Под покровом тьмы - Джеймс Гриппандо

— Почему мы встали? — спросила Бет.

Гас посмотрел на участок, потом снова на жену.

— Мы приехали.

— Куда?

— Домой.

— К кому домой?

— К себе.

Она засмеялась:

— Какой банк ты ограбил?

— Тебе здесь нравится?

Бет посмотрела на залитую лунным светом, аккуратно подстриженную лужайку, на огромный дом в тюдоровском стиле. Все походило на сказку. На весьма дорогую сказку.

— Как такое может не понравиться?

— Очень скоро я куплю дом для тебя.

Она улыбнулась, но не так широко, как он ожидал.

— Я имею в виду то, что сказал, — сказал Гас. — Я собираюсь купить этот дом.

— Ни минуты не сомневаюсь в этом.

— Ты не выглядишь такой уж уверенной.

— Я совершенно уверена. — Бет снова посмотрела на дом. — Просто все это немного пугает меня.

— Что тебя пугает?

— Ты. И эта работа. Это новое положение.

— Это замечательная перспектива. Я — самый молодой юрист, когда-либо избиравшийся в исполнительный комитет. Клянусь, я буду руководить этой треклятой юридической фирмой. Следующий шаг — управляющий партнер. И тогда я куплю этот дом.

Бет посмотрела в окно машины.

— Поехали, а?

— Что с тобой?

— Ничего.

— Нет. Что-то не так. Скажи. Она спокойно взглянула на мужа:

— Ты последнее время не замечал, как часто говоришь о том, что ты собираешься сделать?

— Я делюсь с тобой. Это мои планы. Мои мечты.

— Просто кажется, что раньше они больше касались нас обоих.

— Они и сейчас касаются нас.

— Да? Раз ты собираешься купить мне нечто, значит, это наше общее решение?

Гас чуть не застонал.

— Я только что сделал огромный шаг по служебной лестнице. Неужели ты не можешь порадоваться этому? Разделить этот успех со мной?

Бет опустила глаза.

— Прости. Ты прав. Мне следовало бы радоваться за тебя.

— Но ты не рада.

Ее глаза увлажнились, блестя в мерцающем свете фонарей.

— Ты когда-нибудь вспоминаешь дни, прожитые в однокомнатной квартире? Тебе не кажется, что это была наша счастливейшая пора?

— Не квартира делала нас счастливыми.

— Вот именно. Так почему я должна быть счастлива от переезда в дом, из-за которого моему мужу придется работать по семьдесят часов в неделю? Этот дом такой чертовски большой, что, закрывая парадную дверь, можно услышать эхо. Словно напоминание о том, как я на самом деле одинока… Я не хочу этого! Не хочу слышать эхо. Отголоски.

Железные ворота начали открываться, пробудив Гаса от воспоминаний. Наверное, Карла увидела его на экране камеры наружного наблюдения и открыла ворота прямо из дома. Ворота распахнулись во всю ширь, приглашая его домой. Но он не тронулся с места. Гас по-прежнему думал о словах Бет, так четко сохранившихся в памяти. Столь же явно сохранился в памяти и его ответ. Он наклонился к жене, смахнул с ее щеки слезу и поцеловал. Потом посмотрел прямо в глаза и тихо сказал: «Обещаю тебе, Бет, я никогда не допущу, чтобы такое случилось».

Только теперь, годы спустя, этот вечер наконец вспомнился Гасу. А все эти годы он лишь снова и снова говорил ей, что собирается делать.

32

Энди разрывалась на части. С одной стороны, она еще мучилась из-за встречи в гостинице, с другой — у нее кружилась голова из-за смущающего разговора с Айзеком. Он был прав, когда пресек все в корне. Айзек быстро поднимался по служебной лестнице и не нуждался в репутации человека, пристающего к агентам-женщинам. Конечно, можно снять с него бремя и самой пригласить на настоящее свидание, но это тоже было бы нечестно. Если мужчина собирается встречаться с подчиненной, то это должно происходить по его собственной инициативе.

По дороге Энди купила пиццу, дома плюхнулась на диван и поймала по телевизору самый конец баскетбольного матча. «Соникс» были впереди на восемь очков, но Энди поставила бы последние два ломтика пиццы, что они снова упустят преимущество.

Телефон зазвонил за минуту до финала. Счет сравнялся. Плохие парни напирали. Игра висела на волоске, и Энди очень не хотелось отвлекаться на звонок. Хотя, с другой стороны, несчастливые концовки в этом сезоне случались слишком часто. Энди скатилась с дивана и ответила. И правильно. Это оказалась криминальная лаборатория.

— Разобрали отпечатки пальцев. Энди сразу же села.

