Творения - Владимир Богоявленский

В заключение всего сказанного нами сделаем общий вывод и дадим общее понятие о церковном отлучении. Соединив все, что доселе сказали мы о сущности и значении отлучения, в одно общее представление, мы получим такое определение его: оно есть отторжение от внешнего и внутреннего общения с Церковию, основанное на естественном и Божественном праве, совершенное лишение всех средств ко спасению, приобретенных в св. Крещении, отсечение от живого тела Иисуса Христа и низведение отлученного в состояние неискупленного человека; оно есть самое тяжкое из всех церковных наказаний, употребляемое с целию исправить виновного, поддержать честь и достоинство церковного общества и предотвратить от прочих членов его опасность соблазна и заразы.

Против ли нас (абстинентов) Библия?

Доклад Митрополита Владимира, читанный на противоалкогольном Съезде в Москве 6-го Августа 1912 года.

Досточтимое Собрание, Боголюбивые отцы и братия! Борьба против алкоголя и пьянства, которую ставим мы своею задачею, — борьба серьезная и очень нелегкая. Нелегкая сама по себе, она еще более затрудняется для нас превратным образом мыслей его защитников, которые и сейчас еще имеют дерзость стоять за распространение и употребление алкоголя. И где только не удается этому алкоголю, несмотря на его страшные и губительные свойства, находить себе друзей и защитников! Он находит их прежде всего в лице опустившихся своих приверженцев, у коих любовь к нему превратилась в страсть; находит между виноторговцами, извлекшими из распространения его свою материальную выгоду, находит их между духовными и мирянами, находит даже и между учеными. Это мало. Будучи злейшим врагом всякой религии, он пытается привлечь на свою сторону самую лучшую из религий — христианство с его Библией, чтобы при по¬мощи ее одержать победу над нами, абстинентами (стоящими за совершенное воздержание от спиртных напитков), и нашими стремлениями. Говоря это, я разумею, между прочим, профессора фармакологии и физиологической химии в Галле доктора С. Гарнака, не очень давно издавшего сочинение под заглавием: «Bibel und alkogolischen Getranke» (т. е. Библия и алкогольные напитки). В этом сочинении он поставил своею задачею доказать абстинентам, — о которых он слышал, что они, для оправдания своего радикального взгляда, часто ссылаются на священное Писание, — что это Писание совсем не на их стороне, что по словам этого писания «хорошо и весело пить иногда воду, а иногда вино». Сочинение это далеко не разрешает алкогольного вопроса и, по своей односторонности и недостаточной научности, конечно, не заслуживало бы серьезного внимания. Но так как оно, по какому то странному стечению обстоятельств, нашло место в сборнике, изданном по случаю двухсотлетнего юбилея Галльского Университета, то может, конечно, не только иметь значительную долю авторитета, как ученое произведение, для сторонников алкоголя, но сбивать с толку и борцов за трезвость. И не скрою от вас, что отзвуки этого произведения уже слышатся и у нас не только среди мирян, но и среди некоторых духовных лиц. Вот почему мне представляется совсем не излишним доложить настоящему почтенному собранию направленную к защите взгляда абстинентов критическую заметку на это про¬изведение 1), а в заключение вкоротке изложить учение абстиненции с нравственным его обоснованием. «Хотя я и не знаю оснований противников, но я не одобряю их». По этому, кажется, образцу, говорить Асмуссен, поступает и Гарнак, когда он, в начале введения в свое сочинение говоря о фанатиках (разумея абстинентов), которые в борьбе своей за трезвость берутся часто за оружие в высшей степени сомнительного свойства, далее говорит; «где царить фанатизм и эгоизм, там всегда стараются, что очень понятно, хотя и в высшей степени печально, ставить дело в связь с религиозными интересами, с субъективной окраской… Это — печальное недоразумение и глубокая ошибка, в которую впадают люди этого покроя, когда они думают найти опору в авторитете Библии, забывая при этом то обстоятельство, что ведь и дьявол может ссылаться на священное писание» (см. евангельскую историю об искушении дьяволом Христа). Таково суждение профессора Гарнака. На странице 15-ой своего сочинения этот муж, забравшийся, так сказать, на Моисеево седалище, приводит слова премудрого Соломона (Притч. 