Семейные тайны - Энн Мэтер

Бен прикусил нижнюю губу, глядя на нее с выражением жалости, а потом медленно покачал головой.

— Нет, не будешь.

— Что ты имеешь в виду? — Она заморгала. — Конечно, буду. Теперь, когда я знаю, что мы не родственники, думаешь, я брошу тебя? — Она перевела дух. — Не глупи! Мне все равно, что скажет папа.

— А мне нет, — отведя ее ладонь от щеки, Бен рывком поднялся на ноги. — Лучше бы ты оделась. Пора уезжать.

Кэсс проглотила ком, который вдруг вырос у нее в горле, и села.

— О чем ты говоришь? — спросила она, встревоженно глядя на Бена. — Зачем тебе беспокоиться о том, что подумает папа? Ничего он тебе не сделает.

— Да. Он ничего мне не сделает, — согласился Бен, поднимая джинсы и начиная расправлять штанины. Торопясь на выручку Кэсс, он просто вывернул их наизнанку, и теперь Кэсс в замешательстве наблюдала, как он приводит джинсы в порядок.

— Бен, — произнесла она спустя минуту, когда он надел джинсы и застегнул молнию. — Бен, нам надо поговорить. Перестань вести себя так, словно ты сожалеешь о случившемся. Я ни о чем не жалею. Это были самые чудесные минуты в моей жизни!

— Знаю. — Бен помедлил и посмотрел на нее. Вид Кэсс, сидящей на траве, подобно лесной наяде, разрушил стену, которую он пытался воздвигнуть между ними. — Кэсс, — пробормотал он, отшвыривая рубашку и опускаясь на колени рядом с ней, — не смотри на меня так. Я хочу, чтобы ты попыталась понять…

Кэсс вскинула голову.

— Что здесь понимать? — Она приподняла хрупкие плечи. — Что ты такой же, как папа, пусть даже и не его сын? Что случившееся для тебя просто-напросто вспышка страсти? Что для тебя наша близость не значит так много, как для меня?

— Не болтай чепухи! — На щеках Бена заходили желваки, а лежащая на бедре ладонь сжалась в кулак. Следующие слова вырвались у него будто против воли: — Случившееся было… неизбежно. Я так долго желал тебя… — он покачал головой. — Ни одна другая женщина не могла занять твое место — по крайней мере с тех пор, как тебе исполнилось восемнадцать. Собственные желания вызывали у меня отвращение. Я похоронил себя в работе, в учебе, в этой книге, которую сейчас пишу с таким трудом. Пока ты не явилась сюда, умоляя о помощи, я почти преуспел, убеждая себя в том, что мне никто не нужен. Но той ночью в квартире я понял, как заблуждался.

— Прекрати говорить так, будто между нами больше ничего не будет, — прошептала Кэсс, протягивая руку и проводя ногтем по молнии его джинсов. — Больше нам не о чем беспокоиться. Не понимаю только, почему ты так долго медлил. Ты наверняка давно знал, как я к тебе отношусь.

— Нет! — Испустив сдавленный вздох, Бен отвел ее руку от своего тела, бурно реагирующего на прикосновения. — Неужели ты до сих пор не понимаешь? То, что сказала Nonna тебе сегодня — а мне, когда я был в твоем возрасте, — это не наш секрет.

Кэсс заморгала.

— Почему секрет? — воскликнула она. — Ведь твоя мать и мой отец уже не женаты!

— Да, — подтвердил Бен, но вновь поднялся на ноги, и ужасное предчувствие охватило Кэсс.

— Пожалуйста, — воскликнула она, не сводя с него глаз, — объясни, о чем ты говоришь? Папа не знает, что ты ему не сын? Ну и что в этом такого? Ты ведь не собираешься унаследовать компанию! — Ее глаза потрясенно раскрылись. — Или я ошибаюсь?

Лицо Бена исказилось.

— Если хочешь, можешь этому верить.

— Не хочу я этому верить! — Кэсс вскочила. — Я только пытаюсь найти смысл в твоих словах. Бен, перестань вести себя так, словно мы враги. Я люблю тебя! Разве для тебя это уже ничего не значит?

— О, Кэсс! — Его ответ не оставлял сомнений, но вместо того, чтобы схватить ее в объятия, он нагнулся, поднял ее одежду и протянул ей. — Одевайся, — ровным тоном приказал он. — Я не способен рассуждать разумно, пока ты в таком виде.

— А может, я и не хочу, чтобы ты рассуждал разумно, — со слезами пробормотала она, но покорно взяла платье и трусики и молча оделась, а затем выжала волосы и сунула ноги в босоножки. — Доволен?

Бен уклонился от ответа и лишь показал жестом, что им следует вернуться той же дорогой, которой они пришли к озеру. Кэсс послушно направилась к машине, утопая ногами в прохладной траве.

Но, оказавшись внутри «порше», Бен не сразу включил зажигание.

— Послушай, — с трудом начал он, — не знаю, как это объяснить, но, когда я привез тебя сюда, я мечтал именно о том, что случилось.

— Правда? — Кэсс старалась не выдать радости. Что-то подсказывало ей: Бен собирается сообщить отнюдь не хорошее известие. Но ей придется выслушать все до конца.

— Да. — Он положил ладони на руль, с явным трудом подыскивая верные слова. — Если хочешь, назови меня эгоистом, но я вернулся в Кальвадо только потому, что не мог оставаться вдали от тебя. Господи, — он запустил пальцы в волосы, — ты и понятия не имеешь, сколько бессонных ночей доставила мне!

— Бен…

Она коснулась его рукава, но Бен стряхнул ее руку.

— Не надо, — произнес он. — Тебе придется выслушать меня. Я должен признаться…

— Что ты хотел меня? — тихо спросила она. — Я рада. Именно поэтому ты проводил так много времени с Карло и с матерью?

— А как же иначе? — в голосе Бена прозвучала ирония. — В тот день, когда я обнаружил тебя на пляже в полном одиночестве, не только раздражение заставило меня сорваться. Разумеется, я был недоволен, что ты купаешься одна. Это опасно. Но, увидев тебя полуобнаженной, желая прикоснуться к тебе и не имея на это права, я чуть не лишился рассудка.

Кэсс испустила сдавленный вздох.

— А я думала, ты злишься на меня. Когда я спросила, похож ли ты на отца своим поведением, ты чуть не ударил меня.

— Да. Впрочем, у меня есть оправдания, — сухо отозвался Бен. — Трудно знать истину и не иметь возможности сказать ее тебе, а тут еще ты стала намекать о сексуальных похождениях Гвидо.

— Тогда почему же…

— Подожди. — Бен опустил голову. — В то утро, когда ты спустилась к завтраку и обвинила меня в том, что я тебя избегаю, я не выдержал. Я решил отвезти тебя в Верразино, не заботясь о последствиях.

— Ты хотел, чтобы твоя бабушка рассказала мне правду?

— Черт побери, нет! — простонал он. — Я и не подозревал, что она скажет об этом тебе, дочери Гвидо Скорцезе. Нет, — он покачал головой, — я сам собирался это сделать. Но мне хотелось, чтобы Nonna поддержала меня.

— И что же? — с трудом выговорила Кэсс.

— А очутившись там, я обнаружил, что не могу открыть тайну, — объяснил он.

— Но почему?

— А ты как думаешь? — устало продолжил он. — Потому, что понял: я не могу так поступить с матерью. Я хранил ее тайну более пятнадцати лет и, как бы мне ни хотелось избавиться от обмана, знал, что не могу пренебречь ее доверием.