Сердце прощает - Георгий Косарев

— Нас много, — еле слышно сказал Горбунов. — Всех не сосчитаешь... неперебьешь!

Офицер большими нервными шагами подошел к нему и остервенело ударилпо щеке. Вслед за тем к Горбунову подкатил усатый и сказалпритворно-заискивающе:

— Дурья твоя башка, неужто так трудно сказать, где твой отряд,сколько в нем партизан, кто ваш голова, к кому ты шел?

— Уйди, продажная шкура, — прохрипел Горбунов. — Нет в тебе нисовести, ни чести...

— Продолжить маникюр! — приказал офицер и, отойдя к столу, закурил.

Прошло несколько дней. Полуживой Горбунов неподвижно лежал на грязномполу камеры. Перед его мысленным взором точно в полусне мелькали картиныпрошлого: родной дом, дорогие лица матери, отца... «Всю жизнь теперь будутждать они меня и не дождутся, и только смерть одна избавит их от этихтяжелых надежд», — подумал Горбунов... Вспомнились друзья, товарищи,ласковый взгляд милой девушки, слышался ее нежный голос. Валя в еговоображении стояла словно живая — простодушная, с простым лицом, с яснымиголубыми глазами. «Что с ней?» На допросах о ней ни слова, как будто и небыло такой в жизни. «Неужели погибла?» Он раздумывал, а тем временем дверькамеры распахнулась, и появившийся на пороге тюремщик стал выкликать посписку людей. Так повторялось каждое утро, и Горбунов знал, кого вызывалииз камеры, те больше в нее не возвращались.

— Иванихин, Рогаль, Панченко, Самойлов...

Последним назвали его. «Ну, вот и все!» — пронеслось в сознании.

Во дворе тюрьмы всех построили в колонну. И вдруг перед глазамиГорбунова промелькнуло знакомое лицо. «Валя!» — чуть было не крикнул он ипротиснулся в ее сторону. Колонна тронулась. Куда? Зачем?

— Не показывай вида, что знаешь меня... — глухо проговорила Валя.

«Значит, тоже не добились от нее никаких признаний», — с гордостьюподумал Горбунов и, преодолевая боль в ноге, заковылял рядом с ней.

Остановились невдалеке от поселка. Путь преградила мусорная свалка исвежевырытый ров с желтыми отвалами глины.

Раздалась резкая немецкая команда. Обреченных сбили в кучу, каждомузаломили за спину руки и связали их. Затем охранники за шиворот, как собакза ошейник, хватали мужчин, подводили на край рва, сгибали и в упорстреляли в затылок. Одним из последних взяли Горбунова. Он бросилпрощальный взгляд на одиноко стоящую под охраной конвоира Валю, и,подталкиваемый в спину дюжим эсэсовцем, оказался перед рвом. Он закрылглаза и глубоко вдохнул холодный осенний воздух, как будто желая навечноприхватить его с собой. «Быстрее, быстрее», — мысленно подгонял он своегоубийцу, и вдруг над самым ухом услышал знакомый вкрадчивый голосследователя:

— Даю одну минуту на размышление. Скажи, где базируется отряд, к комуты шел на связь... Одно слово, и ты спасен. Будешь жить.

— Стреляй! — крикнул Горбунов.

— Э-э, нет! Ты, комиссар, так легко не умрешь! — произнес офицер,что-то отрывисто скомандовал по-немецки, и Горбунова оттащили прочь отрва...

Через час он был снова в тюрьме. Следователь предложил ему сигарету,а потом заговорил спокойным и даже как будто уважительным тоном:

— Вы оригинальный человек. Я прекрасно вас понимаю и, как офицер,ценю ваше мужество. Похвален ваш патриотизм, ваша верность присяге... Ивсе-таки, все-таки вам не хватает масштабного мышления.

— Я знаю, чего мне не хватает, — ответил Горбунов.

— Ну вот, опять русский гонор, горячность... но к чему? Во имя чего?Армия ваша тает, как свеча. Мы вышли на Волгу, к Сталинграду. К тому же унас зарезервированы армии наших союзников — Японии, Турции... Вашегосударство фактически распалось. Советская Россия потерпела крах.

— Эти сказки мы слышали не раз, — устало сказал Горбунов. —Приберегите их для простачков.

— Вы не верите! — Следователь как будто укоризненно покачалголовой. — Однако у меня имеются неопровержимые доказательства. Прочтитевашу «Правду». Вот. — Он взял газету и положил на край стола. — Здесьговорится, что даже за Волгой для нас нет больше места... В то же время внашем тылу начала формироваться русская освободительная армия, и вы сосвоими способностями могли бы быть полезны ей. Так из врагов мыпревратились бы в союзников...

— В этом-то и есть суть вашей масштабности? — не без усмешки произнесГорбунов. — Я и вы — это несовместимо. История отвела вам, фашистам,позорное место...

