Встретимся в Загсе или на небесах (СИ) - "Iva River"

Естественно, Саша тут же поселил соседа у нас, и мне это весьма и весьма напомнило события давнего вещего сна, в котором дом моей тёти превратился в ночлежку для страждущих. Там тоже фигурировал подобный экземпляр, питавший ко мне нежные чувства, но к счастью, ничего не писавший, и даже не читавший.

После короткого рассказа Вани о предшествующих событиях я предположила, что это Ядвига устроила пожар, рассудив примерно так: раз девица может чем ни попадя отоварить человека по башке и смыться, она и поджёг совершить тоже вполне способна.

В первый раз я смолчала, посчитав, что Ваня в какой-то степени сам нарвался на черепно-мозговую травму, но сейчас решила, что такое спускать нельзя, и поделилась с народом своими подозрениями. Но Иван отмахнулся.

— Да ну её, — сказал он, продолжая цвести идиотской улыбкой. — Главное, я рукопись вынес! А то бы сгорела…

— Вань, рукописи-то, говорят, не горят, — хмыкнула я в рифму, — а вот люди — очень даже!

Ваня, видно, такой вариант вообще не рассматривал. С минуту он тупо смотрел на меня, подёргивая обрюзгшей, испачканной сажей щекой, но в итоге всё равно решил не затевать расследование. Тем более, что имущество было застраховано, и финансово он не слишком пострадал. А морально — так даже был счастлив, проникнув к нам в дом, пусть и таким необычным, опасным путём. Сбылась, так сказать, мечта идиота обосноваться подле «музы».

С этого момента жизнь моя приобрела особенный окрас. Даже тосковать по любимому времени не осталось — в часы досуга я ошпаренной кошкой металась по дому, пытаясь скрыться от вездесущего прозаика.

Если кто-то думает, что моя недавняя пламенная речь что-то изменила в наших с Ваней отношениях, то глубоко заблуждается. По-моему, он её или вообще не понял, или тут же напрочь забыл.

Хотя нет, кое-что всё же поменялось — Ваня перестал называть меня ласковым именем озёрного чудовища. Только на этом перемены и заканчивались.

Сашку, блин, убить мало! Зачем, спрашивается, надо было тащить чокнутого к нам?! Прекрасно бы он в гостинице или у матери перекантовался!

Конечно! Их-то с Галкой он не достаёт! А вот меня…

Причём, ни с того ни с сего его взялись опекать мои коты — Магистр с Томми, и когда я возвращалась домой, они так, дружной троицей, и таскались за мною повсюду. Маг-то — ясно, что в надежде оторвать свежий кусок изысканного мексиканского «пирога», а вот Томми почему — было не совсем понятно. Хотя, возможно, просто потому, что он кот-эмпат.

В общем, получалось, что из одного театра я сразу попадала в другой — полный абсурда.

Ваня с порога обрушивал на меня свежий кусок шедевра, нимало не заботясь, что столько искусства я вынести просто не в состоянии, коты скакали вокруг, толкаясь и выясняя, кому первому лезть ко мне на руки, а Федька носился с оранжевым мячом-пищалкой, извлекая из него визгливые рулады, перекрывающие все остальные звуки.

К большой моей радости изредка к нам захаживал Петя с ребятами — почитателями Ваниного дарования, и хоть ненадолго оттягивал писательское внимание на себя.

Сам Ваня, так до сих пор и не осознавший, в каком же жанре он пишет, ничего смешного в своём произведении не находил, но, тем не менее, на наш «гомерический» хохот реагировал нормально, а с некоторых пор даже с гордостью. А на очередную Петину похвалу смущался и заливался счастливым румянцем.

Сложнее было, когда нас посещала писательская родительница. Той при рождении тоже однозначно дефицитного чувства юмора не хватило, видно, эта родовая ветвь понятия не имела, в какой очереди раздают столь необходимое для жизни качество. Но судя по всему, её это тоже не особенно беспокоило, как-то справлялся человек.

— Ваня, где исторический реализм, я тебя спрашиваю?! — перекрикивая треск поленьев в камине и визг Фединого мяча, верещала Ариадна Бенедиктовна, прочтя очередной отрывок. В ответ «надежда русской словесности» делал кислую мину, и дабы не остудить сыновний писательский пыл, матери «будущего классика» приходилось сбавлять обороты: — В целом, Ванечка, неплохо, неплохо, но историзма маловато. Надо добавить!

