Золотая лихорадка. Как делают олимпийских чемпионов - Майкл Джонсон

Антонио очень тяжело перенес это поражение в эстафете. Еще хуже ему стало, когда я победил его, несмотря на то что он был действующим чемпионом мира. Поэтому ему пришлось согласиться на то, что в том году в мировом рейтинге он числился под номером два. После этого, несмотря на все усилия, ему не удавалось попасть в сборную Соединенных Штатов в течение нескольких лет. И все же, несмотря на репутацию относительно слабого бегуна, в 1997 году он постепенно начал набирать былую форму. Вскоре он снова попал в сборную США, в составе которой принимал участие во многих соревнованиях, включая и Олимпийские игры 2000 года в Сиднее, где вместе со мной стал олимпийским чемпионом в эстафете 4´400 метров.

В 2008 году, спустя восемь лет после того, как мы выиграли тот забег, Антонио публично признался в том, что принимал запрещенные препараты. До этого момента я с большим уважением относился к этому человеку и к его серьезному подходу к спорту. Я даже считал его своим другом. И хотя наша дружба не простиралась дальше стадиона, мы очень часто виделись и разговаривали. Мысль о том, что тот, кого ты уважал и с кем ты не раз обсуждал проблему допинга в спорте, сам принимал его, очень сильно разочаровала меня. После этого случая я также понял, что был слишком наивным, когда во время «Скандала Балко» [104] защищал всех спортсменов, заявляя о том, что ситуация в спорте была не столь плоха, как это преподносилось в средствах массовой информации.

Отстаивая свое мнение

Я всегда был против допинговых препаратов. Именно из-за своей категорической позиции я принял немедленное решение отказаться от золотой олимпийской медали, которую я выиграл в той эстафете. После того как в 2001 году я закончил свою спортивную карьеру, я считался пятикратным олимпийским чемпионом. И вдруг, внезапно я стал четырехкратным. С тех пор каждый раз, когда меня где-нибудь представляют, как четырехкратного олимпийского чемпиона, я вспоминаю Антонио, испытывая к нему чувство гнева. Сегодня я испытываю это чувство точно так же, как тогда, когда я видел его в последний раз. Это произошло спустя несколько месяцев после его признания и спустя два дня после того, как я вернул свою медаль. Я уверен, что он полностью понимал мое разочарование по поводу возврата золотой медали, и чувствую, что он хотел мне что-то сказать. Но он так и не сказал ничего. Никогда.

Я очень часто задавался вопросом, что чувствуют спортсмены, которые путем обмана добились огромных результатов, заставив свою семью и своих друзей гордиться ими. Что они чувствуют, когда этот обман раскрывается? Как они живут дальше, после того как причинили столько горя и страданий людям, которые их всегда поддерживали? Я уверен в том, что это очень тяжело пережить. К сожалению, мы никогда не узнаем, что же на самом деле пришлось пережить Антонио Петтигрю – в августе 2010 года он, по всей вероятности, покончил жизнь самоубийством, оставив жену и сына без мужа и отца. Тот факт, что в это время он занимался очень хорошим и полезным делом, работая тренером по легкой атлетике в Университете Северной Каролины, делает этот случай еще более печальным. К большому сожалению, из-за его выбора использовать запрещенные препараты большинство людей будут помнить о нем только в связи с этим.

Я абсолютно не задумывался о существовании допинговых препаратов до тех пор, пока в 1988 году в Сеуле анализ Бена Джонсона на допинг-пробу не дал положительный результат. В то время я еще не был поклонником Карла Льюиса, зато мне очень нравился стиль Бена. В отличие от Карла он был очень спокойным и уверенным в себе. Я внимательно следил за тем, как в том году происходило сражение между этими двумя атлетами, и даже пытался тщательно изучить их мимику и жестикуляцию. Деловая манера поведения Бена всегда говорила о том, что он знал, что победит Карла. И я это видел и понимал.

Как-то мы с моим соседом по комнате в общежитии колледжа заключили пари. Я поставил на Джонсона, и он, конечно же, победил. А через два дня, когда я собирался на учебу, из новостей по телевизору я узнал, что в анализе Бена Джонсона обнаружены следы запрещенного анаболического стероида. Меня это очень поразило и разочаровало.

Как это происходит

За все одиннадцать лет моей профессиональной карьеры, а также за предшествующие ей четыре года учебы в университете ни один из близких мне людей не использовал допинговые препараты. Отчасти благодаря моему тренеру Клайду Харту, которого я считаю одним из самых честных и благородных людей, которых я когда-либо знал.

