Здравствуй, 1984-й (СИ) - Иванов Дмитрий

Дома меня ждал рабский труд по растопке бани для отца и дойке коровы. Я рассказал бабуле про зуб, и даже показал его, открыв рот. Деньги я вернул, а бабуля сказала, что даст мне их в дорогу. Золотой человек она.

На неделе я работать к отцу больше не пошёл, сказал, что надо готовиться. Пару раз ездил на мотокросс, один раз удалось зайти в гости к моей любовнице Галине, почти каждый день по вечерам шлялись по посёлку с друзьями. Должница Архарова мне на глаза не попадалась. От нечего делать крутил радиоприёмник, иногда ловил вражьи голоса на русском и английском языках. Было много музыки, и были новости. Так я узнал о штурме Индийского храма и больших жертвах при этом. А может Ганди летом убьют? Засомневался я, но решил ничего не предпринимать. Числа десятого узнал из передачи британского радио о попадании молнии в какой-то их собор. Ничего интересного. Основные мои мысли были о денежных средствах. Батя обещал давать по сотке, а это плюс стипендия уже приличная сумма. Хотелось поднять ещё, и самый простой способ — фарцовка вещами. Это я сразу отбросил. Кладов не знаю, бутылки сдавать — не смешно. Но есть и ещё железные варианты. Я очень хорошо играл в длинные нарды и преферанс, помнил кучу важных спортивных событий и, наконец, мои знания языка, вполне можно конвертировать в наличные. С этим я решил работать в первую очередь. Но чего не ожидал, так это помощи Виктора Степановича. Через конопатую Зиночку, поглядывающую на мой мощный торс с интересом, я узнал о приглашении в Ростов-папу от него. Зиночка была облизана предателем Снежком, когда заявилась ко мне домой с этим известием. Пес её принял как родную. Я уверен на девяносто процентом из-за пирожков с мясом, которые у неё были с собой. Она с испугу кинула их все, что были.

— Зин, ты зачем Снежка прикармливаешь? Обнести нас хочешь? — пошутил я.

— Испугалась, а пирожки бабушкины были, — честно призналась она. — Он как выскочит, а чего он не на цепи? Я решила, пока будет пирожками заниматься, я убегу.

— Не стал бы он тебя кусать. Снежок пёс с понятиями, рыжих не кусает, — шучу я, думая как компенсировать пропажу пирожков девчонке.

— Сильно заметно? Я знаю, что я некрасивая, — опечалилась бывший школьный комсорг.

— Ты красивая, с моей точки зрения. А насчёт пирожков помогу тебе. Возьмешь беляши вместо них?

— С мясом? — спросила Зина.

— С начинкой, — пошутил я. — Идём на кухню. Снежок, предатель, фу!

На кухне бабуля угощает нас беляшами. Напекла их огромный тазик. Отец и я пожрать любим.

Зиночке дала целый пакет, штук пятнадцать, и нас она усадила пить чай.

— Зиночка, а ты куда поступаешь? — спросила вдруг ни разу не любопытная бабуля.

— В КГУ, — скромно сказала Зиночка. — На физику.

— Это где, в Киеве? — спросил я.

— Красноярский государственный университет, — важно расшифровала Зина.

— Долбанулась? Ой! Прости, ба. Что мест нет других? — удивился я.

— У папы там друг работает и преподаёт, в лаборатории космофизики института физики, заведующий. Манилов его фамилия, он кандидат наук. Жить я буду у него, это лучше чем в общаге, девочек так редко отчисляют, набор большой — сто пятьдесят человек, много институтов научных в Красноярске, — приводила доводы Зина.

— Валентин Владимирович? — меня накрыл очередной флешбэк.

— Да, — изумилась Зина. — Ты откуда знаешь?

— Помнишь, профессор приезжал на экзамены к нам? Так он по телефону говорил про Манилова из Красноярска, мол, известный учёный. Случайно запомнил. Я, тем более, сам туда еду в комсомольскую школу.

— Ну и память у тебя, Толя, — девушка вернулась к беляшам.

Зиночка ушла с пакетом горячих беляшиков, я лично её проводил до калитки, ведь рэкет в виде Снежка уже караулил на улице. А вечером я записал в дневник.

«МнлВВ 21, Зорге»

Что означало, в начале двадцать первого века его посадят за шпионаж в пользу Китая. Я вспомнил эту историю, явно высосанную из пальца. Никакие письма учёных не помогли, как и оправдание судом присяжных. Дядька отсидел херову тучу лет, двузначную точно. В те времена ФСБ уже хотела орденов.

