Зловещее наследство - Маргит Сандему

Маргит Сандему

Зловещее наследство

Давным-давно, много сотен лет тому назад Тенгель Злой отправился в безлюдные места, чтобы продать душу Сатане.

С него начался род Людей Льда.

Тенгелю было обещано, что ему будет сопутствовать удача, но за это один из его потомков в каждом поколении обязан служить дьяволу и творить зло. Признаком таких людей будут желтые кошачьи глаза. И все они будут иметь колдовскую силу.

И однажды родится тот, кто будет наделен сверхъестественной силой. Такой в мире никогда не было.

Проклятие будет висеть над родом до тех пор, пока не найдут места, где Тенгель Злой зарыл горшок, в котором варил колдовское зелье, вызвавшее Князя Тьмы.

Так говорит легенда.

Правда это или нет — никто не знает.

Но в 1500-х годах в роду Людей Льда родился человек, отмеченный проклятием, который пытался творить добро вместо зла, за что получил прозвище Тенгель Добрый.

В саге рассказывается о его семье, главным образом, о женщинах его рода.

ЧАСТЬ 1

Колгрим

1

Тот, кто слушает шум ветра, может услышать многое. Но ветер никогда не жаловался столь горько, как в тот год, когда в Гростенсхольм пришло горе. Даже в своей усадьбе Линде-аллее Аре слышал монотонный стон в ветвях деревьев от ветра, проносившегося по их кронам.

Причиной полного высвобождения злых сил, таившихся в Колгриме, явились всего лишь несколько необдуманных слов Таральда.

Колгрим собирался пользоваться бесхитростной добротой всех и оставаться в Гростенсхольме, пока не вырастет. Здесь он чувствовал себя хорошо. Но в тот раз в нем что-то сломалось.

Шла весна 1633 года: ему исполнилось двенадцать лет. Манера поведения оставалась приятной, однако его янтарные глаза, смотревшие в лицо людей по детски прямо и открыто, становились другими, когда человек поворачивался к нему спиной. Взгляд становился холодным и злобным, оценивающим, презрительным.

«Жалкое ничтожное животное, — мысленно говорил он. — Я сильный, намного сильней вас всех вместе. Я покоряюсь до поры до времени, пока вы мне нужны. Но подождите, когда я вырасту и встану на ноги!»

Как и все, помеченные проклятием в роду Людей Льда, Колгрим был очень одинок. Но одиночество не тяготило его. Наоборот, он стремился быть один; казалось, что он черпал в одиночестве новые силы.

За рубежами мирной Норвегии происходили грандиозные события.

Религиозная война продолжалась. В 1631 году шведский король Густав II Адольф одержал блестящую победу над Тилли под Брайтенфельдом. На следующий 1632 год. шведский король пал в бою под Лютценом, но его армия разгромила объединенные силы Валленштайна и Паппенхейма. Паппенхейм пал в бою под Лютценом, а Тилли в том же году нашел смерть под Лехом; Валленштайн был убит своими сторонниками спустя несколько лет. Но война продолжалась и продолжалась. Сейчас во главе протестантов стояли уже другие шведские полководцы. Леннарт Торстенссон, Иохан Банер и Ханс Кристофер фон Кенигсмарк должны были войти в историю за свои подвиги в этой нескончаемой войне.

Кристиан IV окончательно разорвал отношения с Кирстен Мунк, ибо обнаружилось, что последний ребенок, дочь Доротея, имеет весьма сомнительное происхождение. Фру Кирстен пыталась даже подмешать в пищу королю яд, но добилась только того, что по приказу короля кузнец ее заклеймил каленым железом как нарушительницу супружеской верности. Все это переполнило чашу терпения Кристиана. Он послал Кирстен «ко всем чертям» и запретил встречаться с детьми. С таким запретом она не могла смириться.

Что сказала ее мать, Эллен Марсвин, своей потерявшей всякую осторожность дочери после разрыва с королем, никто не знает. Однако внешне она держалась как ни в чем не бывало, сохраняя хорошую мину при плохой игре.

Не веселее стало этим двум женщинам и оттого, что Кристиан IV завел новую любовницу, их собственную придворную даму Вибеке Крузе. Даму на редкость вульгарную, которая родила королю превосходного сына, Ульрика Кристиана Гюльденлеве. Он стал хорошим воином — лучшим, чем когда либо был его отец.

Леонора Кристина в девять лет была помолвлена с молодым, рвущимся к успеху аристократом Корфитцем Ульфельдтом. Случилось как-то, что домашняя гофмейстерша, по-прежнему занимавшаяся воспитанием детей, так избила ее, что она несколько недель не могла сидеть, и это повлияло на ее будущее. Леонора Кристина пошла к своему жениху и пожаловалась. С жестоким обращением гофмейстерши с детьми было покончено. Ее выгнали из дворца, и она уже больше не появлялась на королевской службе.

Старшая дочь короля от Кирстен Мунк, бедная Анна Катерина, прожила недолго. В свое время она очень гордилась помолвкой с Францем Рантцу. Однако в 1632 году этот молодой щеголь гостил у будущего тестя и отмечал свое назначение на должность королевского гофмейстера. Нужно было много сил, чтобы составить компанию королю за чашей вина. Молодой Рантцу так напился, что свалился вниз головой в крепостной ров и утонул.

Маленькая Анна Катерина заболела. Кое-кто говорил, что от горя, другие же утверждали, что у нее была оспа. Она попросила, чтобы при ней всегда находилась маркграфиня Паладин, и Сесилия, оставив пятилетних двойняшек на Александра в Габриэльсхусе, переехала к ней.

Тем временем в Гростенсхольме начиналась буря.

Во время обеда летним днем 1633 года Таральд, никогда не отличавшийся особой сообразительностью, произнес ту фатальную фразу в окружении нескольких с виду равнодушных членов семьи.

— Я сегодня получил письмо от Тарье.

— Получил ты? — спросила Лив у своего сына. — Это удивительно! Он отправился в Эрфурт, не так ли? Поступил на службу в качестве помощника к какому-то ученому. Что он хочет?

— Он оказался в центре эпидемии оспы и боится подхватить эту болезнь.

— Я слышала, что оспа ужасно опасна, — вмешалась в разговор Ирья.

— Тарье здоров, как бык, и едва ли станет жертвой оспы, — заметил Даг. — Но почему он написал именно тебе?

— Он просит меня, если с ним что-нибудь случится, позаботиться о тайнике, где находятся колдовские сокровища нашего рода. В свои последние часы он напишет, где спрятан клад. Он хочет, чтобы Маттиас владел им.

Лив притворилась, что на нее напал сильный приступ кашля, и ее сын тут же понял, какую оплошность он допустил. Глаза Колгрима забегали, становясь то ясными, то приобретая желтоватый оттенок.

— Но он, разумеется, забрал все это с собой, — сказал Таральд, пытаясь спасти положение.

— Что случилось? — спросил восьмилетний Маттиас, блеснув своими кроткими глазами.