Фанера над Парижем - Людмила Милевская

Остаток ночи мы вызывали «Скорую» и возвращали к жизни Лелю. Потом Маруся, почему-то громким матом ругая только меня, развозила нас по домам. Она искренне недоумевала, за каким фигом мы поперлись к Леле и (главное) на каком основании.

— Неужели лишь на том основании, что Равиль тебя тискал в подвале? — недоумевала она.

— На том основании, что у Лели громадный холодильник, полный деликатесных продуктов, — успокоила я бедняжку и, подумав, добавила:

— Был.

Я совсем удручилась от этой поездки. Маруся-то, вспомнив про съеденные продукты, повеселела, я же была близка к панике.

Вопросы роились в моей голове.

Кто на этот раз похитил Турянского?

Жив ли он теперь?

Если верить последнему похитителю, то жив и невредим, но почему так мало за него сейчас запросили?

Лично мне стало бы обидно, если бы похитители запросили за меня каких-то жалких сто тысяч долларов. За эти деньги не стоит и в подвале томиться. Пусть лучше сразу убивают.

Но дело не в этом. Где теперь искать Турянского? Полнейшая безнадега.

С этой мыслью я простилась с Марусей, с этой же мыслью и вошла в свою квартиру.

Вошла и…

ГЛАВА 26

Увидела там Турянского!

Которого искала в подвале.

Искала в подвале, а нашла в своей квартире.

Турянский был сытно накормлен, обласкан бабой Раей и терпеливо поджидал меня. Он даже успел вздремнуть на диване в гостиной.

Можно представить мое состояние. Я заметалась, разрываемая множеством чувств и желаний, но все чувства побеждали любопытство и неуемная жажда информации. Однако, боясь ссоры с мужем, я опасливо глянула на дверь нашей спальни и спросила у бабы Раи:

— Женька не приходил?

— Нет жа ж, звонил, сказав, что к утру будеть, — ответила она.

Я глянула на часы и поняла, что уже и есть то самое утро.

— Если придет, нас не беспокоить, — приказала я, демонстративно закрывая дверь гостиной, где баба Рая с уютом устроила Турянского.

Памятуя о пристрастии любопытной старушки, я максимально понизила голос и спросила:

— Александр Эдуардович, что произошло? Только шепотом, нас подслушивают. И я на всякий случай гаркнула:

— Баба Рая, иди-ка спать!

— Тю-юю, — раздалось из-за двери, — да на кой ляд мне это нужно.

Конечно же, она имела в виду наш с Турянским разговор, потому что спать баба Рая не пошла, а осталась на своем посту. Вот в таких нечеловеческих условиях и пришлось мне вести конфиденциальный разговор.

— Что произошло? — повторила я свой вопрос, и Турянский спокойно ответил:

— Меня похитили.

— Это я знаю, — отмахнулась я. — Вас похитил Равиль по приказу Перцева…

Турянский, похоже, потерял дар речи. Было очевидно, что этим сообщением он собирался насмерть сразить меня, а тут выясняется, что я в курсе. Мне захотелось его добить, не в прямом, конечно же, смысле слова, а в переносном.

— Равиль спрятал вас в подвале, — желая еще больше удивить Турянского, прошептала я, — и все это время там вас держал в ожидании вашей естественной смерти.

Турянский, хватаясь за сердце, хлопал глазами и недоумевал.

— Откуда вы это знаете? — спросил он. Указательным пальцем я постучала по своей голове и, не таясь, сообщила:

— Отсюда.

— Поразительно! — выдохнул Турянский, а я решила не останавливаться на достигнутом и поражать его в том же духе.

— Перцев рассчитывал на вашу скорую, но естественную смерть!

На слове «естественную» я поставила акцент и повысила голос, от важности забыв про бабу Раю. Турянский же не забыл и, сделав знак в сторону двери, прошипел:

— Пожалуйста, тише.

Понизив голос, я продолжила:

— Перцев в расчете на ваши болезни: порок сердца и клаустрофобию, и затеял это преступление (эту бодягу). Он вас похитил, запугал вашу жену и, пользуясь ее неопытностью и страхом, намеревался сохранить ваше похищение в тайне и после вашей смерти, которую он выдал бы за естественную. В случае вашей естественной смерти он получит приличную страховку и, избавившись от компаньона, оставит вдову Лелю с носом.

— Софья Адамовна, — зачарованно прошептал Турянский, — вы опасный человек.

Я была страшно горда! Горда невероятно, а потому воскликнула:

— Это еще не все, кто-то уже вторично пытался потребовать с Лели выкуп. Такса сильно снижена — всего сто тысяч долларов.

Турянский опешил:

— Когда?

— Да вот совсем недавно, несколько часов назад, когда вы уже были в бегах. Кстати, как вам удалось выбраться из подвала и почему вы прибежали ко мне?

