Путь в Вальхаллу - Сергей Дубянский

…Ну да, я ж, кажется, назвала адрес, – вспомнила она, открывая дверь машины.

– Девушка, – милиционер обернулся, – мы вас вызовем, если потребуется, хорошо?

Даша кивнула и прихрамывая побрела к подъезду.

Вместо матери, ее ждала записка «Я в магазине». Все складывалось удачно, потому что избавляло от лишних вопросов.

Поспешно закопав в мусорном ведре рваные колготки, Даша сразу отправилась в ванную.

…Надо просто забыть все, как страшный сон… – она долго рассматривала в зеркале свои губы, – и ничего с ними не случилось. Что до коленки, так я просто поскользнулась, а пуговица оторвалась в транспорте… Мать скажет, что надо быть аккуратнее, но наверняка обалдеет от пятерки. Подумаешь, что ее нет в ведомости… забыл Колобок – я-то при чем? Небось, перенесут автоматом, а у него уже не спросишь…

Даша включила воду и залезла под душ, направив его в лицо. Струя была нежной и упругой, как… она резко открыла глаза, но это был уже не ужас, а странное, сосущее любопытство, не имевшее к Колобку никакого отношения.

Наташа стояла у окна, разглядывая искрившийся в свете фонаря снежок, утоптанную площадку перед домиком охраны и ровную колею, ведущую от гаража к воротам. Все было, как всегда, включая гнетущую тишину, раздувшуюся до невероятных размеров и уже, наверное, расползавшуюся по всей улице. Обстановка способствовала размышлениям, в которые Наташа усиленно пыталась впихнуть Кирилла, но он никак не хотел туда залезать. …Это потому, что я никогда его не любила, – подумала она, – мы б, конечно, могли жить, как живут многие, но он сам выбрал. Нечего было меня бросать. Это бог его наказал…

Хотя упоминание Бога было, скорее, шутливой присказкой, но само это магическое сочетание звуков подталкивало к чему-то, скрытому от человеческого понимания покровом тайны. Тайн Наташа не любила, поэтому перестав удерживать в памяти, без сожаления отпустила Кирилла в черную бездну. …И пусть они там разбираются с богом или с чертом…

Она отошла от окна, и в это время в ворота въехал огромный черный «Мерседес», а еще через минуту Наташа услышала звук открываемой двери. Спустилась вниз, ожидая, пока появится отец. Это являлось ежедневным ритуалом – они должны были зафиксировать присутствие друг друга, а потом могли спокойно не общаться весь вечер.

– Привет, пап, как дела?

– Тебе действительно рассказать? – отец смотрел на дочь внимательно, словно собирался выдать ей крупный кредит.

– Нет. Просто скажи, все хорошо? – Наташа улыбнулась.

– Говорю. У меня все хорошо. А у тебя?

– Тоже. Экзамен сегодня сдала. Есть будешь?

– Я поужинал. Слушай, мне еще поработать надо, – на полпути отец остановился, – может, на каникулах съездишь куда-нибудь? Сейчас столько рождественских туров – в Париж, например. Или в Австрию – на лыжах кататься научишься.

– Я подумаю.

– Подумай. Потом скажешь, – он пошел дальше и скрылся в кабинете, куда, в его отсутствие, не имел доступа никто, даже вездесущая домработница Марина.

…И на фиг такая работа?.. – подумала Наташа, – ненавижу!.. – определение получилось неожиданно глобальным, и она сама испугалась, – нет, отец хороший! Его я не ненавижу – просто люблю не так, как положено любить родителей, – таким образом оправдавшись перед кем-то неведомым, она сменила направление мысли, – была я в том Париже. Лувр видела, а что еще одной там делать, без французского и с «хромым» английским? Была б компания… А насчет лыж, это он вообще загнул – он что, избавиться от меня хочет?.. – вопрос выглядел глупо и потому являлся риторическим. Тема исчерпала себя, и Наташа тут же придумала новую, – надо выпить кофе!.. И поскольку он имелся целых пяти сортов, здесь предстоял очень серьезный выбор.

– Дочка, уже семь часов, – Даша услышала ласковый голос, но глаза не открыла. Сон – это великое лекарство от всех переживаний; сон обволакивает острые углы, о которые можно поранить душу, поэтому никакое осмысление не способно так мягко превратить любую трагедию в мелодраму со счастливым концом. Даша помнила экзамен; помнила Колобка и то, что с ним связано, но уже без прежнего ужаса; помнила, как потом приняла душ, легла. …Семь часов!.. Неплохо придавила… – она улыбнулась и наконец взглянула на мать.

– Доброе утро.

– Дурочка, – мать засмеялась, – семь вечера. Как сдала-то?

– Отлично! – с пафосом произнесла Даша.

– Да ты что?!.. – мать даже всплеснула руками, – умница ты моя!.. Кушать будешь?

– Буду, – Даша встала и тут же почувствовала боль в ноге, – блин!.. – снова присела на диван, – грохнулась, когда из маршрутки вылезала.

– Аккуратней надо, – мать склонилась над распухшим коленом, пощупала его, – думаю, ничего страшного. Тебе, и Вика звонила, и Настя. Я сказала, что ты перезвонишь.

– Правильно сказала, – Даша взяла телефон, и едва мать вышла, набрала Вику – все-таки она была более близкой подругой. Не дожидаясь расспросов, она сразу начала рассказывать историю, которая, похоже, явилась ей во сне, – прикинь, он повез меня в кабак. Пили шампанское, он мне столько всего напел…

– Я ж говорила, он к тебе неровно дышит!.. В гости не звал? А то он мужичок шустрый.

– Еще чего!.. – возмутилась Даша, – доставил домой как миленький. Хотел цветов купить, а я прикинула – матери я что скажу? Что за мной пятидесятилетние препы таскаются?..

Фантазии катились снежным комом – такие зримые, что реальность съежилась в крохотную черную точку, маячившую на горизонте. В Дашиной голове всплывали даже названия блюд, которые они ели, не говоря уж о массе мелких приятных подробностей, вроде, улыбок, пожатий руки, слов… Да, слова – это важно! Они бойко выстраивались в целые фразы, образуя длинные чувственные монологи, звучавшие в Дашином сознании. Она не знала, принадлежал ли голос Колобку (скорее всего, нет, но это и не важно) – главное, она мысленно слышала их и могла пересказать, не задумываясь… Да и что такое реальность? Чем она отличается от наших фантазий? Лишь тем, что мы воспринимаем ее как нечто первичное?..

– Поставил-то что? – вспомнила наконец Вика.

– Угадай с трех раз, – Даша засмеялась, – конечно, «отл».

– Ну, блин, чтоб тебе, и «отл»! Это, точно, должна быть большая любовь!.. Слушай, а ты не узнала, он женат? А то, может… – Вика по жизни любила хэппи-энды, и мысли ее всегда развивались в строго положительном направлении.

– Не, не спросила…

– Даш, все стынет! – крикнула Галина Васильевна так громко, что услышала даже Вика.

– Чего там? – спросила она, – ладно, потом созвонимся.