Марко Поло - Сергей Нечаев

Андаманские острова

От острова Суматра корабли вполне логично пошли в нынешнее Андаманское море и достигли Андаманских островов. Эти острова находятся на востоке Индийского океана и сейчас принадлежат Индии. А во времена Марко Поло царя там не было. Более того, по словам путешественника, у местных жителей были собачьи головы и лица («у всех здешних жителей и головы, и зубы, и глаза собачьи; у всех них головы, как у большой собаки»{350}), и там вовсю процветало людоедство («иноземцев, коль поймают, поедают»{351}).

Странно, но в книге Марко Поло это место называется Ангаман и речь идет не о группе островов, а как бы об одном острове. На самом же деле все Андаманские острова расположены очень близко друг от друга и разделены мелководными проливами. Что же касается людей с собачьими головами, то рассказы о народе так называемых «псоглавцев» встречались и до Марко Поло: например, у античных писателей Геродота, Мегасфена, Плиния Старшего и других. До венецианца и после него встречаются упоминания о них и у индийских, персидских, египетских, китайских и прочих авторов. А из византийских источников «псоглавцы» перешли и в древнерусские сказания. Кстати сказать, области, отмеченные как «населенные псоглавцами», присутствовали на многих средневековых картах.

Скорее всего, все эти «псоглавцы», «киноцефалы» и прочее — всего лишь облаченные в легенды отражения собакоголовых обезьян, к числу которых относят павианов, бабуинов и гамадрилов. В любом случае в XIII веке подобные описания не могли не привлекать внимание читателей.

Цейлон и Индия

От Андаманских островов, следуя либо вдоль берега, либо строго на запад, корабли дошли до Цейлона (нынешней Шри-Ланки). Там Марко Поло увидел «самый красивый в свете рубин». В его книге он описывается так: «Самый красивый в свете рубин у здешнего царя; такого никто не видел, да и увидеть трудно; он вот какой: в длину он с пядь, а толщиною в человеческую руку. На вид самая яркая в свете вещь, без всяких крапин, и красен, как огонь, а дорог так, что на деньги его не купить»{352}.

В своей книге Марко Поло уверяет, что видел этот рубин своими глазами и даже держал его в руках. Что касается последнего, то тут, возможно, венецианец всё же несколько преувеличивает.

Биограф Марко Поло Генри Харт утверждает: «От Цейлона корабли поплыли к Индии, впервые причалив к индийской земле у Малабарского (юго-западного) берега. Здесь Марко видел и подробно описал лов жемчуга»{353}.

Это место сам Марко Поло называет Маабаром или Великой Индией. По сути, это так и есть, ибо Маабаром арабы называли восточный берег полуострова Индостан (в буквальном переводе Маабар — «Место переправы»).

Некоторые авторы называют это место Малабаром, но это неверно. В действительности Малабарский берег — это длинное и узкое побережье на юго-западе Индостана, расположенное к югу от Гоа. Корабли же с нашими путешественниками от Цейлона пришли к восточному берегу Индии, то есть к Маабару. Потом они обогнули южную оконечность полуострова Индостан и вышли в Аравийское море.

Из главных впечатлений Марко Поло об Индии можно отметить процесс добычи жемчуга, который описывается у него так, словно он видел всё своими глазами: «Нанятые купцами люди садятся в маленькие лодки и оттуда ныряют под воду, иной уйдет вглубь на четыре шага, а то на пять, и так до двенадцати, и сколько вытерпят, столько времени и остаются там; на дне морском они подбирают раковины, что называются морскими устрицами. В этих устрицах находится жемчуг всех родов, крупный и мелкий; жемчужины в мясе этих раковин. Вот так они ловят жемчуг; и не пересказать, какое его тут множество. Здешний жемчуг расходится по всему свету. Собирает с него здешний царь большой налог и великое богатство. А с половины мая, скажу вам по правде, больших раковин с жемчугом уже более нет; подальше, в трехстах милях, они есть, и ловят их там с сентября до половины октября»{354}.

А вот еще одно весьма любопытное наблюдение венецианца: «Во всей стране Маабар никто не умеет кроить и шить; круглый год люди ходят тут нагишом. Погода тут завсегда славная, и не холодно, и не жарко, поэтому-то и ходят они голыми; одни срамные части закрывают лоскутом полотна. Как другие, так и царь ходит, но есть на нем вот еще что; ходит он голым, только свои срамные части хорошим полотном прикрывает, да на шее у него ожерелье из драгоценных камней; тут и рубины, и сапфиры, и изумруды, и другие дорогие камни. Стоит это ожерелье дорого»{355}.

И правда, климат этого региона таков, что средняя температура воздуха там колеблется от 25 °С до 28 °С, а осадки выпадают в основном в конце лета. Но в той же главе книги Марко Поло почему-то сказано: «И такая тут жара, просто диво! Поэтому-то народ и ходит нагишом»{356}. Согласимся, это как-то не очень вяжется с заявлением, что «погода тут завсегда славная, и не холодно, и не жарко».

Возвращаясь еще раз к описанию острова Цейлон, Марко Поло довольно подробно рассказывает о жизни Будды, которого именует Сергамоном Борканом, что означает «Святой Сергамон» (вторая часть этого имени явно произведена от монгольского слова «бурхан», означающего «бог», «божественный» или «святой»).

«Сергамон, — объясняет Марко Поло, — был первый человек, ему первому сделали идола»{357}. За время пребывания на Востоке Марко Поло видел множество изображений Будды — деревянных, каменных и нарисованных. И он всех их называет идолами.

Буддизм, как известно, дошел до Хубилай-хана, и тот принял эту веру наряду с другими религиями своей империи. Так вот в Индии Марко Поло познакомился с более древней формой буддизма и был очарован ею. Как пишет Лоуренс Бергрин, «подобно хамелеону, он вновь сменил окраску: Марко-монгол трансформировался в Марко-буддиста»{358}.

А после этого он попытался передать людям Запада значение Будды, которого он называет столь необычным именем — Сергамон (или Сергамум) Боркан. По мнению Лоуренса Бергрина, «первая часть этого имени — это транскрипция слова “Шакьямуни”. Этот термин из санскрита означает: “святой из царского рода Шакья”»{359}.

Марко рассказывает: «Был он сыном богатого и сильного царя; жизнь вел прекрасную, ни о чем мирском слышать не хотел и царствовать не желал. Узнал отец, что сын царствовать не желает и ни о чем мирском слышать не хочет; стало ему досадно, и чего только он не предлагал сыну; говорил, что венчает его на царство и полновластным государем сделает; отдавал ему царский венец и одно только требовал, чтобы сын стал царем. А сын в ответ говорил, что ничего не желает.