Такие как мы - Илья Шевцов

— И чего это? — мою морду перекосило от сильносолёной горечи. Вроде соль, а вроде стрихнин. Слюна водопадом хлынула изо рта, пугая любопытных аборигенов, своей пенистостью. Ага, как шампуня наглотался.

Два литра пресной воды, привели кислотно-щелочной баланс в норму. Пенится перестало, зато соли теперь не так уж и хочется. Но бросать дело на полпути…. Неудобно перед учениками.

То, что передо мной находится адская смесь солей, я догадался. Пробовал когда-то морскую воду Красного моря, не брезговал водой Средиземного моря, про Чёрное и говорить не приходиться, и один раз полоскал ноющий зуб морской водой, с мазутным запахом, из Татарского пролива. Зуб в итоге сгнил, а привкус мазута, я неделю не мог выполоскать не то что зубной пастой, но и одеколоном… внутрь.

— Как же тебя разделить, мерзкая моя?

Мозговой штурм это когда разного рода коллективы от больших до маленьких начинают дружно заниматься мазохизмом и штурмуют друг другу мозг. Мой маленький коллектив состоящего из одного меня, брал штурмом серое вещество, по всей вероятности, тоже не очень больших размеров, в течение целого дня. В «библиотеке попаданца» ответа на этот вопрос нет.

Выжать удалось не много.

Снова растворил всю полученную соль в воде, и стал методом проб и ошибок, получать поваренную соль. Довёл концентрацию раствора до насыщенного, дал выпасть первому осадку, и слил оставшийся раствор. Потом повторил эту процедуру, ещё четыре раза, и получил пять плошек с белыми кристалликами, внешне не отличающихся друг от друга.

— И где тут соль? — рисковать единственным языком, очень не хотелось. Вдруг отвалиться? Где потом другой найду?

Немо подозрительно посмотрел на протянутую плошку и, сославшись на неотложные дела, свинтил в неизвестном направлении. Девчонки, оказались умнее, и исчезли ещё раньше, заметив мою растерянность. Ева, прикинулась шлангом, «моя-твоя не понимать» и, подхватив близнецов, побежала помогать Немо.

— Ах, так. Да? Ну, ладно, ладно… сам попробую.

Тьфу, горечь какая….

Первые две плошки меня разочаровали. Горечь несусветная. Особенно вторая.

Третья оказалась с порошком похожим на соль. Четвёртая и пятая, впрочем, тоже мало чем отличалось от «белой смерти». Если там и были, какие примеси, то очень не значительные.

Оба горьких порошка после сушки отложил в сторону, может на опрыскивание растений сойдут, земные вредители, здесь процветают, слава богу колорадский жук сюда не попал. Но небольшую щепотку самого горького отсыпал, для воспитательных целей, и мелкой мести жителям Аурума. Кроме себя, конечно.

Из остальных трёх плошек ссыпал порошки вместе, и после сушки, получил немного сероватую (плохая очистка) поваренную соль. Мало получилось. Из пяти килограммового куска глины всего триста грамм соли, и грамм восемьдесят — сто горькой отравы.

Разобравшись с солью и с графиком дежурств у обжиговой печи, почесав грудь консервной банкой, дабы лучше отслаивались ракушки покрывающие киль….

Что-то не то….

Выйдя на крыльцо, я сложил руки рупором, и объявил о начале собрания.

— Лопаты не забудьте прихватить, — завершил я свою речь многозначительным окончанием. Да, это не первые дни, когда мои дикари тащились от возможностей нового инструмента. Успев познакомиться с ней поближе, и разобравшись, что лопатой можно не только копать вкусные и сладкие корешки, но и просто копать, а ещё много копать. И не всегда для добычи, но и без неё. Последнее обстоятельство их напрягало больше всего. Чудит новый вождь что-то. Но подчинились. Ремень я всегда держу под рукой, для напоминания кто есть ху.

— Так, мальчишки, девчонки, — увидев Еву с близнецами, добавил, — а так же их родители. Сегодня у нас славный день. Мы начинаем грандиозную стройку, в духе развитого социализма, и мании гигантизма. Мы приступаем к строительству погреба.

Что-то не вижу воодушевления, и энтузиазма в глазах масс. Подбодрим.

Я спустился с крыльца и, взяв из рук Нади лопату, пошёл за дом на северную сторону садового участка, показывать личным примером трудовые подвиги. По пути напел «Вихри враждебные…», и посетовал на то, что не озаботился гимном Аурума, вдохновляющего на трудовой подвиг. Не хватало красных транспарантов с призыв отдать власть каким-то советам, и красных ленточек на груди.

А как бы эффектно смотрелась такая ленточка, на упругой, не испорченной родами, груди Евы…

Очистив территорию будущего строительства от разросшейся смородины, которая тихо и мирно загибалась на Земле от отсутствия солнца, мы вгрызлись в землю. Погреб, по моим замыслам, должен был иметь десять метров в длину, пять в ширину, а глубиной, пока не упрёмся в известняк.

Земная глина, не имеющая достаточных характеристик для производства керамических изделий, тем не менее, имела скверный характер — повышенную плотность. Копать такую, одно мученье, а ещё большее мучение вывозить такой объём грунта за территорию. При повышенной плотности, соответствующая масса, а об объёмах и говорить не приходиться. Упёрлись в известняк, как и предвиделось на глубине трёх с половиной метров.

Очищая дно от остатков глины я поскользнулся, и растянулся на идеально ровной поверхности, похожую на кафельную плитку. Так под землёй выглядела граница «переноса». Подтирая штанами грязь, я ощупал гладкую, прохладную поверхность. Ни шероховатости, ни трещинок с кавернами, не нашёл. Но больше мне понравилось, что от пола тянуло холодом. Не морозом как в холодильной камере, а лёгкой, высасывающей всё тепло, прохладе. Большую массу камня так просто не нагреть. Внутри погреба должна сохраняться идеальная температура для хранения продуктов.

Стены крепили привычным способом. Оплетали. Сей труд снова лёг на плечи девушек. А мы с Немо, занимались заготовкой прутьев и дров, следили за обжиговой печью, и двумя близнецами. Еве было не до них. Она трудилась наравне с девочками, постигая трудную науку плетения, и ей это нравилось. Она работала с большим вдохновением, чем малолетние мастерицы, и даже что-то переделывала за ними.

Особенность конструкции плетёных стенок заключалось в том, что их пришлось делать многослойными.

Первый слой, сделали ребристым, создав тем самым корпус жёсткости не железобетонной конструкции. Каждое ребро располагалось вертикально и под сорок пять градусов к другому. Чтобы плетёнка не отслаивалась от стен котлована, пришлось забивать горизонтальные шпунты, на глубину до метра. Более длинных и прямых жердей, диаметром до пятидесяти миллиметров, найти было сложно, особенно в таких количествах. Сроки поджимали. И Немо, постоянно исчезал, на охоте. Мяса нам требовалось больше чем раньше.