Вся Агата Кристи в трех томах. Том 2. Вся Мисс Марпл - Агата Кристи

Дознание вылилось в чисто формальную процедуру. Никто не изъявил готовности опознать покойницу. Люси вызвали для дачи свидетельских показаний о том, как был найден труп, было зачитано медицинское заключение о причине смерти — удушение. После чего разбирательство было отложено.

На улице, когда семейство Кракенторпов потянулось из зала, в котором проводилось дознание, было холодно, ветрено. Всех их, вместе взятых, было пятеро: Эмма, Седрик, Гарольд, Альфред и Брайен Истли, муж их покойной сестры Эдит. Был также мистер Уимборн, старший компаньон в адвокатской конторе, ведущей юридические дела Кракенторпов. Специально прибыл из Лондона, чтобы присутствовать на дознании, не посчитавшись с крайним для себя неудобством.

Первые минуты все, поеживаясь, топтались на тротуаре. Событие привлекло порядочное количество народа: газеты, как лондонские, так и местные, не поскупились на щекотливые подробности, описывая историю «трупа в саркофаге».

— Гляди, они… — прошел ропот по толпе.

Эмма сказала резко:

— Едем отсюда.

Большой взятый напрокат «Даймлер» подъехал к краю тротуара. Эмма села и жестом пригласила Люси последовать ее примеру. За ними сели мистер Уимборн, Седрик и Гарольд. Брайен Истли сказал:

— Альфреда я беру к себе в драндулет.

Водитель захлопнул дверцу, еще секунда — и «Даймлер» покатил бы прочь.

— Нет, стойте! — крикнула Эмма. — Вон наши мальчики!

Мальчиков, несмотря на их негодующие возражения, оставили в Резерфорд-Холле, тем не менее они все-таки объявились, радостно улыбаясь во весь рот.

— На велосипеде приехали, — сказал Стоддарт-Уэст. — Полицейский попался добрый, пустил нас в задний ряд. Надеюсь, вы не сердитесь, мисс Кракенторп, — прибавил он вежливо.

— Она не сердится, — отвечал за сестру Седрик. — Молодость есть молодость! До этого, верно, не приходилось бывать на дознаниях?

— Да, но обидно немножко, — сказал Александр. — Все так быстро кончилось.

— Мы не можем стоять тут и заниматься болтовней, — брюзгливо проговорил Гарольд. — Люди кругом. И полно этих, с камерами.

Он подал знак шоферу, и «Даймлер» тронулся с места. Мальчики весело помахали ему вслед.

— «Все так быстро кончилось!» — сказал Седрик. — Вашими бы устами, наивная молодежь! Все еще только начинается.

— Пренеприятная история, — сказал Гарольд. — Крайне некстати. Я полагаю…

Он выразительно взглянул на мистера Уимборна, и тот, плотнее сжав тонкие губы, с неудовольствием покрутил головой.

— Надеюсь, — произнес он напыщенно, — что с этим происшествием все разъяснится в самом скором времени. Полиция свое дело знает. Однако, как сказал Гарольд, история и впрямь пренеприятная.

Говоря это, он смотрел на Люси, и в этом взгляде ясно читалось неодобрение. «Если б не эта особа, — казалось, говорили его глаза, — с ее манерой лезть, куда не просят, то ничего бы такого не стряслось».

Вслух то же — или примерно то же — соображение высказал Гарольд Кракенторп.

— Кстати, э-э… мисс, э-э… Айлзбарроу, скажите, что побудило вас залезть под крышку саркофага?

Люси давно было интересно, когда уж кому-нибудь из членов семьи наконец-то придет в голову задать подобный вопрос. То, что его первым долгом зададут в полиции, она знала, — удивительно, что никто другой до этой минуты не додумался сделать то же самое.

Седрик, Эмма, Гарольд и мистер Уимборн, точно по команде, повернули к ней головы.

Ответ, хорош он был или плох, она, естественно, подготовила заранее.

— Да откровенно говоря, — отозвалась она неуверенно, — сама не знаю… Было такое ощущение, что там следует навести порядок и чистоту. И потом… — она запнулась, — в сарае стоял очень неприятный, специфический запах…

Она рассчитала точно: все внутренне мгновенно отпрянули от столь непривлекательного сюжета.

— Да-да, — забормотал мистер Уимборн, — разумеется… судебный медик сказал, примерно три недели. По-моему, знаете ли, всем нам полезнее не сосредоточиваться на подобных предметах. — Он ободряюще улыбнулся Эмме, которая сильно побледнела. — Старайтесь помнить, что эта несчастная ни к кому из нас не имеет отношения.

— Ой ли? — сказал Седрик. — Откуда у вас эта уверенность?

Люси Айлзбарроу не без любопытства скосила на него глаза. Она уже подметила это разительное несходство между тремя братьями. С одной стороны — рослый Седрик, с лицом, задубелым от житейских бурь, темноволосой косматой головой и насмешливой повадкой. Из аэропорта явился небритый. Побрился, правда, перед тем, как ехать на дознание, но ходил до сих пор в том же, в чем приехал, — похоже, только то, что на себе, у него и было: поношенные брюки из серой фланели и мешковатый, видавший виды пиджак с заплатами на локтях. Вылитый персонаж из пьесы о богемной жизни, и тем гордый.

И рядом — его брат Гарольд, полная противоположность, типичный образчик финансиста, директора могущественных компаний. Высокий, подтянутый, с прямой осанкой; залысинки на висках, черные усики, безукоризненно одет: темный, идеального покроя костюм, жемчужно-серый галстук. Весь вид его выдавал тертого, преуспевающего дельца.

Сейчас он уронил натянуто:

— Совершенно неуместное замечание, Седрик.

— А почему? В конце концов, не в нашем ли ее нашли амбаре? Для чего-то она пришла туда?

Мистер Уимборн деликатно кашлянул.

— Возможно… м-м… на свиданье. Сколько я понимаю, ни для кого вокруг не секрет, что ключ держали снаружи, на гвозде.

В его голосе звучало категорическое неприятие столь вопиющих проявлений халатности. Звучало так явственно, что Эмма сочла нужным оправдаться:

— Так повелось еще с войны. Ради уполномоченных по гражданской обороне. Чтобы могли сварить себе там какао на спиртовке и погреться. А после — все равно жулику польститься в амбаре не на что — ключ там и продолжали оставлять. Известное удобство, скажем, для членов «Женского института». Если бы держать в доме, это могло бы создавать сложности — допустим, они хотят подготовить помещение, а у нас никого нет дома. С живущей прислугой — другое дело, но когда одни приходящие… — Голос ее замер.

Сказано все это было безучастно, автоматически, — лишь бы чем-то отговориться, — а мыслями в это время она как будто витала где-то еще.

Седрик бросил на нее быстрый, озадаченный взгляд.

— Ты чем-то встревожена, сестричка. В чем дело?

Гарольд с сердцем одернул его:

— И ты еще спрашиваешь, Седрик!

— Да, спрашиваю. Допустим, что в Резерфорд-Холле убита кем-то в амбаре молодая незнакомка — несколько смахивает на викторианскую мелодраму — и допустим, для Эммы это поначалу было потрясением, но Эмма — человек здравомыслящий, всегда такой была, и мне непонятно, почему она до сих пор не успокоится. Черт возьми, ко всему привыкаешь.

— Не знаю, как ты, но есть люди, которым довольно сложно привыкнуть к таким фактам, как убийство, — едко заметил Гарольд. — У вас, охотно верю, на Майорке человека убьют и не поморщатся…

— Ивисе, а не Майорке.

— Это одно и то же.

— Вовсе нет — это совсем другой