Ветер над островами — 2 - Андрей Круз

Земля под животом сухая, за что большое спасибо. Вспомнилось, как ползал по красной глине в том походе против Племени Горы — куда меньше удовольствия. Впрочем, его и сейчас немного. В траве и над травой полно насекомых, комары тоже оживились, хоть я обрызгался репеллентом. Ладно, потом сетку на лицо опущу, когда отдышусь и все свои дела сделаю.

Еще чуть-чуть, метров десять, и достаточно. До края зарослей еще далеко, я туда и не собираюсь. Сверху надо мной сомкнулись листья, но вот вдоль земли я вижу далеко. Лист у каждого папоротника большой, но вот ножка одна, тонкая как тростинка, так что видно сквозь них хорошо. Не идеально, но терпимо, так точнее будет.

Не торопимся, каждое движение контролируем, главное — как можно меньше ущерба вокруг. Ни коленями ничего не валим, ни одеждой и снарягой не цепляем. Еще чуть-чуть, буквально пара "гребков" — стоп. Вот теперь у меня есть обзор. А вот на меня обзора быть не должно.

Достав из кармана на плече баночку перемешанного с соком травы вазелина, я начал наносить его на лицо и руки. Пусть у меня есть сетка, но кашу маслом не испортишь. Потом надо будет сеть на себя — и замереть. Совсем замереть, надолго.

24

Прошло уже немало времени, но Павел в поле зрения не появлялся. Пару раз мне казалось, что я слышу шаги, и каждый раз оказывалось, что ошибся. Видел много зверья, даже семейство диких свиней, неизвестно как обосновавшихся на этом острове, прошло метрах в пятидесяти от меня, не заметив или просто не обратив внимания.

Лежал все это время почти не шевелясь, на животе, натянув на себя сетку с набросанными на нее листьями папоротника. Со стороны не взглянешь, но думаю, что меня и с пяти метров сейчас не разглядишь. Вроде бы все хорошо, но… кто-то пробовал пролежать несколько часов на животе? А еще и на земле? Болели ребра, колени, щиколотки, немели руки — левая вытянута вперед, правая удерживает на ней карабин. Шею схватывали судороги и приходилось просто ложиться щекой на землю, чтобы отпустило. Но помогало не до конца, тогда голова выворачивалась вбок, и время от времени я просто вжимался в землю лбом. Время от времени старался переваливаться с боку на бок, так, чуть-чуть совсем, но боль из ребер никуда не уходила.

Практически не пил, спасался мятными леденцами. Не хотелось прудить себе в штаны, памперсов не было, я даже от утреннего чаю сегодня отказался. Ну а избыток воды уходил с потом, хотя папоротники давали тень и легкий ветерок с моря доходил даже сюда. Насекомые гуляли по мне во всех направлениях. На муравьев, на дороге которых я, похоже, улегся, я уже внимания не обращал, но пару раз давил на себе мерзкого вида пауков, а один раз чуть не заорал с перепугу, когда прямо с земли ко мне в рукав нырнула длинная сколопендра. Плюнув на скрытность, перехватил ткань рукава выше, а потом, невзирая на брезгливость, вытащил мерзкое насекомое пальцами и с радостью казнил его прикладом карабина, вдавив в мягкую землю углом приклада, обитым резиной. Это был единственный момент, когда я уже откровенно нарушил маскировку. Потом еще полчаса лежал, дыша вполсилы, с ужасом ожидая пули — выследить в эту минуту меня было просто. Но Павла рядом не случилось, так что никто не стрелял.

Комары особо не жрали, действовал репеллент, но все же несколько раз давил их на открытых руках. Видать, самые голодные, презрев все запахи, бросались в атаку. Комары здесь мелкие, к слову, но кусачие — страсть. И волдыри после укусов огромные, вроде как аллергия. А вот лицо сетка прикрывает. Стрелять с ней, правда, будет не очень, но пока стрелять не в кого. А там и поднять можно будет.

Совсем рядом, только руку протянуть, паук сплел свою ловчую сеть под листом папоротника, снизу. По уму сплел, потому что какие-то мелкие мухи все время садились на листья с изнанки, светло-салатовой, в отличие от густо-зеленой верхней поверхности. Едят они с этих листьев что-то? Пока наблюдал, увидел, как три мухи запутались в паутине, трепыхаясь и еле слышно жужжа. Каждый раз откуда-то из-за стебля выбегал довольно крупный черный паук с белыми полосками на ногах, добирался до добычи, заматывал в паутину и, похоже, оставлял до лучших времен.

Ему везет, он с добычей.

К середине дня почему-то разорались чайки над островом, но потом как-то быстро замолчали, наверное, ушел косяк мелкой рыбешки, за которой они охотились. Потом, когда я уже совсем одурел, услышал, как сорвалась стая птиц с вершин деревьев, тех, что прижались к восточному пляжу.

Это уже что-то. Свиньи птиц спугнуть не могли, на них бы они и внимания не обратили, это человек должен быть. Задвигался Павел, похоже, не выдержал. Сначала ведь играл в "кто кого пересидит", но терпелки не хватило. Я знал, что не хватит, он вспыльчивый и дерганый на самом деле, а я, если надо, здесь и неделю пролежу.

Так, я в ту сторону немного боком, карабин левее нацелен, так что лучше немного передвинуться. Если, конечно, Павел сюда кустами идет, и именно с той стороны. И чуть-чуть мышцы размять, просто напрягая их и расслабляя, чтобы кровь забегала, а то могут и подвести, все занемело и все затекло. Поднял с лица сетку накомарника, опустился ниже, приложившись для проверки к прицелу. Нормально. Правда, никакой гарантии, что Павел выйдет с той стороны, может и откуда угодно появиться. И вообще не появиться тоже может.

Опять тихо, листва только шумит. Шея так болит, что уже в затылке судороги. Разведчики на таких лежках меняют друг друга, а меня сменить некому, все сам. Сколько я уже так лежу? Часов пять? Надо бы на часы глянуть, но это опять шевелиться и руку с карабина убирать. Кстати, запястье под цевьем уже тоже болит, отдавил, хоть карабин немного и весит.

Патрон в стволе, предохранитель отключен. Если пуля весом в восемнадцать грамм вылетит со скоростью семьсот метров в секунду, и попадет в тело, раскрываясь за счет полого наконечника "в гриб", дыра будет такой, что на этом весь бой и закончится. До двухсот метров этим патроном можно любого зверя бить, без проблем, а человеку столько не надо. Я этот ствол взял потому, что мне подранки не нужны, я устал лежать, я потерял подвижность, мне только вот так можно, как я придумал.

Опять тишина, только ветер. Иногда налетит порывом, раскачает все папоротники над головой, и снова затихнет. Когда папоротники шевелятся, к слову, наблюдать становится неудобно, отвлекает и мешает.

Потом в носу засвербило, потянуло чихать. Сначала сжал нос пальцами, но не помогло, пришлось, дергаясь как в судорогах, беззвучно чихать в кулак. Еще закашлять не хватает в самый ответственный момент, чтобы все как в кино было.

Шум какой-то, вроде? Ветка треснула? Ветки здесь трещать под ногами, я это запомнил. В кустах тебя не видно, но веток много, под деревьями веток меньше, но прятаться негде, все невысокое, любой ствол можно ладонями обхватить. Откуда звук был? Где птицы летали, или все же правее? Черт, опять ничего не слышно.