Легенда о мальчике, что учился дышать (СИ) - "chuckcloud"

— Ладно! Не можешь ответить — значит я решу за нас двоих! Все, поехали прямо сейчас! — взял он ее под локоть и потянул в сторону, но почувствовал сопротивление. — Ну же, сука-бля! Идем со мной! — сильнее он вцепился ей в руку.

Нина жалобно смотрела ему в глаза, но идти за ним не спешила, упираясь ногами в асфальт, который уже стал покрываться крапинками дождя.

— Ну же! — вскрикнул Том и дернул ее за руку.

— Отпусти! Мне больно! — пискнула Нина.

— Сука-бля! — моментально разжал руку сержант, и девушка по инерции отшатнулась назад. — Прости! Я не хотел… Я не хочу, сука-бля, делать тебе больно… И не сделаю. Но боюсь, как бы кто-то другой не сделал. Пожалуйста, давай уедем, и ты будешь в безопасности. Прошу тебя, сука-бля!

— Я… Я не могу… — еле слышно пробормотала Нина.

Том закрыл глаза и болезненно нахмурился. Неужто опять ничего не вышло? Нет, этого не может быть!

В этот момент на противоположной стороне улицы припарковалась красная Феррари. Нина же продолжала стоять и умоляюще смотреть на сержанта, будто просила ее не слушать.

— Никто не знает, каково это, быть плохим человеком, быть грустным человеком за голубыми глазами, — вдруг раздался из красной Феррари голос Фреда Дерста, исполняющего хит «Behind blue Eyes».

— Слушай, я уже давно кое-что понял. И признал это для самого себя, хотя долго это и пытался отрицать… — продолжил Харди, а правостороннее сердце бешено застучало. — Но я должен был признаться тебе, что… Я… — выдохнул он и на мгновение замолчал, взяв Нину за руку. — Я тебя… — продолжил он, заглянув ей в глаза.

— Стой! — вскрикнула Нина и закрыла сержанту рот ладонью. — Не надо… Пожалуйста, не говори… Я не смогу ответить тебе…

— Никто не знает, каково это, чувствовать то, что чувствую я, — продолжал нагнетать атмосферу мистер Фред из Феррари.

— Я не смогу сказать… — прошептала Нина, и в этот же момент с неба обрушился ливень.

Том отпрянул и помотал головой, жмурясь от крупных капель дождя, а слова, что он хотел произнести, словно комом встали в горле.

— Я не верю тебе! — воскликнул он и притянул Нину к себе. — Если я сейчас тебя поцелую, ты тоже не сможешь ответить? Пиздеж!

— Найди… — прозвучал голос Фреда и сменился на будоражащий проигрыш.

Нина обвила Тома за шею и заглянула в глаза. От ее взгляда сердце споткнулось, пропустив удар. Сержант, кажется, вновь забыл, как дышать, но ему на помощь пришла Нина, поцеловав. Внутри все вспыхнуло и приятно обожгло, как только он почувствовал вкус ее губ, смешанный с привкусом дождя. Том крепко прижал ее к себе, потеряв рассудок и не замечая ничего вокруг. Даже как ее ладонь едва уловимым движением скользнула с его шеи по кожаной мотоциклетной куртке вниз, а затем обратно вверх по спине на шею.

— Никто не знает, каково это, быть презираемым, быть поверженным, за голубыми глазами, — вновь застонал Фред из Феррари, и дождь прекратился также резко, как и начался.

Нина отстранилась от Тома и вновь посмотрела в его серые глаза, где теплилась надежда, что теперь все изменится. Только Харди открыл рот, чтобы сказать то, что недосказал, как девушка вывернулась из его объятий, развернулась и, не оборачиваясь, поспешила к Рендж Роверу.

— Сука-бля… — прошептал сержант, провожая охуевающим взглядом черную машину. — Сука-бля! — заорал он, снял куртку и в истерике бросил ее в огромную лужу, образовавшуюся у бара. Том схватился за голову и посмотрел на небо. Туча рассеялась, и на небе стали проглядываться звезды. Сержант провел ладонью по лицу, смахивая воду, и пошел прочь.

«Послушай, Том… Послушай… Что за нахуй? Что это было?» — только и думал он, бредя по улице.

Так он прошел пару кварталов, не понимая совершенно нихуя. Что вообще произошло? Что опять пошло не так? За что Нина так с ним? Он ведь хотел спасти ее, помочь, как она и просила, сказать, что любит ее, а она… Вновь сделала ему больно! Вновь и вновь делает ему больно! За что, сука?

В таком охуевающем состоянии Харди добрался до какой-то кактусовой аллеи, присел на лавочку и невидящим взглядом уставился перед собой. Он был настолько растерян, что даже не мог понять толком, какие чувства сейчас испытывает? Боль? Отчаяние? Сметение? А может некое раздражение или даже злость? На кого? На себя, на нее, на Декстера? Непонятно. Отчетливо было лишь ощущение чего-то незавершенного. Будто он марафонец, упавший за несколько метров до финиша: сил было истрачено ровно столько же, как и на весь путь, а чувства удовлетворенности при этом не было. И в голове так и продолжала крутиться лишь одна мысль: «Какого хуя?»