Ваня вздыхал и покорно шёл добавлять. Получалось это у него не слишком удачно, и слава богу.

В один из дней, чудом оторвавшись от назойливого погорельца, я ворвалась в кабинет Веселовского, заперла изнутри дверь на ключ и взмолилась:

— Сашенька, ну отправь ты его в гостиницу, я тебя умоляю! У меня нервы сдают!

— Рит, ну как ты себе это представляешь? Сам пригласил, а теперь на улицу выгоню… — приятель оторвался от монитора и рассеянно посмотрел на меня.

— Да почему на улицу-то?! — повысила я голос. — В отель! Или к маме пусть съедет! По-моему, она только рада будет!

— Рит, ну это просто некрасиво, и потом, здесь ему удобнее за ходом восстановительных работ следить…

— Не смеши меня, а? — перебила я. — Да он там ни разу и не был с того дня! Ему же ни до чего дела нет, кроме его творения! Он меня им уже до печёнок достал!

— Ты чего злая такая? — Саша достал коньяк, два бокала, плеснул на донышко, и протянул один мне. — На, выпей и успокойся.

— Потому что у меня, Саша, не жизнь, а сплошные стрессы! Там Зоя, тут Ваня, Женька со своей трапецией! Я, может, только-только жить нормально начала, и опять кругом засады какие-то!

— Ну не преувеличивай. Это ты, наверное, замуж не хочешь, потому и психуешь так, — с широкой улыбкой предположил Сашка.

— Вы сговорились, что ли, с Галкой?! Хочу я замуж, хочу! Или мне транспарант вывесить, чтобы ни у кого сомнений не возникало?!

— Ну ты правда бешеная какая-то последние дни.

— А я тебе о чём говорю?! Можно меня хотя бы дома не раздражать?! Убери Ваню!

— Я тебе, киллер, что ли? — ещё больше развеселился Сашка. — Рит, ну ты явно передёргиваешь. Он, вроде, тихо себя ведёт, пристойно. Чего ты так реагируешь, не понимаю.

— А я разве сказала, что он здесь погром в китайском квартале устроил?! Он же этой своей тихой сапой скоро неврастеничку из меня сделает! Саша, он же вездесущ! Хорошо, я с радостью прочту книгу целиком, пожалуйста, сколько угодно! Мне смешно и в общем-то даже всё уже нравится. Но я не готова смаковать каждую деталь и по сто раз перетирать отдельные фразы. Не готова! У меня своих текстов — девать некуда!

Тут в дверь поскребли, и следом раздался вкрадчивый голос Вани:

— Саша, а Рита у тебя? Я тут с ней посоветоваться хотел…

— О, господи! — взвыла я и, с досадой махнув рукой на непонимающего меня Сашку, рванула балконную дверь.

Балкон огибал дом вкруговую и, быстро добравшись до своей комнаты, я затаилась внутри, пытаясь сосредоточиться на пьесе.

Перед уходом я с дуру поставила дверь на проветривание и сейчас тряслась от холода, кутаясь в тёплое одеяло.

Слова ни в какую не желали запоминаться, хотелось горячего чая с лимоном, но высовываться из «норы» было опасно, и пришлось мужественно терпеть.

— Дурдом какой-то!

Сообразив, что работы над ролью не получится, а с желаниями лучше бороться при помощи сна, я погасила ночник, дав себе мысленную клятву встать рано утром и всё-таки выучить этот злосчастный текст.

И тут за портьерой, освещаемый яркой луной, возник громадный тёмный силуэт с рогами.

От неожиданности я взвизгнула и ушла под одеяло с головой.

— Рита, не бойся, это я, — раздался знакомый голос.

— Ваня, я сплю! — истерично выкрикнула я, высунувшись из одеяльного кокона и силясь осмыслить факт наличия на соседской голове рогов.

Силуэт ещё немного потоптался и как только побрёл прочь, я догадалась, что к чему. Кованая декоративная решётка, предназначенная для вьющихся растений, выступала кое-где острыми прутьями, и это место как раз пришлось над Ваниной головой.

Я перевела дух и поняла, что у меня от всего происходящего вот-вот начнётся паранойя. Актёры вообще народ впечатлительный, а от такой нагрузки на психику, как была у меня в последнее время, умом мог тронуться и более стойкий товарищ, чем я.