Течет река Мойка... От Фонтанки до Невского проспекта - Георгий Зуев

Правый берег Мойки между Первым и Вторым Садовыми мостами является южной границей Марсова поля. Северная же его граница сегодня обозначена грандиозным зданием Мраморного дворца вкупе с его массивным служебным корпусом, небольшой площадью с памятником полководцу Александру Васильевичу Суворову и домами, некогда принадлежавшими Ивану Ивановичу Бецкому и графу Николаю Ивановичу Салтыкову.

Западная граница Марсова поля огорожена архитектурным массивом казарм лейб-гвардии Павловского полка, возведенных по проекту зодчего В.П. Стасова, и примыкающими к ним домами Апраксина и Адамини.

Наконец, на противоположной от Павловских казарм восточной границе Марсова поля его замыкает неширокая Лебяжья канавка, проходящая от Мойки до набережной Невы.

Благодаря четырем пограничным частям, каждая из которых является завершенным архитектурным шедевром, этот старинный городской объект, по мнению А.Г. Раскина, «воспринимается как гигантская диорама; осматривая ее, мы словно читаем архитектурную летопись, первые страницы которой заполнялись в начале XVIII столетия».

Летний сад напоминает о той поре, когда начал создаваться город-порт Петербург, вскоре ставший новой столицей России. Марсово поле входило в состав царской резиденции, включавшей несколько садов, называвшихся «летними».

Панорама Марсова поля

На протяжении более чем трех столетий эта огромная городская площадь неоднократно меняла названия и внешний облик.

В первые годы XVIII века на месте Марсова поля располагалось огромное топкое болото, из которого тогда вытекали две небольшие речки – Муя (Мья) и Кривуша. Для осушения болотистой местности по распоряжению Петра I в 1711 году на месте небольшой реки Лебедянки прорыли Лебяжий канал, а под руководством генерал-поручика Ф.В. Баура в том же году углубили дно илистой речки Мьи и одновременно соединили ее русло каналом с Безымянным Ериком (будущей Фонтанкой).

В 1718 году вблизи речки Мьи прорыли два канала: Красный (вдоль западной границы будущего Марсова поля) и Зимнюю канавку, на берегу которой планировали возвести в новой столице первый Зимний дворец для Петра I. Прокладку Красного канала, проходящего между Невой и Мойкой, завершили довольно основательным «ковшом» в районе будущего Мраморного дворца, оборудовав у левого берега Невы рукотворную бухту необходимым причальным и стояночным оборудованием для морских яхт и небольших судов.

Тогда он являлся самым широким каналом новой столицы. Красный канал оказался эффективным гидротехническим сооружением, позволившим довольно быстро осушить ограниченную территорию заболоченного «Пустого луга» – будущего Марсова поля. Дата прокладки этого рукотворного широкого водоема уточняется до наших дней, однако большинство исследователей все же полагают, что Красный канал прорыли по повелению Петра I не ранее 1720 года. Просуществовала же эта водная магистраль на западной границе Марсова поля весьма недолго, менее полувека. Основной причиной его засыпки явилось строительство на западной кромке поля жилых и казарменных зданий.

После ликвидации болота и гибельных топей к западу от образовавшегося обширного луга, названного вначале «Пустым», по приказу Петра I начались работы по его облагораживанию.

Площадь луга тщательно разровняли, расчистили и засеяли травой. На «Пустом лугу» даже проложили несколько аллей, предназначенных «для пеших прогулок, верховой езды и катания в колясках». После серьезных гидротехнических работ осушенный «Пустой луг» по существу становится островом, окруженным со всех сторон водами двух рек и двух каналов. Теперь на его территорию можно было проехать или пройти по наведенным над водостоками мостам.

Вскоре основатель Петербурга Петр I стал использовать «Пустой луг» для регулярных воинских смотров и народных гуляний в праздники, с обязательными красочными фейерверками, названными народом «потешными огнями».

Император любил наблюдать за зрелищем военных парадов гвардейских воинских частей и особенно его ветеранов, двух потешных полков – Преображенского и Семеновского.

В 1721 году в связи с празднованием Ништадтского мира на лугу специально воздвигли роскошную триумфальную арку, а аллеи украсили разноцветными декорациями. Отсюда – второе название осушенного огромного луга – «Потешное поле».

Позже, после строительства на левом берегу Мойки Летнего дворца для Екатерины I, поле переименовали в третий раз. В официальных государственных бумагах оно теперь называлось «Царским лугом».