— Какие именно?

— Большой и указательный пальцы с телефона. Понадобилось время, чтобы выделить что-то разборчивое. Таковы уж эти автоматы…

— Что вы вытянули?

— Кнопки были слишком измазаны, но мы разобрали там и на динамике.

— Кто это?

— Приготовьтесь удивиться. Это Бет Уитли.

Энди онемела. Потом поблагодарила лаборантов за быструю работу и положила трубку, совершенно сбитая с толку. Немногим больше часа назад она убедила Айзека и всех остальных, что убийца забрался в голову Бет, узнал их с Морган секретный код и сам набрал номер. И вот, пожалуйста. Она сломала мозги, но теория и факты противоречили друг другу. Отпечатки пальцев обычно не лгут. Бет держала телефон в руке. Так или иначе, она там побывала.

А потом исчезла. Снова.

Энди позвонила Гасу в тот же вечер. У него было множество вопросов, ни на один из которых она не была готова ответить. Когда они прощались, он был раздражен, но за звонок поблагодарил.

Большую часть вторника Энди провела в кабинете, занимаясь организационными вопросами. Айзек велел ей работать над розыском похищенной Бет Уитли — они назвали случившееся похищением — в первую очередь. К счастью, большинство других из ее тридцати трех дел были в состоянии относительного покоя, но Энди знала, что ситуация может измениться в любой момент. Другие агенты обещали ей присматривать за самыми взрывоопасными — с одобрения ее непосредственного начальника.

Сейчас ее руководителем был Кент Лундкуист, возглавивший отдел по расследованию насильственных преступлений после того, как Айзек стал вторым человеком в управлении, помощником ответственного специального агента. Лундкуист довольно часто напоминал Энди, что отчитываться перед Айзеком должен он, а не она. Было в порядке вещей, что агент может обжаловать решение начальника перед помощником ответственного специального агента, но необычно близкие отношения Энди и Айзека заставляли Лундкуиста насторожиться всякий раз, когда она действовала через его голову. Он, похоже, боялся, что Айзек верит в подчиненную больше, чем в руководителя отдела. Разумеется, в технических или организационных вопросах, требовавших опытного взгляда, это было не так. Там же, где решения требовали навыков межличностных отношений и чистого интеллекта, страхи Лундкуиста были оправданы.

В управлении не было отдела по розыску похищенных. Правда, как и Энди, существенным опытом в этой области обладали множество агентов из отделов по расследованию насильственных преступлений. Энди встретилась с тремя сотрудниками, работающими по делу Уитли, кратко рассказала им об известных убийствах, семье Уитли и о странностях, связанных с Бет и ее исчезновением. К концу дня они разработали разделение сфер ответственности. Работы хватало на всех. Правда, первое задание Энди получила непосредственно от Лундкуиста. Он был у себя в кабинете — читал дневной выпуск «Сиэтл тайме». На странице красовалось огромное объявление с портретом Бет и предложением награды.

— Это что за чертовщина? — спросил Лундкуист. Энди, сев напротив, уставилась на газету.

— Впервые вижу.

— Черт побери, Хеннинг. Нельзя позволять этой семейке откалывать такие номера, не согласовав с вами. Берите-ка это дело под контроль. Иначе упустите все, не успев начать.

— Я встречусь с Гасом Уитли сегодня вечером.

— И еще одно, — проворчал Лундкуист. — Проверьте, черт побери, действительно ли Гас Уитли намерен заплатить двести пятьдесят тысяч долларов. Это его частная премия, но я знаю, как такие вещи разматываются в прессе. Если он не сдержит слова после того, как мы произведем арест, это может бросить тень на ФБР.

— Я понимаю ваше беспокойство.

— Очень надеюсь. Потому что в этом случае я буду считать вас ответственной за случившееся.

— А то я не догадываюсь, — ответила Энди тоном, по которому невозможно было понять — наивно она произнесла фразу или самоуверенно.

Лундкуист бросил на нее пристальный взгляд, потом снова уткнулся в газету, разрешая уйти. Энди пошла прямо к машине, ни с кем по дороге не разговаривая.

Энди заехала к Уитли по дороге с работы. Время было обеденное. Гас встретил ее у двери и пригласил в столовую, где Морган, ссутулившись на стуле, лениво ковырялась в горохе.

— Привет, Морган, — сказала Энди.

— Привет, — отозвалась та вяло.

— Прости, что мешаю тебе обедать. Морган оттолкнула тарелку:

— Ничего. Мы закончили.

— Закончили? — сказал Гас. — Ты почти не ела.

— Я не голодна.

— Тебе надо есть, родная.

— Почему?

— Потому что если не будешь есть, то заболеешь.