Том похлопал себя по карманам скамов, в надежде найти сигареты. Блять! А ведь они остались в мотоциклетной куртке! В пизду! Обратно он не пойдет! Но курить страсть как хотелось. Сержант раздраженно обыскал еще раз все возможные места, где могли бы быть сигареты. Нихуя! Вместо них нашел лишь пакетик с травой, выращенной по рецепту отца, лицо которого он не просто вспомнил — то буквально стояло перед глазами, смотря на Тома с усталой печалью, ведь свадебный вальс сына на заднем дворе, кажется, отменяется.

Харди забил косяк и раскурился. Так и просидел битый час, продолжая беспрерывно крутить в голове все ту же пресловуто обдроченную мысль: «Ну какого ж хуя, сука-бля?!»

Потом он покурил еще, и став неузнаваемым, встал и пошел куда глаза глядят со своими какого-хуя-мыслями.

Куда Том шел? Он не знал. Сколько шел? Не имел понятия. Просто шагал вперед, и сам не заметил, как вышел из города и оказался в окрестностях Альбукерке, а говоря точнее — в пустыне. Но это совсем не смутило обкуренного путника, и он продолжил идти.

Однако вскоре на востоке забрезжил рассвет. Вдалеке на горизонте показался хребет гор Сандия. Красновато-ржавые вершины и хвойная растительность у подножья делали его похожим на арбузную корку. Такое заключение сделал Харди, уставившись на горизонт.

— Какого хуя? — в неисчислимо бесконечное количество раз подумал, на сей раз вслух, сержант и опустился на колени.

Один в бескрайней пустыне, он был так же одинок и всю жизнь. Таким и останется навек. Лишь где-то далеко-далеко впереди назойливо маячит сочный кусочек арбуза, до которого ну никак не добраться, да едва согревает теплом первых лучей восходящее солнце.

Том провел рукой по земле и загреб горстку глиняной пыли. Растер в ладони и пропустил сквозь пальцы. Затем взял еще горсть теперь двумя руками и высыпал обратно тонкой пылящей струйкой. Он поднес ладони, перепачканные рыжим песком, к лицу и охуевшим немигающим взглядом уставился в них. Харди был накурен в хлам и не осознавал происходящего, но отчего-то все эти песчано-глиняные манипуляции не на шутку завораживали и, казалось, помогали привести рассудок в порядок.

— Сука-бля! — схватился сержант за голову, измазав теперь не только ладони, но и ебало, и волосы.

Он поднялся на ноги и, наконец, в голове стали появляться новые мысли.

«Послушай, Том! Что за дерьмо это было? Какого хуя шкура опять опрокинула? В который, сука-бля, раз! Сколько уже можно терпеть это говно? Но ведь ты, урод, ехал с главной целью спасти ее от ебаного пидораса Декстера! Ну и как? Спас? Нихуя! Ну а что тебе надо было делать, если пизда отказалась от твоей помощи? А какого хуя она отказалась? Ведь ты уверен, что именно этого она и хотела от тебя все время, об этом и просила! Но теперь опять тебя кинула! Или нет? Все же она не говорила конкретного «нет». Но и «да» не говорила! Пизда тупая! Какая же она тупая пизда! За какими хуями она так себя ведет? Почему не может сказать прямо, что ей нужно! Ты долго пытался это выяснить, но ничего у тебя не вышло. И не вышло вновь! А может сука опять хотела что-то сказать, но не могла? Конечно, сука-бля! Она ведь так и сказала, когда ты хотел признаться ей в любви. Не сказала ведь, что не любит, а сказала, не сможет сказать… Так может это не она, а ты — тупая пизда, Том? Так и есть! Так, сука-бля, и есть! Ты ведь хотел ее поцеловать, проверив на пиздеж… А вышло что? Она ж, блять, сама тебя поцеловала! Нахуя бы ей это нужно, если она ничего не чувствует к тебе? Значит чувствует, ебланка моя! Чувствует! Но не может сказать. Но все же, сука-бля, она поступает с тобой слишком ебано! Даже если не может сказать, то зачем делать так больно? Неужто ей поебать на тебя и твои чувства? Да нет же, ясно, что нет! Сука-бля! Что-то тут не сходится! Что-то мешает нам… Или, сука-бля, кто-то… Мразотный Морган — вот кто! Так, все! Нахуй и в пизду! Она говорила, не трогать пидора, но ты уже понял, что шкура не в себе. Так зачем ты будешь слушать ее бред? Она хуй понимает, что творит! Значит ты сам решишь эту дрочевую проблему! Надо разобраться с пидором! Как угодно… Просто раскрошить его хуевое еблище или же, сука-бля, убить! Что угодно, лишь бы он не лез! А когда его не будет больше на твоем пути, там уже и порешаешь все с этой охуевшей пиздой! Бандитка моя… Ты же обещал ей, что поможешь и поймешь… А ты… Как бы уебать тебе самому! Ладно, сначала, сука-бля, Декстер!»