Кто-то следит за мной - Виктория Готти

На последней ступени Джуел повернулась к репортерам и с достоинством ответила:

— Мой муж ни в чем не виновен. Его оправдают по всем пунктам. Что же касается Роз Миллер, то вы увидели то, чего нет. Она и Димитрий — давние друзья, ничего больше. А вы придумываете всякие небылицы.

Над толпой репортеров повисло молчание. Они жадно впитывали каждое слово, надеясь услышать хоть одну звонкую фразу, достойную превратиться в газетный заголовок.

Джуел гордо вскинула голову, сдвинула солнцезащитные очки на лоб, окинула репортеров пренебрежительным взглядом.

— Все эти обвинения — ложь. Окружному прокурору очень хочется извалять Димитрия в грязи, но ничего у него не выйдет. Что же касается нашей семейной жизни, позвольте заверить вас, что я и Димитрий очень счастливы.

Репортеры бросились к ней, отпихивая друг друга, в надежде вытащить из нее что-то еще. Но Джуел повернулась и вслед за отцом скрылась в здании суда, оставив за порогом микрофоны, камеры, каверзные вопросы.

Флуоресцентная лампа «моргала» под потолком маленькой комнатки, отведенной в зале суда для консультаций подзащитного и адвоката. Димитрий поднялся, выключил лампу. Повернулся к Ивену, сидевшему на складном металлическом стуле.

— Разве ты не видишь, что все было подстроено? — В голосе Димитрия слышались резкие нотки. — Мы… поспорили. Эта фотография в газетах — чушь собачья. Нас просто подставили.

По тону Ивена чувствовалось, что он не верит сводному брату.

— Я доверяю Роз и знаю, что за ней вины нет. Но фото не лжет. Я думаю, что подстроил все ты, чтобы причинить Роз боль. Черт, да ты разом поквитался с нами обоими. Этого ты добивался? Почему ты сказал ей, что я дал тебе билет? Почему ты солгал?

Димитрий покачал головой, вздохнул.

— Ладно, солгал. А что, по-твоему, я мог ей сказать?

— К примеру, правду. Почему ты пришел… как ты достал билет? Ты посмел прикоснуться руками… губами… к моей жене! Я хочу тебя задушить. А вместо этого мне предлагается идти в зал суда и защищать тебя?

Оба молчали. Ивен, чтобы чуть успокоиться, глотнул воды.

— Я намерен просить суд объявить перерыв, чтобы ты смог найти себе нового адвоката.

По злой иронии, буквально накануне он объяснял Роз, почему он не может — они не могут — отказаться от защиты Димитрия. Но произошло это до того, как его брат посмел приударить за Роз.

— Мне не нужен другой адвокат, — отчеканил Димитрий, и его сапфировые глаза яростно сверкнули.

— Неужели ты не понимаешь, как это все выглядит со стороны? — В голосе Ивена слышалась мольба. — Господи, почитатели таланта Роз требуют, чтобы она держалась в рамках приличий. И я не думаю, что люди будут голосовать за человека, жена которого открыто ему изменяет. Надо мной просто будут смеяться. А о моей мечте стать губернатором можно забыть. Надо ли мне продолжать? Тебе необходима эффективная защита. На меня рассчитывать не приходится. Я не хочу, чтобы ты победил. Теперь я уже не на твоей стороне.

— Да перестань, Ивен. Мне, конечно, жаль, что твой карточный домик рухнул. Я ничего не подстраивал. Между мной и твоей женой ничего нет. Мы заспорили… Роз разозлило мое появление на церемонии вручения премий. Я попытался ее успокоить… но… — Димитрий помолчал, потом отвернулся от Ивена. — По правде говоря, Роз сама бросилась ко мне в объятия. Сожалею, что так вышло, но, насколько я понимаю, ответственность за Роз лежит на тебе.

В этот момент открылась дверь, на пороге возникла Джуел. Мгновенно почувствовала наэлектризованность атмосферы.

— Что происходит? — капризным тоном спросила она.

Димитрий мельком глянул на жену, повернулся к Ивену.

— Победа в этом процессе тебе нужна не меньше, чем мне. Я предлагаю забыть об этом недоразумении и сосредоточиться на главном. И помни, ты должен выиграть ради нас обоих.

В присутствии Джуел говорить открыто они не могли, да слов и не требовалось. Оба понимали правоту Димитрия. Главный козырь был у него, и Ивен не сомневался, что при необходимости Димитрий не колеблясь выложит его на стол.

