Напряжение растет - Владимир Ильин

На кухне установилась мертвая тишина, каковую можно услышать на контрасте с сильным грохотом. На этот раз — то был гром осознания. И вроде даже строчки книжицы про приемных детей, читанных Михаилом украдкой, всплыли в памяти…

— Докажите, что вы будете его любить всегда, даже если он уничтожит весь мир. — И опережая следующий вопрос, произнес. — Можно просто словами.

— А он не кинется это проверять? — Кисло улыбнулся отец семейства и понурил голову.

— Ему не интересно проверять слова тех, кому он доверяет и любит. Они для него — он сам. А себе он верит.

— То есть, на соревнования я тоже должен его отпустить? — Поднял Михаил взгляд на собеседника.

— Я вам больше скажу, если вы воспрепятствуете, он все равно пойдет. — Усмехнулся Николай. — Даже если бы у него не было денег, он все равно участвовал бы, пусть и вне конкурса. И ему все равно, что подумали бы другие.

— Любопытство? — Понял отец.

— Да. Только в таком раскладе есть маленькая неприятность.

— Какая?

— За призом он пришел бы тоже, — усмехнулся Николай в чашку. — За настоящим призом.

— О-у…

— Так что не мешайте, а лучше помогите. Он оценит. Тем более… Какой там первый конкурс?

— Танцы. Но у него нога сломана…

— Вот, отлично. Пусть проиграет сам, по официальным правилам. Даже была бы нога целой — Максим все равно не умеет танцевать.

— Он ведь расстроится…

— Шутите? Это же Максим! — Недоверчиво глянул дядь Коля. — За следующий год он станет лучшим танцором в Империи! Если, разумеется, любящая семья поможет ему с учителем.

— Денег не пожалею, — торжественно пообещал Михаил.

— А вообще, раз такое дело, — задумался гость. — Вы ведь все равно решили переводиться в другую школу?

— В этой оказалось слишком много аристократов, мы даже не ожидали, устраиваясь. Конфликты между детьми… Сами понимаете, с какими последствиями. — Виновато повел он взглядом на улицу.

— Может, переведем в наше подшефное учреждение? — подал идею Николай.

— Так это ведь далеко? — Сразу отклонился на спинку стула Михаил, сложив руки в знаке отрицания на груди.

— Да сейчас же интернет, будете разговаривать хоть каждый день! — Зажегся мыслью гость. — А на выходных будет привозить машина и в понедельник забирать, а? Вот смотрите, в «Дубках» у нас отличная школа для одаренных. — Николай показал ладонь и сжал мизинец. — Владеть своим даром — необходимо, вы ведь не будете спорить? Дисциплина там — железная! Никаких каверз или драк. Сейчас у мальчика самый возраст, гормоны бушуют — а там такие нагрузки, что вся дурь пропадет. Индивидуальная программа, опять же, с учетом базиса силы.

— Как бы это не выглядело наказанием для него, — с прежним категоричным сомнением протянул отец.

— Нет-нет! Ведь главное — от «Дубков»… Или от «Березки», там тоже отличные наставники… Можно будет отправить отличную команду на соревнования! Первые два тура пролетит мигом, остановится на боевке и выживании. Проиграет, да, но какой гигантский стимул будет для самосовершенствовании! Вы ведь хотите в семью бойца ранга «учитель»?

— Мы не любим воевать… — уже сомневаясь, ответил Михаил.

— В Багиево — тоже не любили. — Жестко ответили ему. — У вас две дочери и маленький сын. Кто должен будет их защитить? Да хотя бы статусом большого и сильного брата?

— Может, что-то в этом и есть, — пробормотал тот через минуту. — Все равно школу обязательно надо менять… А там команда распадется… Но двести миллионов?! Это нам вернут, а вам никто не вернет!

— Не нам, — категорично качнул головой Николай. — Это деньги Максима. И я бы очень не советовал путать их со своими и пытаться ими распоряжаться.

— Такая дикая сумма…

— Что обойдется дешевле — двести миллионов или попытка захвата алюминиевого завода в обход настоящего победителя?

— Там еще ГЭС… Бред какой-то, — схватился за голову Михаил. — Его же убьют.

— Вот и ответ, — с абсолютно спокойным видом Николай закинул внутрь себя печеньку.

— Дурацкое любопытство…

— Э-нет. — Погрозил он новой, удерживая между пальцев. — Если любопытство исчезнет, будет гораздо хуже. Для всех. Уж поверьте, — невольно содрогнулся Николай. — Я видел. Так что, переводим в «Дубки»?

— Не лишено смысла, — обдумав все, принял решение Михаил. — Можно посоветуюсь со старым наставником Максима?

— Пожалуйста, — щедро махнул тот рукой, с довольством сытого кота.

Наставник, в общем-то, не особо был рад предложению, но постановке вопроса «а тут предлагают надежную новую школу с отличными учителями» не сопротивлялся. Ровно до того момента, как услышал название «школ».

— Че-его-о?! — турбиной прогудело по дому. — Ноги Максима там не будет!

— Но послушайте!

— Нет! Это вы послушайте, это не школа! Это военный лицей!

— Так может, ему будет лучше?

— Нет! Нет! И еще раз нет! — Пнул старик дверь и с грозным видом показал гостю на выход.

— Но нам все равно надо менять школу…

— Не надо менять!

— Но вы сказали — надо!

— А сейчас — нет! У Максима там друг! — гудел старик, корпусом выпроваживая всех из дома.

— Да они только вчера подружились!

— Зато он так много пережил!

— Но вы ведь все равно уволились, — раздраженно встал на месте Михаил.

— А сейчас — передумал! Это, может, мой педагогический долг! Я осознал свою ошибку и прошу дать мне шанс все исправить!

— Ну, может действительно? — С сомнением произнес Михаил.

— Если что, спросите у Максима мой телефон, — примиряюще улыбнулся Николай, стоя уже за порогом дома. — Совершенно не обязательно переводить его прямо сейчас.

— Так и сделаем, — выдохнул отец.

— Даже не думайте! — Погрозил старик кулаком небу.

— Но напоследок, чтобы не с пустыми руками, — проигнорировав грозные жесты, обратился дядь Коля к Михаилу. — Вы не могли бы мне помочь? — Показал он на пиджак. — Достаньте из внутреннего кармана коробочку, будьте добры. Руки не совсем меня слушаются.

— Да, разумеется, — засуетился Михаил, выудив потертый квадратный короб из бересты, толщиной в полтора сантиметра и гранью в десять.

— Откройте, вот так, спасибо. — Николай бережно подцепил рукой лежащий в коробе прямоугольник темного дерева, показал хозяину дома и со всей серьезностью спросил. — Вы не будете против?

Тот не сразу понял вопроса, зачарованно глядя на угловатую резьбу из рун и грубых обозначений волн и корабля с распахнутыми парусами на нем. А когда осознал — то медленно кивнул, не особо веря тому, что происходит. И сварливый старик как-то притих, с совершенно непонятным выражением лица наблюдая за происходящим.