Наследники Петра Великого, начиная с Павла I, приспособили поле исключительно для военных парадов и строевой подготовки солдат и офицеров. При этом воинская муштра нередко сочеталась на этом поле с показательными экзекуциями проштрафившихся нижних чинов.

Военные учения на Марсовом поле. Б. Патерсон. 1807 г.

Парад на Царицыном лугу (Марсовом поле) в 1831 г. Г.Г. Чернецов. 1831–1837 гг.

Справедливости ради, следует отметить, что «Марсово поле», названное так в годы правления Павла I, все же продолжало оставаться не только местом воинских парадов и учений, но и народных гуляний, в которых традиционно участвовали все столичные сословия. Особенно ярко украшалось это место города во время масленицы.

Писатель граф Владимир Александрович Сологуб в своих метких зарисовках быта и жизни горожан писал, что «Николай I имел привычку на масленицу во время качелей въезжать на Марсово поле и объезжать шагом весь квадрат. Однажды, среди общего ликования подгулявшего народа, толпа крестьянских детей подбежала к его саням и, не зная государя, запищала: „Дедушка, покатай нас, дедушка!“ Стоявшие подле будочники кинулись было разгонять детей, но государь грозно на них крикнул и, рассадив сколько уместилось детей в санях, обвез их вокруг Марсова поля».

Народные гуляния на Марсовом поле. Гравюра на дереве А. Даугеля. 1869 г.

Масленица предшествовала длительному Великому посту, вероятно, поэтому в ее период гуляли с особым размахом, «про запас». Накануне праздника на Марсовом поле начинали строить карусели, балаганы, горки для катания на санках. Обычно в период народных гуляний на Марсовом поле выступали в балаганах известные артисты цирка, в том числе знаменитые Владимир и Анатолий Дуровы.

Н.Р. Левина и Ю.И. Кирцидели в своей книге приводят замечательные воспоминания петербуржцев об этом древнем славянском празднике: «Масленица наступила… Принаряженные и приглаженные по тротуарам двигаются сплошные массы серого люда, направляющегося на Марсово поле… На площади пестреет тысячеголовая толпа. Десятки медных труб и турецких барабанов фальшиво наигрывают общеизвестные русские песни. Там и сям заливаются шарманщики. Сплошными рядами раскинуты холщовые шатры, где разносчики бойко торгуют вяземскими пряниками и кедровыми орехами…

Марсово поле. Народные гуляния на Масленицу. Начало ХХ в.

Около раешника всегда толпа разной молодежи, преимущественно школьников и гимназистов.

Посмотреть народное гулянье приезжают и воспитанницы Смольного института. Смолянки объезжают вокруг Марсово поле и возвращаются домой.

Народ толпится шпалерами, заглядывая в окна карет…»

В своих замечательных воспоминаниях художник М.В. Добужинский красочно описал народное гулянье на Марсовом поле: «Приближаясь к Марсову полю, где стояли балаганы, уже с Цепного моста и даже раньше, с Пантелеймоновской, я слышал, как в звонком морозном воздухе стоял над площадью весенний человеческий гул и целое море звуков – и гудки, и писк свистулек, и заунывная тянучка шарманки, и гармонь, и удар каких-то бубен, и отдельные выкрики, – все это так тянуло к себе, и я изо всех сил торопил мою няню попасть туда поскорей. Балаганы уже виднелись за голыми деревьями Летнего сада – эти высокие желтые дощатые бараки тянулись в два ряда вдоль всего Марсова поля, и на всех развивались трехцветные флаги, а за балаганами высились вертящиеся круглые качели и стояли ледяные горы, тоже с флажками наверху».

Сын Павла I – император Александр I, сохранив Марсово поле для периодических народных гуляний, решительно отобрал его у «отцов города» и передал в ведение военных, считая с этого времени его основной функцией проведение военных смотров, учений столичных гвардейских полков и парадов.

8 декабря 1796 года скончался полководец Петр Александрович Румянцев-Задунайский. В ознаменование его воинских побед в Русско-турецкой войне 1768–1773 годов император Павел Петрович соизволил увековечить доблестную память полководца. В начале 1798 года появился указ Павла I о разработке проекта памятного обелиска военачальнику: «На сооружение в память побед генерал-фельдмаршала Румянцева-Задунайского обелиска, предполагаемого быть на площади между Летним садом и Ломбардом, повелеваем исчисленную сумму 82 441 рубль отпускать в распоряжение нашего гофмаршала графа Тизенгаузена, сколь он ея когда потребует». Проект монумента император поручил разработать архитектору Винченцо Бренна.