Опасные иллюзии - Марина Эльденберт

Город тоже был пустым, не вызывал никаких чувств. Просто камень и история, наполненные ежедневной суетой. Человека привлекает все, до чего он не может дотянуться, это бесконечное стремление, погоня за новыми ощущениями — всего лишь возможность заполнить внутреннюю пустоту. Он и сам был таким же когда-то, но рано или поздно приедается и перемена мест. Остается только то, что действительно важно.

Надо признать, он скучал по той, кого оставил на Тенерифе. По совместным прогулкам и походам на пляж, по умопомрачительному сексу и забавным разговорам после. Хотел прикоснуться к ее волосам, накрутить на палец тугой локон и увидеть, как она хмурится. В ответ на вопрос о том, что важно для нее, Уварова сказала: «Те, кто в моем сердце». Удивительно, но эта короткая фраза впечаталась в память и не желала отпускать. Именно тогда он понял — что бы ни случилось, она не откажется от попыток вернуться к семье. Пройдет десять, двадцать, тридцать лет, а мысли о них по-прежнему смогут выбить Агнессу из колеи.

Где-то в параллельной реальности он и сам мог бы быть таким же. Родиться законным сыном, а не ублюдком. Тогда родные не презирали бы его и не обрушивались с упреками за любую, самую безобидную провинность. В детстве Риган пытался соответствовать отцовским правилам, пока однажды до него не дошло, что это бессмысленно.

Взятый напрокат «Астон Мартин» шел по трассе легко и приятно, и Риган полностью расслабился. Скорость всегда была для него лекарством, которое позволяло отстраниться как от неприятных воспоминаний, так и от слишком приятных. Желал ли он избавиться от мыслей об Уваровой? Пожалуй, нет. Риган прибавил музыку и смотрел на дорогу. Ему больше не хотелось убрать руки и закрыть глаза, как он сделал тогда, во Франции. Хотелось быстрее закончить дело и вернуться на Тенерифе, снова окунуться в теплый солнечный омут. Омут по имени Агнесса.

Додумать Риган не успел: какой-то идиот выскочил на встречную. Парень явно не рассчитал силы и, вместо того чтобы притормозить и уйти назад, сдуру газанул и резко вывернул руль в его сторону. Рывка на пределе скорости не хватило, чтобы избежать столкновения. Машину с силой швырнуло вправо, хлипкое ограждение жалобно взвизгнуло, лязгнул металл. Авто перевернулось, и у Эванса потемнело в глазах…

Когда Риган открыл их снова, колено отозвалось резкой болью, что-то смачно хрустнуло в шее, а вместо привычной картины в бешеном танце заходились светящиеся линии, пронизывающие все вокруг. Он грязно выругался, судорожно толкнул дверь — к счастью, ее не смяло и не заклинило, и быстро выбрался наружу. Привычка пренебрегать ремнем безопасности и умение группироваться, кажется, только что спасли ему жизнь. Из рассеченной брови текла кровь, он чувствовал ее на лице. С подбородка сорвалась капля и вместо привычной алой кляксы влилась искрящимся серебристым светом в такой же контур вместо руки. В голове будто пару бомб взорвали — Риган слышал нарастающий шум в ушах. Мир вокруг сошел с ума, превратившись в разноцветное переплетение движущихся линий. Холодных — мертвых и горячих, пульсирующих, живых.

Он замер на месте, не мигая, а потом бросился вперед — наугад, так быстро, насколько позволяло больное колено. Запаха бензина не было, но рвануть могло и по другой причине. Прихрамывая и спотыкаясь, Риган падал, но тут же поднимался. Под пальцами чувствовались грязь и трава, но он видел лишь мерцающие сгустки. Его вело чутье, а не зрение, от этой слишком реалистичной жути бросало в дрожь.

— Эй, эй! Парень! — Только натолкнувшись на кого-то, Риган замер. Чья-то рука легла ему на плечо, он мог поклясться, вполне ощутимая, материальная, но вместо нее он видел лишь серебристое мерцание. Человек искрился перед ним неровным контуром пульсирующих в пространстве жил. — Ты как?

Он с трудом различил язык — немецкий, хотя помнил, где находится и говорил на нем не хуже любого местного.

— Я… Ничего не вижу.

Вышло сдавленно и хрипло. Он видел, но не то, что привык.

— Пошли. Вот сюда. Садись, осторожно, медики уже едут.

Риган подчинился и закрыл глаза: темнота успокаивала. Биение сердца под ладонью говорило о том, что он жив. Парень, который ему помог, был не менее реален, чем сам Риган. Чтобы удостовериться в ощущениях, Эванс с силой сжал руку в кулак Он чувствовал пальцы, чувствовал боль. Но глаза открывать не хотел: мертвое тоже было повсюду, и Риган запомнил его погасшими, дрожащими сгустками тусклых стальных пучков. Он должен видеть тела и груду искореженного металла, но видел, черт возьми, именно это!

Риган слегка подался назад и наткнулся на прохладную стену. Выжившие измененные дохли, как мухи, — кто от чего. Он все гадал, какая засада может настигнуть его, но не подумал, что это будет безумие.

Глава 9,

в которой судьбу Агнессы решает монетка

Тенерифе, Испания.

Октябрь 2014 г.

Перед отъездом Риган вручил Агнессе мобильный телефон. Позвонить ему захотелось уже утром, но гордость не позволяла. Она не собиралась навязываться и донимать первого попавшегося мужчину, с которым закрутила интрижку Вот только Риган не был для нее первым попавшимся, а отношения с ним — интрижкой, но признаться в таком оказалось нелегко. И уж тем более она не хотела сообщать об этом ему. Потому просто носила телефон с собой и вспоминала, что Эванс сказал про женщин и иллюзии.

Дни, как назло, тянулись медленно. С Риганом всегда дом стоял вверх дном, сейчас ей не хватало даже его насмешек. С хозяином виллы Агнесса старалась не пересекаться. Ян держался холодно и отстраненно, общался как особа королевских кровей с жалкой нищенкой. Ничто не могло сдвинуть скалу пренебрежения: ни вкусный завтрак ни предложение сходить на пляж или прогуляться. Агнесса бросила попытки его растормошить на третий день. Что ни говори, а у Ригана были самые разные друзья.

Ян тоже входит в «семью» Эванса, о которой говорила Лорин? Как они познакомились? Двух более непохожих людей и представить сложно. Риган — душа компании, веселый и безрассудный, и его знакомый — чопорный, высокомерный мужчина. Временами во взгляде Яна проскальзывало пренебрежительно-жесткое выражение — усталости, скуки и чего-то еще, что Агнессе было не дано понять. Та же загадка, что таилась за насмешкой в глазах Эванса.

Агнесса не могла и подумать, что придется мучиться от тоски и скуки на солнечном побережье, но на пятый день готова была лезть на стенку. Рядом с Риганом она расцвела, и теперь мужчины липли к ней, как и раньше. Знакомиться она ни с кем не хотела, и не только из-за неопределенности. Стоило рядом нарисоваться мужчине, как Агнесса тут же сравнивала его с Эвансом. И все, точка. Приходилось сочинять истории про жениха, «который вот-вот подойдет», грызть трубочку от фруктового коктейля, наедаться мороженым и смотреть на часы.