— Зина я тоже еду в Красноярск, там найду тебя, если кто будет обижать — дам в рог, ты меня знаешь, — сказал на прощание я нашей комсомолке, везёт мне на них.

Глава 28

Пошёл провожать Зину. Разболтались, она просто бредит космосом и компьютерами.

— А где ты работала на них? — интересует меня.

— В Ростове есть и ЕС-ка и Агат-4, а ещё радиолюбители собрали самодельный компьютер.

— Как? Самодельный? — поражаюсь я.

— Да. Представляешь, журнал «Радио» в прошлом году напечатал схему для изготовления персонального компьютера! «Микро-80» он называется. У меня все девять выпусков со схемой сборки дома лежат. Хочешь, покажу? — радуется Зина свободным ушам.

Легкий ветерок развевает её юбку, обнажая стройные ножки, но меня сейчас больше интересует её рассказ.

— А кто собрал? — это ведь кучу всего надо найти, — поражаюсь я.

— В Ростове на базе дворца молодёжи кружок радиотехники есть, там и собирали. Микросхемы помогал комитет комсомола найти, телевизор цветной горком КПСС выделил, тридцать два сантиметра, и ещё магнитофон для записи программ. Ой, или цветной телевизор к Агату присоединили? Путаю, не часто получается там бывать, на выходных только.

— На чём кодишь? — Спрашиваю я, нечаянно вставляя профессиональный сленг из будущего.

— Что делаю, код пишу? Я два языка учу, Бейсик и Фортран для ЕС-ки.

— А когда уезжаешь в Красноярск поступать? — спрашиваю я.

— На следующей неделе, только я в Москву сначала к сестре маминой, а там самолётом в Красноярск. Билет уже куплен, шестьдесят девять рублей стоит.

Заходим к ней домой, родителей нет. Зина даёт мне домашние тапочки, оглядываюсь — приличная такая трешка у них, а кто родители у неё, я и не знаю. Захожу в её комнату, девушка, краснея, собирает разбросанные детали одежды. На стенах плакаты, только не с футбольной командой, а с актёрами кино. Комната небольшая, но вмещает, помимо кровати и столика, ещё и диванчик, ну и шкафчик, куда без него. На стенах, кроме плакатов, висят грамоты, некоторые забавные, вроде, — за «лучшие знания правил дорожного движения». Зина радушно предлагает чай, отнеся беляши на кухню, я отказываюсь, и мне реально показывают десяток журналов «Радио» со схемой сборки этой персоналки. Чудеса. Сижу на диванчике, якобы изучаю команды бейсика, написанные на листке бумаги, другой рукой обнимаю Зиночку, та не против. Перехожу к более активным действиям — округлённо возмущенные глаза, тем не менее, без попытки сопротивления. И надо же, слышим звук открывания ключом двери, пришли родители Зины на обед. Зина знакомит меня с ними и показывает беляши от бабки. Отец, строго блестя очками в роговой оправе, осматривает меня, соображая, наверное, было чего у меня с его дочей или нет. Мама — конопатая веселушка, вот в кого Зиночка, задаёт мне тысячи вопросов и по-настоящему радуется, что я тоже буду учиться в Красноярске. Облом с сексом опять, но я не расстроен особо, осмысливаю заново свои возможности.

Иду не торопясь к себе, от нечего делать по-мальчишечьи пиная пустую банку, за что был отруган толстой бабищей, и удостоен сочувствующего взгляда от её сына лет десяти. Он бы с удовольствием ко мне присоединился, вижу по глазам. Подмигиваю ему и веселею. Захожу домой. Пахнет ухой, бабуля трофейного судака сварила. В кухне у нас низенький морозильник и холодильник «ЗиЛ» побольше. Открываю его и вижу торт, самодельный, бабкин, медовый, посыпан орехами и тертой шоколадкой.

— А что за повод у нас? — интересуюсь у бабушки.

— Гости будут, — сообщает она. — Дядька твой с братом двоюродным из Ростова приедут.

Я вспоминаю маминого брата, старшего сына бабули дядю Мишу, и своего двоюродного брата, тоже старшего, глаза бы мои его не видели, постоянно мне от него доставалось, слава богу, хоть не часто приезжали, а мы так к ним и вовсе не ездили. Бабуля сына любит, как и своего второго внука Генку, так, что и я потерплю.