Николай II - Александр Боханов

Елизавета Федоровна, став женой Сергея Александровича и переселившись в Россию, поддерживала близкие отношения со своими сестрами, особенно с Аликс, и довольно быстро узнала, что ее сердце целиком завоевано русским принцем. Будучи рассудительным человеком, княгиня Елизавета вначале не придала этому особого значения, так как все это походило лишь на детское увлечение. Но годы шли, и Аликс своих симпатий от старшей сестры не скрывала, а когда в 1889 году приехала погостить в Россию, то давнее чувство вспыхнуло с новой силой. Цесаревич Николай ответил ей взаимностью, но признаться никому не мог, кроме дяди и тети. И пять лет Сергей Александрович и его жена были не просто хранителями этой тайны, но всячески стремились помочь молодым влюбленным. В силу династических традиций и великосветского этикета переписываться наследник русского престола и гессенская принцесса не могли. Каналом связи для них стали письма Елизаветы Федоровны. Сергей Александрович исподволь зондировал почву на предмет возможного брака у своего тестя гессенского герцога, а через него и у королевы Виктории.

Конспиративная деятельность по устройству брака цесаревича длилась несколько лет. Здесь были свои периоды подъемов, моменты всплеска надежд, сменявшиеся временем безысходности и уныния.

ЧАСТЬ II

Царское служение

Глава 9

ПРЕВРАТНОСТИ СУДЬБЫ

Роль дяди и тети в брачной истории цесаревича была ключевой. Елизавета Федоровна проявила необычайную целеустремленность, делая все возможное (и невозможное) для устройства женитьбы престолонаследника на своей младшей сестре, которой надлежало преодолеть немало препятствий. Труднейшее среди них — перемена религии. Будущая русская царица не имела права оставаться вне православия. Алиса Гессенская любила русского принца и не скрывала от Эллы своих чувств. Летом 1890 года принцесса посетила Россию в третий раз, однако с Ники тогда встретиться не удалось. Но ее мысли и чувства уже все время устремлены на Восток. Вернувшись в Англию, сообщала сестре: «Мне было так грустно уезжать из России. Не знаю отчего, но каждый раз, когда я покидаю место, где мне было хорошо, и страну, где живут особенно дорогие мне люди, к горлу подступает комок. Когда не знаешь, вернешься ли сюда снова когда-нибудь, и что произойдет за это время, и будет ли так же хорошо, как прежде».

Старшая же сестра была более уверена в будущем. В октябре 1890 года в письме цесаревичу заметила: «Посылаю тебе фотографию, которую она передала мне для тебя и просила, чтобы ты хранил ее тайно, только для себя. Твоя фотография, которую я послала ей, находится на ее письменном столе под моей фотографией, невидимая и близкая. И она может в любое время смотреть на нее. Мы можем лишь молиться и молиться. Я верую в то, что Бог даст решимость и силу». Тетушка постоянно сообщала русскому престолонаследнику о своей сестре, о ее любви к нему. Весной 1891 года она определенно уже утверждала, что Аликс обожает русского принца. В мае 1891 года Елизавета Федоровна писала Николаю Александровичу: «Теперь все в руках Божьих, в твоей смелости и в том, как ты проявишь себя. Будет трудно, но я не могу не надеяться. Бедняжка, она так страдает, я единственный человек, кому она пишет и с кем она говорит об этом, и оттого ее письма часто так печальны».

И великий князь Сергей Александрович деятельно был занят тем, чтобы «свеча любви» не погасла в душе Ники. 30 августа 1890 года делился своими соображениями с наследником престола: «Большое смущение — религия — оно понятно, но это препятствие будет преодолено — это можно заключить из ее разговоров. Элла смотрит на это так серьезно и добросовестно, по-моему, это хороший залог и верный. Вообще ты можешь быть спокоен — ее чувство слишком глубоко, чтобы могло измениться. Будем крепко надеяться на Бога; с его помощью все сладится в будущем году». Завершая свое интимное послание, великий князь изрек: «Если кто осмелится прочесть это письмо кроме тебя — да будет ему постыдно во веки!!!». Закулисная деятельность по устройству брака русского престолонаследника выплыла наружу лишь в конце 1893 года.

Императрица думала о будущей женитьбе сына, но была спокойна и уверена, что все решится по милости Всевышнего, для счастья самого Ники и благополучия России. Ей и в голову не могло прийти, на это просто не хватило фантазии, что в столь важном, первостепенном деле они с императором окажутся в стороне до самого последнего момента. Цесаревич несколько раз говорил ей о свой любви к гессенской принцессе, но Мария Федоровна не принимала близко эти уверения и старалась переключить беседу на другие темы. Эта партия ей не нравилась.

Нет, ничего компрометирующего Алису она не знала. Но какое-то тайное женское чувство ей подсказывало, что эта холодная красавица не может сделать Ники счастливым. Перед ней неоднократно возникал такой простой, вечный материнский вопрос: что сын в ней нашел? Ответов вразумительных не было. Ники лишь сказал, что «любит Аликс». Он-то, может быть, ее и любит, но вот любит ли она его? Мария Федоровна знала, что гессенская принцесса не хочет менять религию, а раз это так, то и говорить не о чем. Значит, надо думать о других комбинациях. И вдруг она узнает, что Сергей и Элла несколько лет заняты устройством брака Ники! Это был страшный удар. Мария Федоровна была потрясена и решила во всем разобраться до конца.

Сын, который никогда не обманывал мать, показал ей всю переписку по этому случаю с дядей Сергеем и тетей Эллой. Выяснились потрясающие вещи! Оказывается, Сергей и Элла давно вели переговоры и с Аликс, и с ее отцом, а после его смерти в 1892 году — с ее братом Эрнстом-Людвигом, ставшим владетельным гессенским герцогом. К осени 1893 года дело очень подвинулось вперед, и Элла была убеждена, что вопрос о религии уже не станет препятствием. Дядя Сергей убеждал цесаревича поехать в Германию и самому провести решительное объяснение. Однако наследник не мог отправиться в путешествие без согласия отца и матери. Он спросил у Марии Федоровны соизволения поехать. У той возникли вопросы, и мало-помалу стала вырисовываться вся картина. Императрица была оскорблена до глубины души. Она немедленно все рассказала мужу, и того «эта странная история» удивила и озадачила. Согласия на поездку сына император не дал.

Еще ничего не зная о том, что эта история уже стала достоянием царя и царицы, но получив ответ Ники, где тот сообщал о невозможности своего приезда в Германию, великий князь Сергей Александрович, в состоянии крайнего возбуждения, 14 октября 1893 года писал племяннику: «Какое фатальное впечатление произведет на нее твой ответ. Или у тебя нет ни характера ни воли, или же твои чувства совсем изменились, а в таком случае более чем прискорбно, что ты прямо не сказал это жене или мне, когда мы с тобой об этом говорили в августе. Ты сам уполномочил жену поднять с нею этот вопрос; она все сделала и когда все было готово — появляется твой непонятный ответ. Еще раз повторяю, что после этого все кончено и жена тебя просит больше с нею никогда не поднимать этого вопроса». Но все еще лишь только по-настоящему начиналось.