Спустя полчаса все собрались в зале суда: зеваки, репортеры, представители обвинения и защиты. Наконец Кевин Аллен поднялся и подошел к скамье присяжных, чтобы произнести вступительную речь:

— Ваша честь, дамы и господа присяжные, обвинение располагает многочисленными доказательствами, уличающими Димитрия Константиноса в рэкете, отмывании денег, растрате и, возможно, иных противозаконных деяниях… — Кевин окинул взглядом лица присяжных. — Это не преступления, совершенные в состоянии аффекта. Они мотивированы исключительно жадностью и жаждой власти. — Тут он повернулся к Димитрию и продолжал, обращаясь лишь к нему, словно во всем зале они были вдвоем. — Некоторые люди злоупотребляют своей властью и положением. Они воспринимают как должное доход от сделок. И хотят большего. Их воодушевляет сам процесс, они готовы на все ради того, чтобы держать в своих руках рычаги управления, оставаться на самом верху. Они теряют чувство реальности, забывают о моральных принципах. Честолюбие берет верх, подчиняет себе все их мысли и решения. Димитрию Константиносу мало его огромных финансовых успехов. Ему хотелось большего. А методы, которые вели к достижению поставленной цели, никакого значения не имели. — Взгляд Кевина вновь переместился на присяжных.

— Дамы и господа, вы еще прочитаете распечатку тайно записанных телефонных разговоров и встреч Димитрия Константиноса с главарями преступного мира. Вы услышите о его противозаконных сделках, планах по отмыванию денег. Ради собственной выгоды он даже забирал часть выручки своего казино. — Кевин театральным жестом поднял руку, указывая на Димитрия. — Не поддавайтесь его обаянию, пусть вас не введет в заблуждение его внешность кинозвезды. Он — дьявол в ангельском обличье, обыкновенный уличный бандит, хулиган, прикрывшийся костюмом за две тысячи долларов, туфлями из дорогой кожи и богатыми, влиятельными деловыми партнерами. Услышав представленные обвинением доказательства, вы поймете, что перед вами жадный человек, опасный человек, преступник, который должен сидеть в тюрьме.

Кевин выдержал паузу, вновь окинув взглядом лица присяжных. Потом вернулся к своему столику и сел рядом с Крисом Ноулзом.

— Да это же клоун, — шепнул Димитрий на ухо Ивену. — А теперь покажи ему, каким должен быть настоящий адвокат.

В этот момент Ивен словно перенесся в далекое прошлое: Димитрий везет его на подземке в Маленькую Италию; Димитрий увлекает его в лес, чтобы выкурить «косячок». Тогда доверие брата значило для него очень многое. Он мог сделать или сказать все, что угодно, ради того, чтобы услышать от него доброе слово. А вот теперь… все изменилось. Он не хотел победы Димитрия, но проигрыш процесса бросил бы тень на его профессионализм. Да и раздосадованный Димитрий мог бы выболтать все миллеровские секреты. С какой стороны ни посмотри, Димитрий держал его за горло.

Ивен поднялся, шагнул к скамье присяжных. В синем костюме от Пола Стюарта, белой рубашке, в пестром, в красных тонах галстуке, он смотрелся намного лучше Кевина Аллена, одевавшегося в дешевом «Фай-линз бейзмент». Может, Ивену только казалось, что одежда адвоката что-то значит. Но у него создалось ощущение, что ему сразу удалось приковать к себе внимание присяжных.

— Жадность? Дьявол? — Ивен оглянулся на Димитрия, покачал головой, вновь посмотрел на присяжных. — Дамы и господа, мой адвокатский стаж лишь немного не дотягивает до десяти лет. Я уже потерял счет судебным процессам, в которых принимал участие. Но ни единого раза не сталкивался со столь прямолинейным поведением прокурора. Мистер Аллен предпринял отчаянную попытку представить моего подзащитного в самом невыигрышном свете. Причина проста — у него нет абсолютно никаких доказательств вины Димитрия Константиноса. Заверяю вас, никаких магнитофонных пленок с записью тайных вечерей вы не увидите. Я это знаю, потому что не имел чести их лицезреть. Ставлю вас в известность: если бы пленки существовали, но прокурор не показал бы их мне до суда, я бы имел полное право потребовать прекращения судебного преследования моего клиента. — Он глянул на Димитрия. Тот едва заметно кивнул. — Окружной прокурор Аллен прав. Костюмы Димитрия Константиноса стоят по две тысячи долларов. И туфли у него дорогие. А деловые партнеры очень влиятельные. Но разве это преступление? — Опять он повернулся к присяжным. — Конечно же, нет. Дело лишь в том, что Кевину Аллену не нравятся удачливые бизнесмены, которые начинали с нуля, но благодаря трудолюбию, упорству, силе воли достигли вершины, а теперь пожинают плоды своих трудов и не стесняются тратить честно заработанные деньги. И мы тоже должны осуждать Димитрия Константиноса? Подвергать остракизму? Находить аморальным? Нет.