31, 4.): «Не царям, Лемуил, не царям пить вино и не князьям — сикеру, чтобы напившись они не забыли закона и не превратили суда всех угнетаемых». И к этому он тотчас же присоединяет «таким образом действие, производимое вином, на которое здесь указывается, прежде всего обнаруживается в ослаблении рассудка и потере беспристрастия и беспартийности». На это мы вправе сказать, что и для профессоров также имеет значение то, что необходимо для царей и судей, особенно когда они хотят произносить суд над трезвостью и воздержанием. Ибо, если где вино способно оказывать влияние на рассудочную деятельность всякого вообще человека, так в особенности там, где он сам является судьею и критиком в вопросе о вине. Но если, называя нас фанатиками, он против нас выдвигает дьявола и нашу деятельность приравнивает к его деятельности, то в этом уже заключается добрая воля «фанатизма» в борьбе против абстиненции и ея сторонников. Если абстиненты добровольно отказываются от сомнительного и воображаемого наслаждения и о своем деле — именно отречении от спиртных напитков — дозволяют себе такое суждение, которое обследовано и теоретически и практически, чего профессор Гарнак о себе, вероятно, сказать не может, то можно ли поэтому их суждение называть «субъективно» окрашенным, тенденциозным и пристрастным? Но как же, в каком отношении мы — противники алкоголя стоим к «библейскому вопросу о вине»? Этот вопрос в сущности в нашем движении играет совершенно второстепенную роль; мы должны это всегда строго и резко подчеркивать. Мы избегаем, насколько возможно, входить в обстоятельное его обсуждение, так как он — у нас по крайней мере — окончательно еще не решен и потому способен прежде всего возбуждать бесполезные споры и брань. Но так как со стороны чаще всего духовных, а иногда, как в настоящем случае, и мирян, очень часто с большим или меньшим искусством пускается в ход против нас и Библия и так как многие из этих противников думают сразить нас одним только указанием на брак в Кане Галилейской, то по сей причине мы вынуждены бываем чаще, чем это было бы нам желательно, возвращаться к этому вопросу и занимать в отношении его определенную позицию. — Взгляд профессора Гарнака, несмотря на его громкое и докторальное предисловие, следуете назвать неправильным, не выдерживающим критики и совсем необоснованным. Произнося свое суждение об этом предмете, он совершенно не занялся изучением посвященной этому предмету литературы, произведения которой нельзя назвать наивными, натянутыми и ненаучными, так как значительная часть их принадлежит перу выдающихся богословских и философских светил. К тому же ему не достает, как сам он сознается, знания еврейского языка. Конечно, чрезвычайно легко и удобно делать нападение на борцов трезвости, якобы поддающихся великому самообману, когда совсем не знают и не могут хорошо себе объяснить того, что собственно они утверждают, когда, вместо того, чтобы опровергнуть и доказать, набрасывают только на их мнения ложный свет и потом подвергают их осмеянию, как невежд и наивных людей, и нравственно уничижают их. Но при этом нельзя от души не пожалеть, что такая софистика, которая не может претендовать на строгую научность, могла однако же найти место в сборнике, изданном по случаю двухсотлетнего юбилея Галльского университета. — Такое сочинение, конечно, всегда может производить впечатление на закоснелых врагов воздержания (темперенция) и таким путем очень удобно и выгодно апеллировать к та¬кого рода людям. Но все здание профессора Гарнака тотчас же падает, как карточный дом, как только коснешься одного пункта «библейского винного вопроса», и именно следующего: «где и в какой мере в Библии под словом „вино“ следует подразумевать перебродивший алкогольный, и где не перебродивший, свободный от алкоголя виноградный сок»? Это такого рода пункт, который, если хотят спорить, прежде всего должен бы быть приведен в ясность, но профессор Гарнак этого пункта даже и не касается, что в высшей степени является странным, хотя, может быть, для противников воздержания и выгодным. Может быть, этот вопрос, по его мнению, несуществен и не заключаете в себе никакой важности? Но, по тщательном и добросовестном на¬следовали, он не мог бы сказать этого, так как об этом как замечено, написаны знатоками дела целые тома. Кроме того вопрос этот настолько выпуклый вопрос, что на него только тогда не наталкиваются, когда намеренно его обходят. Трудно, поэтому понять, делается ли это по неведению или же предубеждение и пристрастие может так сильно затемнять взгляд человека? Неоспоримо то, что Иудейский народ в смысле напитка употреблял как перебродивший, так и не перебродивший виноградный сок, было ли это питательное, или только вкусовое средство, и очень вероятно, что под не перебродившим вином разумелся не один только свежий сок из ягод виноградных, но что евреи так же хорошо, как и другие народы, умели этот не перебродивший грозд предохранять от брожения и на долгое время сохранять его не перебродившим. В этом отношении заслуживает особенного внимания следующее из¬речение доктора Адлера, английского обер-раввина ортодоксальных Иудеев: «я не знаю ни одного авторитета, говорит он, который ограничивал бы употребление слова „вино“ только вином перебродившим». Но признать новым авторитетом в этой области профессора фармакологии и физиологической химии доктора Гарнака мы не имеем ни малейшего основания. Рассмотрим теперь этот вопрос в приложении к сказанному в Библии.