала им обо всем: она все равно скоро проснется и будет так здорово, что с кем-то поговорила! Будет вспоминать, как это было, ведь она не разговаривала с людьми много лет! И они были так милы…

Столько всего случилось сразу. Вдруг они заволновались. Заговорили о санитарах? Нет! Нет, только не они, только не санитары, не теперь!

Теперь?

Воздух ей в лицо. Небо, голубое небо…

Она вырвалась! Это правда, все наяву! Это все действительность!

Она закричала от страха перед санитарами, ее выбросили из повозки в руки Кристеру, она стала падать навзничь, но все обошлось. Саша прыгнул вслед за ними. Они бежали, бежали навстречу жизни, точнее, бежали только Кристер и Саша, а она болталась, как мешок, на плече у Кристера. Она была обузой, а надо было спешить прочь от ужасных санитаров.

Они ненадолго остановились в лесной лощине, и Кристер отдышался. Потом пошли дальше, и она попросилась идти самостоятельно, чтобы не обременять его. Он разрешил, но ой, как же больно! Нет-нет, это неважно.

Дикое возбуждение, почти ликование охватило ее. Наконец-то все происходящее предстало перед ней, как на ладони. Они должны спешить – прочь! Ибо теперь она возвращалась к жизни!

Он часто нес ее, но она хотела идти сама. Хотела чувствовать под ногами лесную почву, ее прохладу, мягкость…

Скитальцы продвигались вперед. Магдалена еле-еле ковыляла, оба задыхались, но все же не тратили время на отдых. Страх подгонял их.

Саша воспринимал все, как забавную игру. В результате Кристер был вынужден пристегнуть поводок: в лесу было так много соблазнительных запахов, а глупые люди не могли подождать, пока он нанюхается.

Вдруг лес кончился, и их взорам предстало открытое море. Ну нет, не совсем открытое, ибо обзор заслоняли циклопические шхеры Рослагена, но в любом случае, это было море. Балтика.

Она должна была увидеть его вновь!

Беглецы остановились у бровки леса, чтобы теперь уже серьезно отдохнуть. Оба еле держались на ногах.

Шепот прибоя звучал, как музыка, для слуха Магдалены.

– Это правда? – полурыдала, полусмеялась она. – Это правда – что я свободна?

– Пока еще не совсем. Мы должны добраться до Пеннингбю и ехать к твоему дедушке. Там ты будешь в полной безопасности.

– А потом они приедут и опять заберут меня?

– Никогда! Никогда-никогда больше. Только бы нам сейчас удалось скрыться от этих санитаров, и ты спасена. Но мне нужно отдохнуть. У меня уже кровавый привкус во рту.

Магдалена украдкой наблюдала, как он пытался выровнять дыхание. С луга, отделявшего их от моря, несся медовый аромат клевера. Ах, как она была сейчас жадна до впечатлений. Как открыта для всего нового.

Каким красивым стал Кристер! Каким… возмужавшим! Да, он уже совсем взрослый, ему, должно быть, восемнадцать лет. Ах, это звучит так взросло! Хотя ей самой должно быть уже шестнадцать, судя по смене сезонов за стенами камеры: зимой стужа – а летом нестерпимая жара.

У нее украли три года. Три года лучшей поры взросления!

Увы, только Магдалена уловила в Кристере приметы зрелости. Для всех остальных он был большим наивным ребенком.

Но, пожалуй, сейчас ему бы хотелось быть зрелым. Чтобы стать защитником для беспомощной Магдалены. Это было так приятно. Он чувствовал себя таким сильным! Непобедимым.

Они прислушались к лесным звукам за спиной. Нет, ничего подозрительного. Ни топота копыт, ни тяжелых шагов. Ни малейшего хруста сломанной ветки.

– Думаю, они махнули на нас рукой, – тихо сказал Кристер. – Или рыщут где-то в другом месте.

Магдалена страшно тяготилась своим жалким внешним видом.

– Я бы хотела помыться, – пробормотала она, беспомощно запустив пальцы в спутанные волосы.

– Сейчас организуем. Вода в море не холодная. Но только пройдем еще немного на север, здесь опасно.

– Да, конечно, я понимаю.

Если идти лугом, вдоль самой опушки леса, Магдалене будет не так тяжело. Они взялись за руки и торопливо зашагали: Магдалена уже немного размяла ноги, к тому же, если она покачивалась, твердая рука Кристера всегда была наготове.

Они долго шли молча, и наконец оказались в каменистой бухте, окруженной деревьями.

– Здесь, – сказал Кристер. – Мы остановимся, и ты сможешь помыться.

Она сглотнула. Бросила быстрый взгляд на воду и вдруг остро почувствовала, как истосковалась по ощущению чистоты кожи. Но…

– Я… не знаю, – беспомощно промолвила она. – Одежду тоже надо постирать. Но если я вымоюсь в платье, потом будет холодно в нем идти? А оставлять его на берегу и одевать на чистое тело я не хочу. Не смогу больше натянуть на себя эту мерзость.

Кристер понял ее сомнения. Глаза шарили в поисках решения проблемы – и остановились на нежном лиловом колокольчике.

– Можешь смело идти мыться без лохмотьев, – успокаивающе заверил он. – Я раздобуду для тебя одежду.

Она вопросительно смотрела на него.

– Самую прекрасную, – пообещал он. – И отвернусь, чтобы не смотреть. Ты просто подойди ко мне. После мытья!

Магдалена выглядела озадаченно. Но день был такой теплый, а чистые, бурлящие белыми барашками волны так манили. Смущаясь, она разделась, однако не осмелилась посмотреть в сторону Кристера и убедиться, что он отвернулся. Она верила ему на слово.

Осторожно ступила в воду. Вода была холоднее, чем она думала. Магдалена вмиг продрогла от макушки до кончиков пальцев. Но надо было зайти поглубже.

Дно было великолепное. Она глубоко дышала, и когда первый раз основательно окунулась, то уже не замерзла. Ну, еще чуть-чуть, и еще, и…

Уф, сколько же у нее экзем! Это все укусы проклятых насекомых, из-за них так зудело и чесалось тело.

– О, вы, – мстительно сказала она. – Оставайтесь теперь бездомными, гнусные твари!

Она резко окунулась по самое горло. Отлично, самое неприятное позади. Она зажала нос и нырнула с головой, стараясь продержаться под водой как можно дольше. И так раз за разом, пока волосы не намокли основательно. Она скребла себе ногтями кожу, насколько это было возможно безо всякого подобия мыла. Терла руки, ноги и все тело. Конечно, хорошо бы, если бы ей кто-нибудь помог, но просить об этом нельзя!