Чёрный Янгар - Карина Демина

Насколько?

Сколько ему было?

– И постараешься понять, верно?

Глаза у дяди черные.

И у отца такие были…

– Отец умер?

– Да, малыш, отец умер. И найдутся те, кто решит, что это хорошее время, чтобы убить и весь род. Твоя мама верит кёнигу, но женщину легко обмануть.

Развязав кошель, дядя извлек крупную бляху с выгравированной на ней змеей, точь-в-точь такой, какая стерегла потолок в комнате Янгара.

– Знаешь, что это?

Он позволил взять бляху в руки. Каменная. Четырехугольная когда-то, но с одного угла будто бы обломанная. А змея на ней такая маленькая… Янгар впервые заглянул в ее глаза без страха.

Наследнику рода стыдно бояться змей.

– Нет, дядя.

– Это большая Печать рода. С нею род жив, даже если крови осталась капля. А еще это… дар. Смотри. – Он положил Печать на угли. – Запоминай, Янгири.

Янгар подобрался вплотную к камину, и огонь потянулся к нему. Искры посыпались на пол, а Печать постепенно наливалась белизной. Камень раскалялся медленно и неравномерно. Края Печати обретали то красный, раздражающий цвет, то белели, то вовсе становились черны, словно обуглены.

Дядя сунул руку прямо в огонь. И темные волоски на коже его задрожали от жара. А Янгар с трудом сдержал крик. Но дядя покачал головой: ему вовсе не больно.

– Великий Полоз защищает своих сыновей.

Он произнес это с гордостью. И раскаленная Печать лежала на его ладони.

– Возьми.

Янгар, оцепенев от страха, протянул руку. И едва не отдернул в последний миг, но гордость не позволила: наследник рода должен уметь терпеть боль.

Вот только не было боли.

Приятное тепло.

И удивительная гладкость камня, будто камень в его руке обернут шелком маминого платья.

– Это не камень. Чешуйка со шкуры Великого Полоза. – Дядя улыбнулся, вот только не было радости в его улыбке. – Давным-давно, когда на Севере горели вулканы и каждый был воротами в нижний мир, Великий Полоз выглянул из-под земли. И встретил твою прапрапрабабку…

Янгар любил сказки, только про войну, а не о том, как двое встретились и поженились. Что в женитьбе интересного?

– Говорят, ради нее он остался на земле и прожил в человеческом обличье многие годы, ушел лишь после смерти ее. Он умел любить. И мы тоже. Сыну своему оставил Полоз черную кровь, разбавить которую не выйдет, сколь ни старайся. И чешуйку со своей шкуры. А с ней – свою силу.

Нет, про войну было бы интересней. Про то, как на прапрапрабабку напали враги, а Великий Полоз всех победил.

– Дай вторую руку, – потребовал дядя, и Янгар уже бесстрашно протянул ладонь. Дядины пальцы крепко сдавили ее, заставляя раскрыться. Мелькнуло острие кинжала, прочертив глубокую борозду. И дядя, удержав руку – Янгару пришлось закусить губу и напомнить себе, что наследники рода не плачут, – приложил раненую ладонь к камню. – Смотри. – Спустя мгновение он отпустил Янгара.

Не было царапины. Гладкой стала кожа, точно и не касалось ее лезвие дядиного кинжала. И лишь чешуя змеи покраснела, набрякла.

– Полоз бережет своих детей, Янгири.

– Но отец…

– Он не взял Печать с собой. – Дядя все же забрал Печать и, обернув ее платком, положил на стол. – Опасался. Кёниг жаден.

Янгар ждал продолжения, глядя снизу вверх. Дядя казался огромным, словно гора. Он был смугл. И черная борода его завивалась кольцами. Обычно дядя заплетал ее в косицы, а их украшал яркими птичьими перышками, которые находил для него Янгар. Но нынче борода была всклочена. Широкие темные брови сошлись над переносицей, волосы же растрепались.

– Многие желали бы получить камень Полоза.

– А он поможет другим?

– Кёниг верит, что поможет. И не верит – знает. – Дядя раздраженно дергает за бороду, и в пальцах его остаются темные волоски. – Мой брат был слишком мягким. Сын кёнига умирал. Видишь?

Он коснулся неровного сколотого края.

– Отец поделился силой. И малости ее хватило, чтобы отступила смерть. Но кёнигу этого недостаточно. Он пожелал купить Печать, немалые предлагал деньги, но…

Как можно продать чудо, которое принадлежит единственно роду?

– Верно, малыш. Твой отец отказался. И теперь он мертв.

– Но ты живой!

Дядина рука, огромная, как лопата, надежная, что балки стропил, удерживающие вес дома, коснулась волос.

– Пока, – сказал он. – Смотри, маленький Полоз.

Куда?

На потолок, где разворачивает кольца черный змей.

– Не просто так, малыш, наследники живут здесь, а не в главном доме. Полоз присматривает за своими детьми.

Дядя поклонился черной змее, и показалось, блеснули ее глаза, ожили.