В основном спортсмены, которые используют запрещенные препараты, могут прийти к этому двумя способами. Либо они сами решают сделать это, либо это решает их тренер. У меня, например, никогда даже не возникало мысли сделать это. Также я абсолютно уверен в том, что, если бы мне предложил это мой тренер, я бы тут же расстался с ним. То, что моим тренером был Клайд, еще больше изолировало меня от употребления стероидов. Он никогда бы не смог предложить это мне, поскольку всегда был ярым противником не только запрещенных препаратов, но и вообще всего того, что хоть как-то противоречит общепринятым правилам. Я был воспитан своими родителями в духе того, что все нужно делать правильно и честно и что успеха можно добиться лишь своим трудом, а затем работал с Клайдом, который исповедовал те же самые ценности.

Меня часто спрашивают о том, откуда я впервые узнал о допинговых препаратах. Об этом спортсмену может рассказать только его тренер. Совершенно посторонний человек не может подойти к вам и сказать:

– Эй ты, знаешь что это такое? Тебе нужно попробовать это – тогда ты сможешь бежать быстрее.

Некоторые спортсмены начинают использовать запрещенные препараты, когда мечтают стать чемпионами или попасть на Олимпийские игры, но, несмотря на старания, у них ничего не выходит. И тогда они начинают задумываться:

– Почему я не могу добиться успеха? А вдруг мне действительно это поможет?

В основном спортсмены, уличенные в применении допинга, пытаются оправдываться, заявляя о том, что все спортсмены делают это и таким образом они лишь пытались выжить в спорте. Мне даже не хотелось слышать об этом, но после «Скандала Балко» выяснилось, что большинство спортсменов, уличенных в применении допинга, снабжались препаратами из одного и того же источника. Вот уж правду говорят: не доверяй тому человеку, который помог тебе обмануть другого!

Допинговый вопрос всегда стоял в спорте, но за последнее десятилетие это стало огромной проблемой во многих видах спорта, и особенно в легкой атлетике – главном виде спорта Олимпийских игр. В результате в наши дни бытует мнение о том, что все виды спорта изобилуют употреблением допинговых препаратов. К сожалению, многие люди не принимают во внимание тот факт, что большинство спортсменов не хотят использовать и не используют стимуляторы. И для этого существует много причин. В первую очередь это боязнь того, что вас смогут поймать. Многие люди не знают этого, но легкоатлеты сдают анализы на допинг-пробу значительно чаще представителей всех других видов спорта.

За время моей учебы в университете и профессиональной карьеры я сдавал этот анализ более 125 раз. Практически на всех чемпионатах легкоатлеты подвергаются принудительной проверке, по крайней мере это делают все участники финальных соревнований. На коммерческих профессиональных соревнованиях, которые проходят по всему миру, проводится случайное тестирование спортсменов, которое означает, что они не знают заранее, будут их проверять или нет. Им сообщают об этом сразу после финиша. Причем количество проверяемых спортсменов может быть различным и зависеть от занятого места на соревновании. Например, на 100-метровой дистанции могут взять анализ у спортсменов, занявших в забеге второе и пятое места, а на дистанции 1500 метров – у занявших первое и седьмое. Кроме того, любой профессиональный спортсмен может подвергнуться допинг-контролю путем случайного отбора. В соответствии с этой программой, которую называют «формой местонахождения», профессиональные спортсмены должны в любой момент быть в состоянии сообщить о своем местонахождении. Таким образом, у них могут взять анализ на допинг-пробу в любое время дня и ночи. Это может произойти где угодно – на тренировке, дома или где-нибудь за границей перед соревнованием в гостинице. В любой момент к вам может подойти специально уполномоченный сотрудник и объявить о том, что вы отобраны для проведения тестирования на наличие запрещенных препаратов. Он уйдет от вас только после того, как вы сдадите ему анализ своей мочи.

Спортсменам, чей анализ дает положительный результат, приходится очень нелегко. С ними может разорвать контракт их спонсор, а также им могут запретить принимать участие в соревнованиях на определенный срок. За несколько последних лет с этим столкнулось очень большое количество высококлассных спортсменов. Взять хотя бы только бег на 100 метров. Олимпийский чемпион Джастин Гэтлин [105] (который так и не признал свою вину), чемпион Европы Дуэйн Чемберс [106] , бывший обладатель мирового рекорда Тим Монтгомери [107] – все они были дисквалифицированы после того, как дали показания, в которых признались в том, что получали препараты от компании «Балко». Практически в то же время после проведенного расследования, связанного со «Скандалом Балко», была дисквалифицирована Мэрион Джонс [108] , вероятно, самая яркая «звезда» легкой атлетики до Усейна Болта. В 2000 году Джонс выиграла золотую олимпийскую медаль, но затем была вынуждена вернуть ее. Однако финишировавшая второй бегунья из Греции Екатерина Тану [109] не получила эту золотую медаль, поскольку сама оказалась вовлечена в допинговый скандал. Ее обвинили в даче ложной информации во время расследования дорожно-транспортного происшествия, когда, как предполагалось, она пыталась избежать сдачи анализа на допинг-пробу. Это произошло в канун старта Олимпийских игр 2004 года в Афинах.