Легенда о мальчике, что учился дышать (СИ) - "chuckcloud"

В ушах Тома наступила звенящая тишина, в глазах потемнело, пухлый рот раскрылся, а с губ сорвался беззвучный крик безысходности.

— Посмотрите в глаза этого парня, — вновь появился на экране ведущий. — Имели ли право безжалостные террористы Аль-Каиды убивать такого молодого, такого красивого человека? Его жизнь только начиналась, а тут такой вот расклад… Да, оба эти человека считаются преступниками, что пару лет покрывали других преступниц — сестер Блэкберри. Но заслужили ли они такого конца? Морган — да. Полиция доказала его вину в самостоятельных преступлениях, где даже и не были замешаны сестры Блэкберри. Но он… Джейк Джилленхол… Сделал ли он что-то ужасное, за что получил такой конец? Наш канал считает, что нет… Посему, мы отдаем дань в память этого парня, — опустил он голову, а из динамиков послышался ритм бьющего метронома, как бы предзнаменовав минуту молчания.

— Блять, Томми, Томми, успокойся, я прошу тебя! — кинулся к другу Батлер, заприметив, что тот, кажется, узнал о смерти брата.

— Нет, сука-бля, нет! Это бред! Этого не может быть! Глупости! — заорал Харди, отталкивая от себя эффектного бородача. — Дай мне телефон, Леонид! Я позвоню Джейки! Он не мог же умереть! Это просто какой-то бред! Видеомонтаж! Какая в пизде Аль-Каида?!

— Томми, это правда, это случилося пару недель назад. Я проверил — его больше нет… Нашего Джейки больше нет! — не сдержался и взвыл бородач, подняв голову к потолку.

На безумные вопли Батлера сбежался весь персонал больницы, но как только каждый подбегающий к палате сотрудник, оказываясь ближе, чем на пять метров, тут же терял свои барабанные перепонки и убегал назад к своему рабочему месту. Не потерял перепонки лишь Джорд Буш, ибо не имел их с рождения, но, тем не менее, глухим не являлся. Такая вот странная аномалия тела.

— Да ну на хуй! Бред! — схватился за голову Харди, а из глаз его брызнули слезы. — Этого не может быть! Не может же, сука-бля!

— Томми, это правда… Правда… — поспешил выключить телевизор Батлер и крепко обнял друга. — Его больше нет… Нашего Джейки нет… — повторял он, положив ладонь на голову Тома.

— Нееет… Нееет… — истерично застонал Харди, уткнувшись в эффектно оголенную грудь друга. — Джейки… Да как так-то? Я не верю… Не верю… — зарыдал в голос он.

— А что выключили-то? Интересно, что расскажут дальше, — взял в руки пульт беспардонный Буш и вновь включил телевизор, закинув в рот очередной крендель.

— И еще к одной главной новости! — слишком громко проорал ебаный ведущий новостного блока. — Вчера, третьего сентября, состоялся суд над самими сестрами Блэкберри! — провозгласил он, а на экране появилась фотография беззаботных и обнимающихся Нины и Лизи, которая явно была взята из их семейного архива. — Напоминаю, что за чреду безрассудно совершенной серии убийств, обе девушки были приговорены к смертной казни. Точная дата неизвестна, но судья обещал лично проследить за данным процессом, и что к концу осени приговор будет исполнен. Но господа, давайте рассудим трезво! Смертная казнь? Серьезно? Почему не пожизненное? Кажется, здесь пахнуло коррупцией! Наши корреспонденты прямо сейчас находятся у дома того самого судьи, попробуют туда вломиться, застать врасплох и взять честное интервью…

— Ух ебать! — подавился от услышанного крендельком Джордж Буш, отчего упал на пол, ударившись в полете лбом о угол прикроватной тумбочки.

— Что?.. Что, сука-бля?.. — отчаянно воскликнул Том, услышав очередную охуетительную историю.

— Да, это тоже правда… — скорбно прошелестел Батлер, покрепче прижав друга и раскачивая его в объятиях утешения.

— Стоп-стоп-стоп, сука-бля, — отстранился от него Том, трясущейся рукой вытирая нескончаемый поток слез, катившихся из глаз. — Мне нужно как-то взять в себя в руки… Сука-бляяя, Джейки, братишка… — вновь простонал он и закрыл лицо ладонями, сотрясаясь в рыданиях.

— Томми, — на всю больницу прошептал Леонид, вновь потянув друга к себе.

— Нет, Леонид, не надо, не сейчас… — поспешил вновь отстраниться Харди, выставив вперед ладонь. — Сейчас надо успокоиться… Как-то надо успокоиться… — мямлил он, тяжело и рвано выдохнув. — Сука-бля, надо… Надо… — поднял он заплаканные глаза к потолку. — Если я сейчас расклеюсь, то все станет еще хуже… Хотя куда, сука-бля, хуже? — с силой вцепился он в волосы.