– И не только за ними. Некогда сам Великий Полоз воздвиг эту башню, сказав, что будет стоять она до скончания времен.

Взяв табурет, дядя поставил его на середину комнаты. Табурет был маленьким, а дядя – большим. И стоять ему было неудобно.

– Запоминай. Идти надо по черной чешуе. Дюжину отсчитай. И на тринадцатой остановись. Только сначала… – Дядя рассек руку и приложил, окровавленную, к змею. – Вот так. А потом прижми.

Он приложил Печать к потолку, и она прикипела, слилась с чешуей.

– Только тот, в ком кровь Полоза, сумеет добраться до тайника. – Дядя соскочил с табурета.

Янгар затряс головой, уже не прячась от собственной памяти, но цепляясь за нее, выкручивая себя. Больше. Ярче.

Вот дядя вновь спорит с мамой. И она заливается слезами, хватает Янгара, прижимает к животу с такой силой, что вышивка на ее платье впечатывается в его щеку. Он пытается вывернуться, но мама держит крепко.

– Не отдам!

– Ты его погубишь, дура…

– Уходи! Отдай ему то, что просит, и уходи!

– Не поможет.

– Убирайся! – Ее голос срывается на визг. И Янгару страшно. – Они за тобой придут. За тобой…

И дядя уходит.

А потом возвращается, как отец, на повозке и под белым полотном.

Снова похороны.

И мама дрожащими руками вытирает слезы.

– Вспомни, Янгири, ты видел такую штучку у папы…

Не видел.

Не знает, где она.

Ему жаль огорчать маму, но он поклялся дяде, что никому не расскажет про тайник. И мама ведь из другого рода, в ней нет крови Полоза, и, значит, она все равно тайник не откроет.

Она уговаривает долго, много плачет, и человек, стоящий в дверях, морщится от слез. Этот человек после бродит по дому, а за ним идет, ковыляя, старичок с длинной палкой. Палка стучит по камням, по стенам, но ничего не находит.

И огромный человек злится. Он смотрит на Янгара синими глазами, и взгляд его тяжел.

Ночь.

Лошади. Собаки. Люди.

Лязг оружия. И крики. Страшно выходить из комнаты, которую охраняет Великий Полоз, но Янгар выходит. На нем лишь длинная ночная рубаха, а из оружия – дядин кинжал.

Нельзя верить кёнигу.

И мама вбегает в башню, хватает за руку.

– Прячься! – Она тащит Янгара наверх, не понимая, что башня – ловушка. Простоит она, быть может, до скончания мира, но и только.

– Надо уходить! – Он пытается рассказать, но мама не слушает.

– Прячься, прячься, – повторяет она. И заталкивает Янгара под кровать. – Тихо сиди. Не найдут… тихо…

Он замирает, не решаясь ей перечить. Янгар любит маму и хочет ее спасти. Почему она не слушает?

А потом в башне появляются чужаки. И мама кричит, падает… Ее лицо – белое пятно в темноте. Кровь расползается, пахнет плохо. Страх впивается в горло Янгара.

– Вот и мальчишка. – Его находят быстро и вытаскивают из-под кровати. Держат за горло, но Янгар, очнувшись от страха, пытается ударить чужака кинжалом. И клинок оставляет длинную царапину на руке того самого огромного синеглазого гостя. Его лицо красно, словно из камня вырезано.

– Вот змееныш!

Его бросают. И, ударившись о стену, Янгар замирает. В голове гудит.

А потом? Что было потом?

Залитый светом зал и золотая гора трона.

Вот почему тогда, по возвращении, он принял Вилхо за великана.

Много лет назад кёниг и вправду был огромен для мальчишки, который едва ли был старше шести. И голос кёнига звучал грозно.

От него дрожали колени, а ладони становились мокрыми. Голос этот шел отовсюду, а стоять приходилось, запрокинув голову.

Где Печать?

Янгар молчит. Ему кажется, что стоит открыть рот, и правда выскользнет. Молчать надо. И лучше вовсе забыть о Печати, Полозе и старой башне. Обо всем, что было с ним.

– Он в своем уме? – спрашивает у кого-то кёниг.

И свистит плеть. Боль такая, что Янгар прикусывает язык. Прежде его никогда не били.

Все длится долго. Вопрос и удар. Удар и вопрос. Молчание. Пальцы, впившиеся в ладонь. Кровь, наполнившая рот. Янгар часто сглатывает, но кровь все равно выползает из сжатых губ.

– Хватит, – этот голос раздается сквозь алую пелену. – Ясно же, что он умом подвинулся.

– И что с ним делать?

Ему не позволяют упасть, держат за волосы.

– Боги не простят этой смерти. – Кёниг задумался. – Продай. Пусть увезут подальше.

Продай.

Пусть увезут подальше…

Слова звучали в голове. И Янгхаар, взвыв, дернул себя за волосы. Но боль, причиненная себе, была ничтожна по сравнению с той, которую причиняла память.