Левантевски, шприц! - Радомира Берсень

Высунувшись наружу по пояс, Фелиссандр хорошенько огляделся. Никого. Как хорошо, что окна его личных покоев выходят на сады, где слуг не бывает. Раньше там гуляла матушка, одна или вместе с ним, сейчас там тихо и пустынно. Усевшись поудобнее на подоконнике, Фелиссандр поболтал ногами, слегка склонился вперед и с легкостью обратился к пламени, непрестанно кипящему внутри его тела. Пока еще ему удавалось его контролировать. Всего несколько мгновений и за его спиной распахнулись два огненных крыла. Он задержал дыхание, позволяя им налиться силой и окрепнуть. Затем легко взмахнул крыльями, ощущая приятное напряжение в плечах, и спланировал вниз, к аллее, что пересекала сад и вела к далекому озерцу. Там, по ту сторону озера, заканчивался сад и начинался лес, принадлежащий его семье. Зачем-то оглянувшись, Фелиссандр вдруг заметил мелькнувший за окном темный силуэт. Неужели отец заметил его побег? Он плавно опустился на аллею и вгляделся в полумрак комнаты. У окна стояла теневичка. Она медленно прижала зыбкие руки к лицу и издала негромкий свист.

— Тихо! — Зашипел Фелиссандр, настороженно оглядываясь. Проклятье! Он как-то не подумал об этой девушке. Что же делать — лететь обратно, пока она не подняла там переполох? Или все-таки бежать как и было задумано?

Девушка решила эту проблему самостоятельно: она будто вспыхнула изнутри серым дымом и сгустилась в темное вязкое облако, которое потянулось наружу. Едва коснувшись земли, облако расплеснулось в стороны, словно от удара, и слилось с тенью от стены. Девушка исчезла и все никак не появлялась. Фелиссандр занервничал. Куда она делась? Он не может тут долго стоять, его заметят! Прикусив губу, он покачал головой.

— Извини, милая, у меня нет времени, — прошептал он, в последний раз вгляделся в безмолвную тень, взмахнул крыльями и рванул вдоль аллеи. Добравшись до озера, он в несколько мощных рывков преодолел его и опустился в лесу. Здесь он с трудом подчинил себе разбушевавшуюся стихию и все же смог избавиться от крыльев. Вот и все. Теперь лишь нужно выбраться на Окольный тракт, что пересекает этот лес. К счастью, известные всем раздражительность и вспыльчивость фениксов (а особенно отца) поспособствовали тому, что разбойники здесь не водились. Чего, впрочем, не скажешь о диких животных.

С трудом пробираясь среди кустов, Фелиссандр все думал о девушке-теневичке. Вот, теперь и он поступил не лучше Рифанта. Он бросил ее там. Если ее обнаружат, то наверняка позовут мага, чтобы избавить мир от нее. Это подло. Фелиссандра мучали угрызнения совести. С другой стороны — каждая лишняя минута возле дома давала его отцу шанс остановить побег. И уж на этот раз он бы точно не ограничился запиранием Фелиссандра в собственных покоях — ха! Гарантированно отправил бы в тайные казематы, что располагались в подвалах имения. Там бы ему и конец пришел со временем, когда стихия огня разорвала бы его в клочья. Фелиссандр содрогнулся при мысли об этом, поежился и прибавил ходу, стараясь при этом не ломать кустарник, а аккуратно распутывать его, чтобы не оставлять следов.

Нужно найти эту знахарицу. Найти и отнять у нее артефакт равновесия. Чутье подсказывает, что отец явно узнал об утрате этой ценной вещички еще до того, как Рифант сообщил ему об этом. Уж больно принужденным был весь этот театр с гневом и запугиванием. Слишком натужным, преувеличенным. Ему для чего-то нужно, чтобы Фелиссандр оказался заперт и лишен прежних возможностей. Это была явная попытка вывести его из чего-то важного. Что этот папаша задумал? Какие каверзы он опять творит там, при дворе? Возможно, конечно, он отчего-то пытается уберечь Фелиссандра, но … слишком уж это не стыкуется с протаскиванием драгоценного чада за шкирку, с криками, оплеухами и его заточением под замком. Нет. Явно что-то происходит. Но к чему такому важному он, Фелиссандр, может быть причастен?

Тут он остановился, будто громом пораженный. Как это к чему? Да ведь ясно же — к последним событиям в королевском замке. Бардак, вызванный теневиками, странное поведение королевских магов, ничего не предпринявших при этом, исчезновение первого по старшинству брата короля со всем его семейством, наконец, смерть еще двух принцев … или трех? Что там отец сказал про них?

Фелиссандр потер лоб двумя руками как делал всегда, когда распутывал особо сложные дела. Затем сбросил на землю саквояж и уселся под толстенным деревом так, чтобы его скрывали кусты. Действительно, какая занятная мысль. Во дворце творится нечто тревожное, под угрозой жизнь короля и его семьи, а Фелиссандр неожиданно оказывается уволен с работы и заперт как провинившийся мальчишка. Конечно, остается еще Рифант, он-то поди справится со всем этим. Но … что, если отец и его выведет из игры? Но зачем? Для чего ему избавляться от двух королевских ищеек?

Фелиссандр прикрыл глаза рукой и сосредоточился, мысленно собирая все факты, известные ему о службе отца, проблемах во дворце и обо всем, что связывает это с ним и Рифантом. Тут может быть только одна версия и она вырисовывается очень отчетливо. Похоже его отец, старший советник короля, ввязался в опасную сделку с мятежниками. Кто-то надеется сменить власть, первым делом убрав с пути опасных защитников — фениксов, верных королю до смерти. А это, кстати, он и Рифант. Они присягали лично королю, принимая свои должности. И вся их служба направлена на то, чтобы оградить и защитить королевскую семью от опасностей. Вот и разгадка. Теперь возвращаться домой нельзя совершенно точно. Недурно бы еще найти Рифанта и поговорить с ним обо всем этом. Но сначала — знахарица. Нужно забрать у нее артефакт, пока сила огня не изувечила и не убила его.

Он рывком поднялся на ноги и принялся прокладывать путь сквозь хорошо знакомые заросли. День уже идет к закату — надо прибавить скорости, до Тракта никак не меньше двух часов ходу.

Глава 22

Войдя в темное помещение, Лиза огляделась и вознегодовала:

— Эй, а свет включить слабо? Или я сюда приехала в прятки с пациентом поиграть? Если что — я сдаюсь и ухожу.

Она демонстративно потопала ногами и вдруг услышала какой-то тихий звук. Рядом споткнулся и выругался Левантевски. Затем ярко вспыхнул свет, больно ударив по глазам.

— Ой, прости, сейчас отрегулирую, — виновато проговорил фельдшер, пошевелил пальцами и свет стал слабее, — так лучше?

Это была довольно тесная комнатка, явно нежилая, поскольку из мебели в ней было только тело у наглухо заколоченного окна.