Турянский, держась за сердце, поведал:

— Я был в очень критическом состоянии, буквально умирал и просил о помощи. Каждый день Равиль заглядывал ко мне и вел себя издевательски. Было очевидно, что он жаждет меня добить.

— Кстати, вы совсем неплохо выглядите, — заметила я, имея в виду чистоту его костюма. Турянский горестно закатил глаза.

— Эти варвары держали меня в идеальных условиях, — простонал он. — Даже вкусно кормили. Если вы заметили, в той комнатке есть даже душ.

— К сожалению, не имела такой возможности, — разочаровала его я. — Да это и неважно. В чем же заключалась экзекуция, раз условия были хороши? Этак вы и сто лет там могли прожить.

— Вряд ли, — усомнился Турянский. — Каждый день Равиль рассказывал мне, как безнадежно мое положение. К тому же я жутко переживал за Лелю. Девочка совсем беззащитна. Эти подлецы способны на все, способны нанести и ей вред. Равиль очень старательно вызывал у меня панику, по несколько раз на дню спускался в подвал и твердил: «Ты труп! Ты труп!» Да я и сам понимал, что попал в западню, из которой вряд ли есть надежда выбраться.

— Он нарочно расстраивал вас, чтобы вызвать сердечный приступ, — проявила я сметливость.

Заплывшие жиром глазки Турянского наполнились ужасом.

— Именно! — закричал он, но, вспомнив про бабу Раю, охавшую за дверью, лихорадочно зашептал:

— С этой же целью, уходя, Равиль гасил свет. Боже, как это было мучительно. Порой мне казалось, что все. Еще немного — и я точно умру.

— Но все не умирали и не умирали.

— Да, — не без самодовольной важности согласился Турянский. — К своему удивлению, я оказался гораздо крепче, чем предполагал. Стоит признать: я крепкий мужчина. Приступы были, но я выжил.

— Но как же вам удалось сбежать? — с недоумением воскликнула я, не слишком рассчитывая на халатность Равиля.

— Сегодня, — начал свой рассказ Турянский, но я вынуждена была его перебить.

— Уже вчера, — уточнила я.

— Да, вчера вечером ко мне заявился, — здесь Турянский, стараясь добиться эффекта, выдержал паузу и с пафосом закончил:

— Геннадий!

— Перцев! — ахнула я.

— Да, он, — глаза Турянского полыхнули ненавистью. — Генка вел себя вызывающе, оскорблял меня, называл старой скотиной.

— Будто сам намного моложе, — ядовито вставила я, вспоминая плешь Перцева.

Турянский наградил меня благодарным взглядом и продолжил:

— Перцев долго издевался надо мной, расписывал, как завладеет моими капиталами, как вышвырнет из дела моих друзей. В конце концов он сказал мне немыслимую вещь. «Ты скоро сдохнешь, а я женюсь на твоей Леле», — сказал Перцев и вышел.

— Не может быть! — воскликнула я.

— Так он сказал, — горюя, повторил Турянский. — Тут уж мне стало совсем нехорошо. Сердце, сердечный приступ. Я упал, начал задыхаться, хотя эти изверги еще и не погасили свет. Перцев, довольный собой, вернулся, склонился надо мной и рассмеялся мне прямо в лицо. «Сдохнешь! Сдохнешь!» — кричал он.

— Какая жестокость!

— Ну да, так и было бы, но, Софья Адамовна, не понимаю, на что он рассчитывал? Видя его решимость, я осознал, что мне конец, но и ему от этого мало пользы. Нет, — Турянский покачал головой, развел руками и повторил:

— Не понимаю, как он мог на такое пойти и на что рассчитывал?

Сложно не поразиться такой наивности. Лично я поразилась.

— Перцев рассчитывал на то, что вы умрете от сердечного приступа, — я просветила Турянского. — Приступа, помноженного на клаустрофобию. Вы умрете, а Перцев с Равилем быстренько погрузят вас в машину и повезут в больницу, где доктора и установят вашу естественную смерть. И запестрят сообщения в газетах: «Банкир Турянский умер прямо на рабочем посту!» И все в таком роде.

— Но Леля! Леля! — страдая, закричал Турянский. — Леля не дала бы им сделать этого! Леля сказала бы, что я похищен. Вы же сами утверждали, что эти скоты требовали выкуп. Их погубила бы жадность. Леля обратилась бы в милицию, тут же завели бы уголовное дело. Нет, Сонечка, они дураки. В случае моей смерти все раскрылось бы.

— Черта с два! — возразила я с присущей мне девичьей пылкостью. — Говорю же, Лелю они запугали. К тому же мы не знаем, как Перцев собирался поступить с Лелей в дальнейшем. Бедняжка может погибнуть при очень таинственных обстоятельствах, ведь насчет ее смерти никакого страхового договора не было. Руки у Перцева развязаны.