Шах и мат - Марк Максим
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
При первой половине этой длинной фразы прокурор сказал:
– А!
Вторая половина фразы заставила его сказать:
– О!
Затем тот же четкий и суровый голос сказал:
– Это все. Ждите.
Генеральный прокурор задумчиво посмотрел на телефонную трубку и сказал себе самому вполголоса:
– Либо гомерический шантаж, либо…
Его лимонно-желтое лицо побледнело. Затем он отрывисто спросил секретаря:
– Что говорит Центральная?
– На Центральной не знают ни о каком разговоре, сэр.
Лицо генерального секретаря выразило максимум возможного для американского чиновника изумления:
– То есть как не знают?
– Не знают, сэр. Ваш телефон не соединялся Центральной станцией ни с кем. Никто не просил соединить станцию с вашим кабинетом.
Мистер Вастон опустился в кресло и, подавив изумление, сказал коротко:
– Подождем.
Он положил перед собой часы и застыл над ними. Стрелка часов двигалась равнодушно и медленно: пять минут, еще одна минута… Мистер Вастон следил за ней с каменным лицом цвета калифорнийского лимона. Трубка, совершенно погасшая, торчала у него изо рта.
Стрелка часов медленно придвигалась к часу. Когда она стала на часе, прокурор С. Ш. С. А. кивнул головой и сказал:
– Конечно, это шантаж!
В этот момент ворвался в кабинет бледный секретарь и крикнул:
– Сэр, автомобиль…
Мистер Вастон сказал холодно:
– Прошу выражаться яснее. Автомобилей в Америке много. Какой автомобиль?
Прерывающимся голосом секретарь доложил:
– У подъезда прокуратуры, сэр…
Мистер Вастон встал и сунул трубку в карман:
– Дальше.
Секретарь объяснил:
– Прибыл, сэр, никем не управляемый автомобиль.
Плечи генерального прокурора приподнялись, выражая недоумение:
– Что за чепуха?
Секретарь почти истерически сказал:
– Или я сошел с ума, сэр, или…
– Я сойду сам к автомобилю, – сказал коротко генеральный прокурор.
Через минуту он был внизу, у подъезда, где стоял автомобиль, обыкновенный «хорлэй» модель «В» ландолэ, окруженный полицейскими.
– Что произошло? – ровным голосом спросил генеральный прокурор.
Полицейский сержант, взяв под козырек, отрапортовал:
– Минуту назад, сэр, этот автомобиль подъехал к подъезду. Шофера в нем нет, сэр.
– Откройте дверцу, – приказал мистер Вастон.
Дверца автомобиля была открыта, прокурор заглянул туда и отступил на мгновение: в карете сидела скованная по рукам и ногам кандалами мисс Хорлэй, рядом с ней лежал небольшой пакет. Лицо мисс Хорлэй было бледно, глаза горели бешенством.
Прокурор спросил:
– Мисс Хорлэй?!
Та ответила:
– Да.
Больше прокурор ничего не сказал. Он коротко приказал:
– Доставить мисс Хорлэй наверх.
Пакет он взял сам и быстро поднялся наверх лифтом.
В кабинете мисс Хорлэй расковали, она села на диван. Прокурор вскрыл пакет, быстро просмотрел несколько документов и побледнел, второй раз за этот день, как мел.
– Так… – сказал он.
И, оборотясь к мисс Хорлэй, добавил:
– Я вынужден буду временно оставить вас здесь, мисс Хорлэй.
Мисс Хорлэй молчала.
Генеральный прокурор отдал приказание поместить мисс Хорлэй в комнате рядом. У дверей встал полицейский сержант, лично известный прокурору.
Затем прокурор, оставшись один, все еще бледный, просмотрел вторично документы, молчал в течение десяти минут и сказал:
– Я конченный человек… Этого мне не пережить! Но я чиновник, и исполню свой долг… Олл райт!
Он ударил кулаком по столу и вышел.
Глава 27. Конец мистера Вастона
За сутки, последовавшие за этим, мистер Вастон, генеральный прокурор С. Ш. С. А. побывал у президента Соединенных Штатов, с которым имел продолжительный разговор, о котором ни один репортер ничего не мог сообщить, затем его автомобиль останавливался у подъездов пятнадцати сенаторов, десяти капиталистов и еще в очень многих местах. Гарри Стоун, король репортеров, следовал за автомобилем мистера Вастона на мотоцикле и на заднем ободке автомобиля, ему удалось пролезть по водосточной трубе в кабинет президента, но беседа велась шепотом, и он ничего не услышал, кроме пары ничего не разъяснивших королю репортеров фраз:
– Если вы сделаете это… – сказал президент, и угроза была явно слышна в его голосе.
Мистер Вастон был бледен, как привидение. Еле слышным голосом он сказал:
– Это мой долг, и я его исполню.
После этого он вернулся в прокуратуру и заперся в кабинете для изучения документов, доставленных ему неизвестными людьми на никем не управляемом автомобиле.
В это же время новая бомба разорвалась в Нью-Йорке. Неизвестно кем отпечатанная газета в сотнях тысяч экземпляров была распространена по всей Америке, главным образом по заводам и фабрикам. В этом газетном листе, на котором не было ни названия типографии, ни состава редакции, ни подписи редактора, было всего три статьи. Одна поясняла, что такое капиталистический строй. Другая описывала подробно убийство старшего Хорлэя и последовавшие за ним преступления. И третья обращалась к рабочим массам с призывом понять, что единственное спасение – это взять власть в свои руки.
Кроме этих трех статей в газете были четко отпечатаны фотографии десяти документов.
Первые три имели отношение к смерти старшего Хорлэя и ясно показывали, что убийцей миллиардера были