— Молчать! — Следователь встал из-за стола. — Я давал тебе прекрасныйшанс не только сохранить свою жизнь, но и сделать карьеру. Ты не внялголосу разума... Вот мое последнее слово: в твоем распоряжении час; черезчас, ровно в... — он взглянул на свои наручные часы, — в четыре вечера тыотречешься от своих большевистских взглядов и будешь сотрудничать с намиили же... — офицер поспешно закурил, глубоко затянулся сигаретным дымом, —ты умрешь такой смертью, что перед кончиной будешь проклинать своихродителей, давших тебе жизнь. Увести его! — снова сорвавшись на крик,приказал он конвоирам...

И час прошел. Всю молодую жизнь свою, день за днем, как бы зановопрожил в душе своей Горбунов. Ему не в чем было упрекнуть себя, ни одинпоступок не вызывал в сердце горечи раскаяния. Больше всего вспоминалсяфронт, поединок с танком врага, окружение, скитание по лесам, партизанскийотряд, Валя... Что с ней? Ее не расстреляли. Неужели возили туда дляустрашения? Может быть, ей удалось ввести в заблуждение фашистов? Вовсяком случае, очную ставку ему с ней не устраивали, видимо, Валя сумеладоказать, что в поле оказалась случайно... А письмо, спрятанное, у нее ненашли.

С мыслями о Вале Горбунова вывели из камеры в тюремный двор. Офицерспросил: ну, как надумал? Горбунов ничего не ответил. Тогда тут же емускрутили веревкой руки, затолкнули в низкий черный фургон и повезли. Скорозаскрипели тормоза, машина остановилась.

Горбунова подвели к свежевырытой могиле. Кругом простирался поросшийбурьяном пустырь. Начинало темнеть.

— Лос! Шнель! — скомандовал старший охранник. Он, похоже, оченьторопился.

Горбунова ударили прикладом винтовки в спину, столкнули в яму.

— Гады! — выпалил он, с трудом поднимаясь на ноги. — Стреляйте!..

Но выстрелов не последовало. Вместо них на него обрушились крупныекомья земли.

— Что вы делаете?! — внутренне холодея, закричал он.

А охранники в три лопаты деловито сыпали на него все новый грузземли... Пыль ударила ему в лицо и запорошила глаза. Он изо всей силыдернул руки в надежде освободить их, но веревка только глубже врезалась вего тело. А земля все сыпалась и сыпалась. Вместе с ней на его голову упалтяжелый острый камень. Перед затуманенным взором Горбунова все поплыло,закружилось...

...Охранники утрамбовали землю, потом выкурили по сигарете и, сев вмашину, тронулись в обратный путь.

Глава девятнадцатая

После разгрома карательного отряда майора Бломберга Виктор Хромовнеожиданно для себя был переведен в специальное подразделение подрывников.И вот уже позади осталась короткая стажировка. Вместе со своим старымтоварищем, Борисом Простудиным, он осторожно шагал по глухой незнакомойему лесной дороге.

...Сентябрьская ночь была теплой и безветренной. Ни одним листкомсвоим не шевелились травы и кустарники. Все вокруг, казалось, замерло вмолчаливом томительном напряжении. И только временами журчаниепопадавшихся на пути небольших речушек нарушало ночное безмолвие.

К исходу ночи Виктор и Борис, миновав почти тридцатикилометровыйпуть, вышли к деревне Васильки. Здесь им предстояла встреча с ИльейБугровым. Бугров по заданию партизан вошел в доверие к немцам и былназначен на должность старосты деревни. Однако долго удержаться «у власти»он не смог и вскоре, как ничем не проявивший себя, был отстранен от этойдолжности. И все же он пользовался пока некоторым доверием немцев, и этодля подпольного райкома было своего рода дверцей в логово врага.

Друзья подошли к усадьбе Бугрова и осмотрелись вокруг. Затемпробрались в сарай и, укрывшись там, стали в щель наблюдать за улицей.

Утром, когда совсем рассвело, в сарай с переполохом влетела курица.За ней гналась худенькая девочка лет семи-восьми. Увидев незнакомых людей,она удивленно, но без тени страха уставилась на них и спокойно спросила:

— Вы к дедушке?

— А как зовут твоего дедушку? — поинтересовался Виктор.

Девочка, оттопырив свои розовые губки и вздернув плечиками, ответила:

— Дедушкой Ильей.

— Да, да, а мы и забыли, — продолжал Виктор. — Он у тебя такойбольшой, с черной бородой...

— Ага.

— А тебя-то как зовут? — спросил Борис.

— Катенькой.

— Так, так, Катенька, пойди разыщи дедушку и шепни ему на ушко, чтомы его ждем. Сделай так, чтобы никто об этом не знал. Поняла? — спросилВиктор.

Девочка кивнула и, будто привыкшая к подобным поручениям, не спешавышла.