— Томми, твоя реакция — нормальна, — попытался спокойно прокричать Батлер.

— Нет, только не сейчас, сука-бля. Не сейчас, когда я могу что-то исправить. Кто поможет им, Леонид, если сейчас я расклеюсь? — крикнул он, показав пальцем в экран телевизора, где все еще мусолили фотографии сестер Блэкберри. — А я могу вмешаться, могу их вытащить! И как бы больно не было мне сейчас, у меня нет права впадать в истерику! От меня зависят их жизни! Больше никому не под силу им помочь! — в полу-истерике верещал сержант.

— Я… Я… Что ты хочешь сделать, Томми? — бредово мямлил Батлер.

— Хочу спасти их от смертной, сука-бля, казни. Мне нужен мой телефон, мне нужны мои базы, — проглотив вставший в горле ком отчаяния, попытался спокойно пояснить за план действий Том.

— Твой телефон, он не работает, — поджал губы Леонид. — Я пробовал его зарядить, но тщетно — он не включилсси…

— Значит, сука-бля, нам срочно нужно в Сиэтл, сука-бля, — нервно вскочил с кровати Том, подорвался к шкафу и наспех принялся одеваться в свою одежду, заботливо постиранную и поглаженную персоналом больницы.

— Хорошо, говори, что мне нужно делать и я подмогну, чего бы мне это не стоило, — гордо кивнул бородач, поднимаясь на ноги.

На том и порешали.

Уже через несколько часов они сели в самолет Вашингтон-Сиэтл, что должен был доставить ребят до дома. Когда самолет набрал высоту, стюардессы начали разносить по салону еду и алкоголь. Есть Харди совершенно не хотелось, а вот выпить было необходимо. Но только совсем немного, ибо пьяные выходки — совсем не то, что сейчас было нужно Тому.

— За Джейки, — произнес Леонид, подняв стопку виски и, не чокаясь, опрокинул в свой эффектный рот.

Том лишь молча кивнул, выпил и сморщился. Затем повернулся и задумчиво уставился в иллюминатор.

— Знаешь, Леонид, — сказал он спустя пару минут молчания, и поводил пальцем по стеклу. — Мне было восемь, когда я первый раз осознанно летал на самолете. Пиздос было страшно. Не только физически, но и морально… Отец забрал меня от ебанутой Мэрил, и мы полетели с ним в Англию… Я улетал со смешанными чувствами. С одной стороны — был рад, что больше не буду жить со старой блядью. Но с другой… С другой — мне было страшно, ведь я оставил с ней там, в шаре, Джейки. Считай, бросил его… Предал… Но в тот момент я даже и не подозревал, что он — мой младший брат. Потом отец, уверил меня, что все это нереально… Что Джейки никогда не существовало, а он был лишь плодом моего больного воображения… Да, отец поступил плохо… Но все же, думал, что так будет лучше для меня… Но как бы он не старался, факт того, что меня обманывают, не покидал мои мысли. И в семнадцать я вновь вернулся в Штаты. Я летел сюда в надежде разобраться — где правда, а где ложь… Был Джейки или нет? Настоящий он или вымышленный? В тот момент я еще что-то думал, сомневался… А он… Он был, сука-бля, самым настоящим из всех… — замолчал Том и вытер скользнувшую из глаза слезу.

Батлер ничего не ответил, лишь мудро промолчал и обновил рюмки новыми порциями виски.

— Потом помню, как повез его в Манчестер, после того, как мы нашли друг друга, — продолжил Том, опрокинув в рот виски. — Для Джейки это был первый полет. И я тебе скажу, он нихуя не испугался. Напротив, сука-бля, радовался, что ребенок. Задавал кучу нелепых вопросов, хохотал, рассматривая облака из иллюминатора. Он был таким смешным, наивным… Еще совсем пиздюк… Ему так хотелось жить полноценной жизнью, после многих лет заточения в шаре. Хотелось попробовать и испытать все, что только можно и нельзя… И он торопился все это попробовать и испытать, будто боялся не успеть что-то сделать. Будто боялся, что опять будет заточен в шар и больше никогда не побывает в свободном мире… И вся эта его суета и спешка делала Джейка таким живым, настоящим… Сука-бля, да он даже и никогда не расстраивался по всяким пустякам. Вечно твердил, что из любой, даже ебаной ситуации, всегда найдется выход. Такой он был позитивный… Живой… Мы с ним были такие разные. Из-за этого очень много ругались… Даже дрались, — усмехнулся он. — Но все же никого у нас не было роднее друг для друга. И мы оба это знали и раз за разом мирились с ебливыми изъянами в характерах каждого…