Хроники лечебницы - Дэниел Киз

— Иншалла, — ответили все разом.

Фатима решила, что пришло время высказаться.

— Прошу прощения, генерал, — сказала она, — но я считаю, важно сознавать возможность того, что Пентагон может не одолеть Госдепартамент достаточно скоро. Я работаю над тем, чтобы выяснить план атаки Тедеску, взломав постгипнотические команды в подсознании Рэйвен, заданные ее отцом.

Хассан внимательно посмотрела на нее.

— Как вы намерены добиться этого, майор Саид?

— Древняя стратегия: разделяй и властвуй.

— Поясните.

— Пограничные пациенты полны противоречий. Когда доктор Слэйд подверг Рэйвен гипнозу, он обращался к ней, а не к ее второй личности — сестре. Я намерена обойти его внушение, обратившись к внушаемой Никки, у которой истерическое расстройство. Если я смогу извлечь катрены Тедеску, мы сможем разгадать их и задействовать его спящие ячейки, чтобы привести в исполнение операцию «Зубы дракона».

Генерал немного помолчала и сказала:

— Можете действовать, одобряю.

После совещания Фатима прогуливалась по прохладным вечерним улицам, обдумывая предстоящие дела. Ей не следует ввязываться в политические дебаты с другими офицерами, вместо этого она подчинит себе Никки, а затем займется передачей оружия своему курьеру в Америке.

Той ночью, лежа в постели, она продумывала, как с помощью огненной церемонии помочь Рэйвен преодолеть фобию. После этого она сыграет на страхе высоты Никки и обойдет постгипнотический барьер Рэйвен. Довольная своими планами, она крепко заснула.

Под пение муэдзина она разбудила Рэйвен для утренней молитвы.

— Где все?

— На ногах с ранья, готовится Красная среда.

Она увидела, как глаза Рэйвен затуманились и расширились.

— Я не стану прыгать через огонь!

— Это поможет тебе победить страх. Будем праздновать со всеми. Сегодня никакой униформы. В этот праздник почти все наши воительницы надевают белые простыни или костюмы.

Она открыла сундук и достала свободный шелковый костюм, сшитый ее портным специально для Рэйвен. Красные, белые и синие полосы, цилиндр и белая борода. Наискось по пиджаку была вышита пламенеющая арабская вязь: «Американцы, горите в аду».

— Ты хочешь, чтобы я оделась дядей Сэмом?

— Ненадолго. Это часть церемонии.

— А потом?

— Когда мы сожжем прошлогодние неудачи и страхи, ты облачайся в белую простыню надежды на Новый год.

Она вывела Рэйвен на улицу и помахала рукой женщинам в масках, выкладывавшим мясные пироги и сладости на раскладные столы. Фатима почувствовала, как ей не хватало Ашрафа, пока она была в Афинах.

— Видишь, Рэйвен? Все счастливы на празднике Навруз.

Когда остальные увидели Рэйвен в костюме, они принялись плясать вокруг нее, напевая:

— Долой капитализм! Власть народу!

Кто-то махнул факелом в ее сторону.

— Горите в аду, америкосы!

У Рэйвен подкосились ноги, но Фатима подхватила ее.

— Идем, увидишь Хаджи Фируза.

Она указала на мужчину, одетого в красный бархат, с черным лицом, в конической красной шляпе, приплясывавшего вдоль по улице, напевая и стуча в тамбурин.

— Так, у вас тут мужчины не только портные, но еще и шуты, — сказала Рэйвен. — В прежние времена на праздничных представлениях комики красили лицо черным — это считалось смешным. Но теперь мы в Америке понимаем, что это расизм.

— Ты превратно судишь нас. Хаджи Фируз — это древний символический посланник, он несет хороший новость: зима ушла, весна пришла.

Из-за здания донеслись приветственные возгласы и звон кастрюль. Из-за угла показалось шествие ряженых в масках, несших куклы аятоллы Хомейни, шаха Пехлеви и Дяди Сэма. Они подожгли кукол. Двое ряженых в масках подбежали к Рэйвен, сорвали с нее костюм Дяди Сэма и подняли на факелы. Рэйвен лишилась сознания. Фатима опустилась на колени перед ней и накрыла ее белой простыней. Она дала знак двум ряженым отнести ее обратно в жилой корпус. Не ошиблась ли она в расчетах? Что, если она перестаралась, слишком поспешила? Нет. Она не должна проиграть. Все идет по плану.

— Слушай, Рэйвен, — прошептала она ей в ухо. — Я убрала огонь. Теперь ты в безопасности. Повторяй: «Фатима спасла меня от огня».

Рэйвен невнятно промямлила:

— Фатима спасла меня от огня.

— Отлично, Рэйвен. Теперь ты будешь спать, но сможешь слышать мой голос. Скажи: «Я буду слышать голос Фатимы».

— Я буду слышать голос Фатимы.

— Я буду доверять все, что скажет Фатима.

Она повторила это трижды, как мантру, а затем сказала:

— Ты помнишь строки, которые говорила Ясону Тедеску. Повтори их.

Нет ответа.

— Ты должна повторить их.

И опять нет ответа.

Фатима отстранилась от Рэйвен. У нее оставалось последнее средство — отвести Рэйвен на вершину минарета и сыграть на страхе высоты Никки, чтобы взломать постгипнотический блок. Если же и это не подействует, она сможет, по крайней мере, сохранить лицо, инсценировав падение несчастной с минарета.

Глава тридцать третья

Афины

Дуган говорил себе, что не должен позволять нетерпению сбить себя с толку. Решай эти чертовы загадки строчку за строчкой. Картинку за картинкой.

— Окей, — сказал он Тие. — Есть идеи? Посмотри еще раз на четвертую строчку.

«ПЯТИЛИСТНИКОМ ВЗРЫВАЕТСЯ

                  СМЕРТНЫЙ ПРИГОВОР».

— Со смертным приговором все понятно, — сказала она. — Где в Америке применяется смертная казнь?

— Во многих штатах.

— А какими способами?

— Обычно электрический стул или инъекция. В редких случаях повешение или расстрел.

— Как-то не очень похоже на цель для атаки, — сказала она. — Пятилистник. А как насчет растительного мира?

— Ботанический сад? — сказал он. — Розы? Фиалки? Хризантемы? Не думаю, что он был таким эстетом.

— Да уж, это слишком.

Дуган взял листок и уставился на него.

— Подожди. Взгляни еще раз на вторую строчку.

Она прочитала:

— Пятилистником взрывается смертный приговор.

— Ничего не замечаешь в плане написания?

— Единственная строчка заглавными буквами.

А смертная казнь — это высшая мера, вышка.

Ее глаза расширились.

— Верховный суд. Капитолий. О боже. Вашингтон — столица Америки.

— Давай не будем перевозбуждаться, пока не выясним конкретную цель, — сказал он. — Это может быть что угодно. Капитолий. Белый дом. Верховный суд.

Она задумалась.

— Пятилистник… У Пентагона пять углов?

Он бухнул кулаком по шаткому столу.

— Одиннадцатого сентября у них вышла осечка. Теперь они решили довести дело до конца, — он постарался успокоиться. — Окей, фондовая биржа в Нью-Йорке и Пентагон. Но радоваться рано — надо решить хотя бы первые две строки.

В башне на семи ветрах безликая богиня устремила в будущее взор.

И, зверея царственно, она терзает всех и каждого, точно мясник.

— Мифология — это по твоей части, — сказал он. — У какой богини нет лица?

— Никогда не слышала о такой — ни в греческой, ни